Юрий Сидоров - Пробуждение

Померанцев снял трубку селектора и нажал клавишу «Регистратура».

– Доброе утро, Иван Петрович! Слушаю вас.

– Доброе утро! Майя, вы? – уточнил Померанцев.

– Да, Иван Петрович, сегодня я дежурю.

– Майя, тут вот какое дело, – немножко замялся главврач. – У нас большая новость. Пациент Карпунцов проснулся…

– Сорок пятый проснулся??? – удивлению Майи не было предела.

«В будний день новость разлетелась бы как молния, – подумал Померанцев, – а тут до соседнего корпуса еще не дошла. Может, это и хорошо, что он в праздники проснулся. Меньше ажиотажа».

– Да, сложно поверить, я вас понимаю. – Иван Петрович старался говорить ровным, спокойным, даже будничным голосом. – У меня к вам будут две просьбы. Принесите мне папку Карпунцова.

– Историю болезни или всё? – уточнила Майя.

– Мне сейчас прежде всего нужны координаты его родственников. У нас же отмечается, кто и когда у него был? Мать, насколько я помню, уже давно не приезжала. А вот сестра в начале весны была?

– Сейчас в компьютере посмотрю… Иван Петрович, она в конце февраля была… Ой, нет, не в тот месяц запись внесли. Короче, 1 марта. Это суббота была.

– Майя, принесите мне координаты сестры, матери. Брат же еще есть, тоже давайте. И жена бывшая.

– Бывшей жены, по-моему, телефона никакого нет. Брата что-то должно быть. Сейчас принесу. Вы у себя будете?

– Да, да, жду. И еще у меня к вам будет просьба. Надо телефонограммы отправить, а Лины, понятное дело, сегодня нет. Поможете?

– Попробую, – не очень уверенно отреагировала Майя. – Только куда звонить – мне номера нужны будут, они же у Лины в компьютере. И чего сказать?

– Текст я сейчас напишу. И номера тоже дам. Давайте поищите координаты родственников и приходите.

Едва Померанцев положил трубку селектора в отведенное ей гнездо, в полуоткрытую дверь протиснулась голова Лены Гавриловой. Ее волосы выбивались из-под шапочки во все стороны, лицо раскраснелось.

– Елена Сергеевна, вы что, нормы ГТО по бегу сдаете? – Померанцев попытался шуткой приободрить Гаврилову.

– Что? – не поняла та. – Какое еще ГТО?

– Эх, молодо-зелено! – Главврач продолжал говорить в полушутливом тоне. – Комплекс был такой физкультурный в советское время. Все сдавали: от школьников и до пенсионеров.

– Иван Петрович, – Лена вошла в кабинет и присела на крайний к двери стул около стола для заседаний, – что делать-то будем? Он все какую-то Манюську просит. Да не просит, просто требует. Еще Сережку, кто это – не знаю. Сын, что ли, у него есть? Да, и мать с отцом постоянно вспоминает. Иван Петрович, что отвечать?

– Лена, Манюська – это Мария, его бывшая жена. Она развелась с Карпунцовым давно. Поняла, что прогноз на скорый выход из летаргии неутешительный, и ушла к другому вместе с сынишкой, с Сережкой. Он уже взрослый парень должен сейчас быть. Про мать с отцом ничего нового не скажу.

– А делать что будем? – продолжала настойчиво спрашивать Гаврилова. – Сестру надо вызывать. Она в последнее время одна ходила, хоть и нечасто.

– Сейчас Майя Одинцова мне принесет все координаты родственников, которые у нас есть. Начну звонить. В первую очередь сестре, согласен с вами. Брат еще есть.

– Брат? – удивленно переспросила Гаврилова. – Ах да, он упоминал про брата.

– Да, старший. Давно не был. Вы у нас сколько работаете?

– Четыре года скоро будет.

– Ну вот, а он, значит, дольше не приезжал, раз вы о нем не знаете.

На столе тревожно стал подавать звуки селектор. «И чего он подвывает словно волк? – раздосадовано подумал Померанцев. – Сейчас еще беду какую-нибудь накличет».

– Иван Петрович, дорогой, – снятая трубка задребезжала голосом Аннушки, – скорее сюда! Наш-то попробовал встать и свалился возле кровати. Ползает, а я поднять не могу. Одна нога у него под кровать попала, глубоко!

– Час от часу не легче! Санитаров вызывайте, если еще не вызвали! Я иду. – Иван Петрович рывком поднялся со своего кресла, на ходу отправив отточенным движением телефонную трубку в ее родное гнездо на панели селектора. – Пошли, Елена Сергеевна. А, нет, лучше вы тут пока побудьте, в то сейчас Майя координаты принесет.

– И что мне с ними делать?

– А ничего пока. Возьмите и меня дождитесь. Да, вот еще что. Составьте проект телефонограммы в Москву и в Питер о выходе из летаргии. Я вернусь – посмотрю.

Раздав Гавриловой распоряжения, главврач быстрым шагом устремился к лестнице. Уже за пару метров до двери сорок пятой палаты были слышны звуки возни и голос Анны Мефодьевны:

– Лешенька, мил человек, да ты на бок повернись, а то никак ногу твою не вытащу. И руками помогай мне! Ой, ручки какие у тебя слабые. Не напрягай их сильно – не дай Бог, сломаешь с непривычки.

Вбежав в палату, Иван Петрович мягко, но решительно отодвинул руки Аннушки в сторону, развернул ногу Кар-пунцова на девяносто градусов, ловко извлек ее из-под кровати и быстрым движением рук, будто штангист, поднял Алексея за плечи и усадил на кровать.

Лицо пациента показалось Ивану Петровичу бледнее, чем было, а посередине лба явственно обозначилась довольно заметная морщина. «Неужели он уже стареть начал? – с жалостью и болью подумал Померанцев, но сам себя одернул: – Да нет, не может быть, чтоб так быстро! Он же только проснулся».

Карпунцов обессиленно опрокинулся спиной на подушку. Из краешка глаза у него показалась слеза, которая, немного постояв будто на распутье, покатилась по неестественно бледной щеке.

– Что же я теперь… никогда ходить не буду? А, доктор? – Голос Карпунцова был тих и наполнен отчаянием.

– Встанете и ходить будете, даже бегать! – как можно более уверенно провозгласил Померанцев и повернулся к Аннушке: – Где санитары? Я же просил их вызвать.

– Иван Петрович, тут такое дело… Я звонила, но они чего-то не ответили, – заморгала глазами старшая медсестра, – может, вышли куда.

– Слушайте, так дело не пойдет. Куда вы им звонили? В дежурку? У них радиотелефоны должны постоянно быть с собой. А где ваш, кстати?

– Иван Петрович, вы только не серчайте. Я его у себя оставила. Неудобно с ним: здоровый такой, из кармана вываливается. Сколько раз уже падал, – оправдывалась Аннушка.

– Все, достаточно, – взмахом руки Померанцев дал понять, что дальнейшая дискуссия неуместна, – будем подтягивать дисциплину.

«А ведь я тоже хорош, – с раздражением подумал Иван Петрович, – от других требую, а сам радиотелефон не ношу. Правда, у меня сотовый. Но у других-то сотовых нет, они с непривычки мне и не звонят. Вон Голубничий, вроде современный молодой человек, ведь мог позвонить сам, так нет – через Иру принялся меня разыскивать. Никудышный из меня руководитель, не могу дисциплины добиться. Недаром Ира меня мягкотелым называет».