Аглаида Лой - Портрет с отрезанной головой

В тот летний вечер вся наша компания была уже в сборе, кроме Сержика, появление которого с мучительным нетерпением ожидала Таша. Натали усадила Юрика в кресло возле журнального столика, сама уселась в кресло напротив, я и Таша поместились на софе, Коля, еще один наш тогдашний приятель, неровно дышавший к Натали, устроился на табурете, принесенном из кухни. Порой, замечая, как он смотрит на нее, я испытывала жалость, потому что она лишь кокетничала и флиртовала с ним, не принимая их отношения всерьез. На столике стояла непочатая бутылка сухого вина, Юрик тоже что-то принес. Натали извлекла бокалы из «стенки», Юрик раскупорил сухое вино и разлил по бокалам. Чокнулись, выпили за знакомство и заговорили о кино. Натали была настоящим киноманом, выписывала «Искусство кино» и различные его аналоги на чешском, польском, румынском и даже венгерском. Хотя нет – на венгерском был не журнал, а роскошный двухтомный кинословарь. Со всех этих языков она переводила статьи про своего абже (так она всегда называла Жана Марэ), а затем аккуратно вклеивала их в особый альбом, иногда я ей помогала. Однажды переводили с румынского заметку о фильме «Горбун», и почему-то это оказалось гораздо сложнее, чем переводы с французского или итальянского, хотя румынский тоже принадлежит к романской группе языков; но какой-то он более заковыристый, что ли.

Наше обычное общение касалось самых различных областей искусства и литературы, в основном, это были кинематограф, театр и книги. Читали все и помногу. Интересные книги ходили по рукам, часто это бывал самиздат; перепечатки передавали из рук в руки, иногда буквально на один день или даже на ночь. В этом смысле нам повезло: Таша служила в одной хитрой организации, где можно было переснять любую ценную книгу, чем она периодически занималась в нерабочее время. Конечно, начальство гоняло сотрудников за подобную «подпольную» деятельность, но как-то не очень, короче, смотрело сквозь пальцы. Таким не совсем обычным образом, в распечатках, ко мне попали «Сказка о тройке» и «Гадкие лебеди» Стругацких, «Три дня Ивана Денисовича», Кастанеда и масса еще чего – сейчас даже не припомню. Каждый из нас, к тому же, выписывал по несколько литературных журналов, в которых как раз в эти годы начали печатать произведения авторов, долго находившиеся под спудом цензуры. Мы жадно поглощали все новое и непривычное, бывшее прежде под запретом. Обменивались журналами с остросоциальными на тот момент романами, имевшими непривычно критическую направленность. И спорили, спорили.

Только-только стало входить в обиход видео. В тот вечер оказавшийся в центре внимания Юрик самозабвенно пересказывал нам одну из серий «Кошмара на улице Вязов», которую на днях посмотрел у знакомых на видеомагнитофоне, и мы с огромным любопытством внимали ему, потому что в кинопрокате ужастики еще не показывали, а видеосалоны появились чуть позднее. Однако, посмотрев несколько подобных фильмов, я была крайне разочарована и отношение к самому разнообразному хоррору у меня в корне поменялось: Голливуд гнал подобную продукцию безостановочным конвейером.

Единственным человеком в нашей компании, не слишком внимавшим повествованию Юрика, была Таша, которая страшно нервничала и прислушивалась к любым шагам на лестничной площадке; Сержик запаздывал (а мог и вовсе не появиться), и это приводило ее в состояние легкой неврастении. О, да! Это была любовь. Любовь настолько сильная и всепоглощающая, что у Таши периодически «сносило крышу». Впрочем, настолько сильной и всепоглощающей она была лишь с ее стороны, ибо Сержик отнюдь не демонстрировал столь же бурного ответного чувства. Да, он встречался с Ташей, и она ему, в общем-то, нравилась, но относительно истинного глубокого чувства с его стороны возникали большие сомнения. И это не было моим чисто умозрительным заключением: Таша постоянно плакалась мне в жилетку по поводу неверности Сержика, которого она (отнюдь не беспочвенно) подозревала если не во всех смертных грехах, то уж в изменах точно.

Вот и сегодня, ожидая заветного звонка в дверь, она сидела как на иголках, а Сержик все не шел и не шел, хотя еще вчера, когда они общались по телефону, клятвенно обещал ей явиться вечером к Натали. К сожалению, из Ташиного печального опыта следовало, что обещание это не то чтобы ничего не значило, но им вполне могли пренебречь. В душе она и сама понимала, что вырвала обещание силой, вернее, упреками и обвинениями, а потому сомневалась в его искренности. Но, в конце концов, пусть и с большим опозданием, любимый мужчина все-таки появился и окрыленная Таша тотчас бросилась к нему, за руку подтащила к софе и усадила подле себя. Явно будучи уже хорошо подшофе, Сержик сразу потянулся к бокалу, провозгласил тост за знакомство, чокнулся с Юриком и жадно выпил вино. И тут же решил повторить. Сидя подле него, Таша млела от счастья и всячески за ним ухаживала. Избави боже от такой любви.

Поставив бокал, довольный жизнью Сержик непринужденно включился в беседу, недавно он ходил в филармонию слушать стихи Марины Цветаевой в исполнении Яхонтова и был весьма впечатлен. Потом разговор перескочил на «Сталкера» Тарковского, в сюжете которого явно просматривались «Пикник на обочине» и «Гадкие лебеди» Стругацких. Смысл бытия всегда интересует молодых, поэтому обсуждение философских проблем являлось одной из самых животрепещущих тем наших разговоров. В то время все мы были атеистами, впрочем, большинство так и остались неверующими, несмотря на происшедший в России исторический катаклизм, когда выброшенные из своего привычного существования люди пытались ухватиться за любую идею или веру, лишь бы остаться на плаву и выжить. Якорем спасения часто становилась именно религия, безразлично какой конфессии, которая буквально из пепла восстанавливала разрушенный жестокими обстоятельствами внутренний стержень человека и помогала ему смириться со сложившейся ситуацией.

Включили радиолу. Исполненное страсти старое танго, немного смешное и милое, как винтажная одежда, долго провисевшая в шкафу и внезапно опять вошедшая в моду, невольно рождало в воображении любовные страсти времен немого кино. И, черт возьми! – в этом что-то было. Разумеется, Таша танцевала с Сержиком, Натали пригласил Юрик, меня – Коля. Потом поставили ритмичную музыку и радостно принялись отплясывать шейк. Энергия у всех била ключом, в интеллектуальных спорах ее не потратишь, так что в танце отрывались по полной – только пол подрагивал, – и это, безусловно, не радовало соседей снизу, о чем через некоторое время нас известил донельзя обозленный товарищ в трениках и майке-алкоголичке. Соседи через стенку тоже недолго терпели наше веселье и скоро принялись стучать в нее кулаком. Музыку пришлось приглушить и темп плясок свести к минимуму.