Василий Рязанов - Счастливое детство

Мне не жалко бумаги. Но зачем же писать, если заранее знаешь, что выбросишь?!. Не понимаю я таких!

Друзья мои, как чувствуют, не подсаживаются ко мне. Сижу, наблюдаю… Даже таиться не надо: чернявый весь в своих мыслях, никого не замечает.

…Тоня снова часы перевернула. Не было ее; песок вот-вот весь пересыплется в нижнюю часть… Откуда вынырнула?.. И снова сыпется – теперь уже из полного верхнего отсека – в пустую, нижнюю полость.

А Тоня по рядам пошла – бокалы разносит. Третий перед ним поставила. Вот чудак – не замечает даже! Отхлебнет глоток – и снова в бумажки. А то уставится куда-то не мигая.

Поглядел я в ту сторону: что необычного увидел? В окно гляжу, а там месяц слабый, еле заметный в серости раннего вечера. И ничего больше.

Надоело мне, признаться, глазеть впустую на чудака. В голове хмелек – давно зацепило… Встал я да и направился к чернявому. Тот уже давно не записывает. Обхватил голову руками и замер на целых полчаса.

Подсел я к парню – напротив как раз. Темновато здесь, в углу, как только разбирает записочки свои?

А он, оказывается, и не слышит еще – ноль внимания на меня. Обидно даже!

– Можно?.. Не против?

Тот поднял глаза, как-то мимо меня смотрит… Небрежно махнул рукой: мол, делай что хочешь.

Сидим вдвоем, молчим. Рядом – ворох скомканных листочков, три кружки пива недопитых.

Заинтересовало это меня здорово. Ладно, черт с ней, с бумагой, но чего ж ты пиво не пьешь?.. Может, тараночкой угостить?

Просидел я так, глядя на бедолагу, и самому, кажется, расхотелось желтую гадость хлебать. Вот чародей попался – заворожил, прямо! Так и вообще завяжешь!..

Опять глянул я в окно – куда сквозь меня смотрит чернявый… Все та же луна, но только чуть ярче стала.

В баре шумок: каждая компания – себе на уме. Но и укромный уголок можно найти, вот как этот, где мы сидим.

– Что не пьешь? – спрашиваю.

Глянул наконец-то. Кажется, спустился с небес, может, с той луны, еле проявленной?.. Лунатик, одним словом.

Осмысленно глядит. Заинтересовался все же моей персоной.

Жду. Он все молчит. Но глядит уважительно… Смотри-ка ты, глаза загорелись! Что-то узрел во мне!

Начали мы говорить… Какую-то чепуху несет: болит душа, излиться надо… Лунатик – эт точно!

Чувствую все же – худо человеку. «Ну, так ты сюда правильно забрел, – думаю, – вливай в себя – легче станет. Только чего листы строчить-то, не понимаю!»

…Просидели мы впустую еще полчаса, Тоня две полных кружки плюхнула перед нами. Гляжу: часики пересыпают песочек, – течет время, струится. А я так ничего и не понял еще.

– Как зовут-то тебя? – спрашиваю. Хотя на кой мне его имя?

– Леня… Пчелко.

– Понятно. – Хотя ничего непонятно. И сам себя называю. А наперед знаю: ни к чему нам обоим это знакомство. И все же жаль парня становится.

– Так ты писатель, что ли?.. Хемингуэй?.. У нас тут не пишут. Пивной это бар!

– Да не писатель я – спортсмен… бывший. Бегал когда-то. Года два как завязал.

«Ну-ну, – думаю. – Завязать никогда не поздно, – про свое думаю. И что же дальше?»

А Леня Пчелко разоткровенничался – чудак. Вот что рассказал…

Сегодня утром я встретил его. Несколько лет не виделись после того случая. Как будто специально кто подстроил, чтобы снова потревожить меня. Да я давно уже особо не печалюсь; так, неловко было, конечно, поначалу. А потом вроде прошло. Успокоился… Иногда вспоминал, но тут же забывал… Теперь понимаю: старался забыть.

А тут вдруг эта встреча. Что-то стоит за ней, движет что-то нами!..

Словно озарение на меня сошло в ту минуту, и увидел себя со стороны еще раз. Не так, как тогда… По-иному. По первости уклонялся от совести; как сквозь пелену смотрел… А сегодня утром понял: никуда не уходят наши впечатления, живы, пока что-то не произойдет – не осмыслится.

Весь день ходил свободный, не искал оправданий. А потом увидел, наконец, себя такого, каким был тогда…

А он-то обрадовался при встрече: позабыл тот забег или сделал вид?

Не мог смотреть я в глаза ему. Солнце слепило.

…Спринтером был я когда-то… И неплохим. Любил побеждать.

Серьезные соревнования в тот день были. Бежали мы стометровку. Серега был среди нас особенным бегуном – глухонемой он. Но не совсем. Немного слышал и немного говорил – хоть и не все разобрать. Общаться сносно можно было, да и на руках кое-что я мог показать. Свои соревнования – среди слабослышащих спортсменов – он не пропускал. Но и на обычных, наших, частенько участвовал – результаты позволяли.

Жили мы в разных городах, но, встречаясь на стартах, сблизились. Дружить не дружили, но приятелями были. Частенько после забегов гуляли вместе.

Леня Пчелко замолчал. Глянул сквозь меня в окно, затем на бокал с пивом. Кажется, удивился, словно стояла перед ним золотая статуэтка Нефертити. Отхлебнул глоток и продолжал.

Первенство Союза проходило. Зрителей на удивление много собралось. Мы оба пробились в финал.

Жара. Сентябрь. В Баку соревновались.

Под вечер прохладней стало. Девятый час шел. Тени от трибун легли на дорожку, воздух посвежел. Комфортно, ощущение – словно в раю.

Прошли финалы барьеристов. Убрали препятствия: красно-белым рядком стоят на обочине.

Вывели нас, спринтеров.

Готов я был тогда: в тройку – знал – войду. Но хотелось стать первым. Только первым!

Опасался двух ребят. Особенно один волновал. Если его «сделаю» – остальные не страшны, думал… Посматривал на его разминку: кажется, в неплохой форме. Нужно собраться!

Бежал я по пятой дорожке. Соперник мой – по третьей. За ним, на второй, стоял Серега. Но на него я даже не обращал внимания: финал на Союзе – максимум для него. Занимали мысли только о себе, о пьедестале.

Томас, стартер наш, пошутил, как всегда, настроил нас, успокоил. И дал команду: «На старт!»

Наша восьмерка опустилась в колодки. Подвигались еще: кто удобно устраиваясь, кто так – для фарсу. Замерли… Хоть я и был сосредоточен на себе, но боковым зрением видел, что происходит слева – четвертая дорожка волновала!..

Сейчас, когда смотрю по телевизору соревнования легкоатлетов, кажется, что выбегают те со старта, ничего не замечая вокруг. Но я-то понимаю, что все «пасут» друг друга: прекрасно видят действия соперников и ориентируются в ситуации…

Команда «Внимание!» Длинная пауза… И выстрел!..

Я уловил, что мой соперник выиграл старт. Мгновение это хоть и незаметно для неопытного глаза, хоть и мизерно, но существует… Отыграть его можно, конечно, но все же допускать нежелательно.

Мы рванули вперед. А за четвертой дорожкой – я сразу и не понял, что произошло – совсем замешкался на старте Сергей. На этот раз он просто не услышал выстрела и остался в колодках.

Рассуждать не было времени, нужно догонять соперника, это – финал!