Галина Коваль - Послевкусие

В дверь постучали. Пришла Хельга.

– Он мне звонил. Представляешь? Сам! Спросил, остаюсь я в Москве или уезжаю. Советовал уехать. Беспокоится!

Хельга счастлива, несмотря ни на что.

– Поехали со мной, ко мне в гости. Денег на билеты не надо. Сергей приедет, а назад папа привезёт.

– Я ни от чего не отказываюсь. Только сразу предупреждаю. У родителей моих подруг на меня негативная реакция. Моя внешность тому виной. Оттого есть небольшое условие. Ты позвонишь родителям при мне, чтобы я удостоверилась в их согласии.

– Пожалуйста.

Маша набрала номер телефона отца. Он ответил, она рассказала о своём желании. Голос её был радостным.

– Ты уже озвучила своё приглашение подруге? – спросил отец.

– Да, – Маша внутренне напряглась.

– Боюсь, что тебе надо будет поставить в известность маму.

– Но содержишь ты меня.

– Я не живу с мамой, надеюсь, ты помнишь об этом, а маме несвойственно быть одной.

– И я приеду в дом, где уже живёт чужой дядя?

– Можно и так сказать. Ты можешь жить у меня. В Москве оставаться нельзя в любом случае.

– Я перезвоню, пап.

Маша смотрит на Хельгу, как на пустое место.

– Я же говорила.

– Ты здесь ни при чём. Моя мама, как это сказать, снова вышла замуж.

– И что? Жизнь продолжается.

– Я не буду жить с чужим дядей.

– О! Да ты эгоистка? А так не скажешь.

– Не тебе судить…

– Жизнь короткая. Пусть твоя мама живёт с кем хочет. Я хочу быть с Гошей.

– Ты его выдумала себе.

– Не отрицаю. У меня есть на то веская причина. Нет времени, чтобы опробовать несколько вариантов. Главное – хотеть жить! Давай останемся в Москве. Вдвоём нам неплохо. Зачем тебе ехать туда, где заведомо намечается «разбор полётов».

– Ты бледная, – пошла на уступки Маша. Напряжение от разговора с отцом спало, да и подруга права.

– Это от гари. Там, где я живу, нет кондиционера и в ближайшие сто лет не предвидится.

– Ты остаёшься у меня.

– А вот и не откажусь! Что тогда будешь делать? – Но увидев обиженное лицо подруги, поспешила добавить: – Нужно съездить за вещами.

Девочки вышли из дома. Москва изнывала. Люди сновали по улицам в масках из пятислойной марли, смоченных водой. Носили с собой воду в бутылочках. Другие просто держали мокрую ткань у лица. Были смельчаки, носившие респираторы всех образцов и видов. Смог поднял уровень загрязнения воздуха до небывалых размеров. Горели торфяники, коптились, словно в аду, жители Москвы.

В метро по сравнению с улицей рай. Раскрылись глаза, распахнулись лёгкие. Девушки присели на скамеечку. Всюду измученные жарой и дымом лица людей. Совершенно чужие, они делятся советами, как остановит проникновение дыма в квартиру, что надо есть и пить в таких случаях, как надо вести себя при явном отравлении и прочее. Девушки к советам не прислушиваются. Они молоды. Они будут терпеть. Говорят, Москва большой город! Наверное, не такой уж большой, раз Маша в третий раз встречается с глазами смышленого мальчика Мишки.

– Вот мой знакомый! Его зовут Миша, – объяснила Маша Хельге повышенное внимание ребёнка. Сегодня ребёнок одет прилично, поверх подгузника нарядные шорты. Маша радостно дотронулась до протянутой к ней ручки.

– Остываешь в метро, как и мы? – спросила малыша Хельга.

Владелец сокровища под именем Миша обернулся. Он узнал Машу и кивнул ей.

– Здравствуйте, – за себя и за Машу ответила Хельга. Незнакомец задержал взгляд на ней.

– Мама, – ни с того ни с сего громко сказал Миша. И сразу же спрятал лицо на груди у мужчины. Мужчина посмотрел на Машу, потом ещё раз и ещё. Что-то его взволновало.

– Как дела? – неожиданно спросил он.

Маша пожала плечами.

– Спасибо. Терпим жару и смог, как и все.

– Вы мне одного человека напоминаете, и Мишке тоже, наверное.

– Кого?

– Мою сноху. Покойную.

– Сочувствую, – на автомате ответила девушка.

Хельга в это время доставала звонками своего избранника.

– Скажите своей подруге, что в метро телефон может не работать.

– Бесполезно. Она будет звонить.

– Странно. Зачем? Если нет вызова.

– Это только ей одной известно.

– Упрямая? – Молодой человек явно хотел сказать другое слово.

Маша почувствовала желание говорить и говорить с незнакомым человеком. Бывает такое состояние, когда человеческое притяжение настолько велико, что раскрываешься, как цветок. Пусть твой аромат дойдёт до него! Пусть!

Они замолчали, но не перестали разглядывать друг друга.

– Мама. – Мишка снова дотронулся до плеча Маши и спрятал лицо на груди предполагаемого папы.

– Вы напоминаете ему его мать. У вас есть схожесть с ней. Я Мишке родной дядя. Отец и мать его погибли. Скоро сорок дней. – Парень не поворачивал лицо к девушке. Он говорил отражению в стекле.

«Сочувствую вам», – осталось на языке и прилипло к нёбу. Маша молчала.

– Наша станция. До встречи.

Мишка махал ручкой.

Дядя уносил его из вагона. Они удалялись. Сейчас их не станет. Молодой человек спохватывается и бросается к вагону, но поздно, двери закрылись. Она смотрела, как он смотрит на неё через окошко вагона и уплывает вместе с перроном.

– Если бы он сидел в нашей аудитории, я бы его выбрала. Хорош!

– Как все.

– Ну не скажи… Я поняла, что вы не первый раз видитесь.

– Не первый. Да, видно, в последний.

– Встретитесь. Я телефон написала на товарном чеке из продуктового магазина и дала Мишке.

– Он взял, не выбросил?

– В его возрасте у детей развит хватательный рефлекс.

– Вдруг он не заметит?

– Значит, встретитесь снова. Это судьба. Куда Серёгу из Волжского денем?

Они вышли из вагона, прошли по перрону и встали на порожек эскалатора.

– Ты всегда так далеко глядишь?

– Всегда, – отрезала Хельга.

Вот и выход. Звонит Машин телефон. Она начинает искать телефон в сумке. И как всегда в таких случаях, телефон не видно, а только слышно. Хельга поспешила на выручку подруге. Она первой выхватила телефон из сумчатого плена и ответила:

– Да…

И передала телефон Маше, жестами показывая, что это наверняка тот, о ком они говорили. Сама от восторга присела на ступеньку эскалатора, да так и ехала до самого верха, снизу разглядывая подругу, пытавшуюся расслышать собеседника. Клетчатая юбочка еле прикрывала коленки. Хельга была похожа на школьницу средних классов, еще неразвитую.

Подруги вышли из метро прямо в раскалённый смог. Шум машин с проспекта лишил возможности девичьего разговора. Завернули за угол.

– Теперь у меня два Сергея.

– Да ты что? Он тоже Сергей? Это судьба! Это знак! – Из Хельги так плеснули восторг и ликование. – Значит, не бросил бумажку. Я же говорю, инстинкт хватательный у детей развит.

Борис Николаевич открыл дверь ключом и зашёл в квартиру. Бросил ключи в низкую вазу. Та жалобно звякнула в ответ на фамильярность.