Аглаида Лой - Портрет с отрезанной головой

В молодости знакомства завязываются так же легко и естественно, как светит солнце, или идет дождь. Однажды вечером Юрик посетил обычное пятничное сборище у Натали, и в скором времени безо всякого напряга сделался неотъемлемой частью нашего тесного мирка.

Восьмидесятые годы прошлого века – время по-своему замечательное. И не только потому, что мы были молоды, полны сил, и в голове роилось планов громадьё, но ещё и потому, что все мы были малость crazy и совершенно беззастенчиво пользовались своей личной свободой. Те «просветлённые» личности, которые нынче постоянно треплются насчет ужасов тогдашней советской тирании, всеобщего угнетения и жуткого тоталитаризма, либо не жили в то время, либо обитали в каком-то параллельном измерении, либо цинично и бессовестно зарабатывают свои тридцать сребреников, отплясывая фейковый гопак на прошлом и делая на этом свой маленький (а порой и довольно солидный) гешефт.

Итак, в один прекрасный день Юрик оказался в нашей дружной компании, да так и прижился у нас. А приживались далеко не все. Ибо мы тогда мнили себя интеллектуалами и обожали на полном серьезе обсуждать спорные проблемы индивидуального и общечеловеческого бытия, вследствие чего кто попало в нашем «избранном» кругу надолго не задерживался. Причем, не задерживался вовсе не потому, что к нему относились свысока, пытались унизить или нарочито демонстрировали собственное превосходство; все гораздо проще: человеку, не обремененному философскими проблемами бытия, очень скоро становилось с нами неинтересно, и он незаметно исчезал из поля зрения.

Ко времени описываемых событий часть из нас уже имела высшее образование, однако никто пока ещё не обрёл семью, а потому все мы были совершенно свободны и находились в состоянии перманентного поиска второй половинки, что подразумевало периодическую влюбленность всех во всех, впрочем, не одновременно, а поочередно. Наверное, когда ты сам не задействован в этом процессе, наблюдать за ним со стороны весьма занимательно: любовные отношения возникали, доходили до стадии настоящей страсти, затем постепенно угасали, и вспыхивали вновь, но уже по отношению к другим партнерам.

Костяк нашей компании составляли три молодые женщины: Натали, Таша и я. Три подруги, знакомые по многу лет. И хотя мужчины зачастую потешаются над женской дружбой, она существует и, уверена, бывает гораздо крепче мужской. Итак, три молодые женщины чуть за двадцать, плюс молодые люди примерно того же возраста, которые им нравятся, которым нравятся они, которые… Впрочем, здесь существует множество вариантов, и всё зависит от фантазии читателя, потому что кто кому нравится и кто в кого влюблен – иногда сам черт не разберет.

Но лучше уж все по порядку.

Был вечер пятницы. Середина лета, самая его маковка, пик, вершина, после которой оно, ускоряясь, неумолимо покатится к осени; расчудесное времечко, когда у всех двуногих наблюдается прилив сил и хорошее настроение. Наша компания обычно собиралась именно в преддверии уикенда, чтобы подольше растянуть удовольствие общения, обменяться последними новостями, а то и познакомиться с новыми людьми, которые волею случая нередко оказывались среди нас; впрочем, мы были рады очередным знакомцам: новые лица, новые отношения, в этом всегда присутствовало нечто интригующее и волнительное.

Эти пятничные посиделки, зачастую переходившие в субботние, в те годы, как правило, проходили в однокомнатной квартире Натали (остальные пока еще не обзавелись жилплощадью и обитали вместе с родителями). В тот вечер она как бы между прочим упомянула нам с Ташей про одного интересного молодого человека, с которым недавно познакомилась. По ее словам, Юрик – студент, учится на заочном и работает в том же институте лаборантом, к тому же, начитан, любит кино, очень вежлив, обходителен и, вообще, воспитанный молодой человек, что в наше время большая редкость.

Однако самым притягательным для Натали, безусловно, было то, что Юрик – потомок прибалтийских баронов; к превеликому сожалению, аристократичная приставка «фон» к его фамилии давным-давно потерялась где-то на просторах России, канув в Лету во времена безумных исторических катаклизмов 20-го века. Он был чистокровный немец. Семьи его родителей в начале Отечественной войны были сосланы в Сибирь, да так и остались там жить. Позднее там же повстречались и создали семью его мать и отец. Натали познакомилась с ним на дне рождения у сокурсницы и сразу на него запала. Она всегда питала непонятную слабость к благородному происхождению и вообще ко всему аристократическому, созданному ее романтическим воображением по книгам Александра Дюма, Виктора Гюго, Вальтер Скотта и других романтиков 19 века. Это увлечение оказалось не только милым, очаровательным, но еще и весьма полезным: благодаря ему позднее она взялась за изучение французского языка, заинтересовалась французской литературой и историей, а также подпала под обаяние западного кинематографа. Через нее и я невольно приобщилась к изысканным сочинениям и фильмам Жана Кокто, о котором Натали, в свою очередь, узнала, увлекшись Жаном Марэ, снимавшимся в таких удивительных фильмах середины прошлого века, как «Вечное возвращение», «Орфей», «Смерть Орфея», – и других столь же поэтичных и замечательных картинах.

Таким образом, я и Таша были подготовлены к явлению Юрика и с нетерпением ожидали его прихода. Невооруженным глазом было видно, что Натали им увлечена, хотя и старается не показывать вида; разумеется, это разожгло наше любопытство невероятно: понравиться ей – надо было уметь. И когда в дверь позвонили, а затем в комнату вошел высокий парень, мы уставились на него с нескрываемым интересом. Разочарованы мы не были, по крайней мере, я точно, потому что Юрик производил очень приятное впечатление. Темно-русые, очень густые, вьющиеся волосы красиво обрамляли его удлиненное, действительно, аристократичное лицо с правильными чертами. Не красавец, но весьма симпатичный молодой человек, с налетом благородства, как нам тогда показалось. Первое впечатление по счастью не было обманчивым. Юрик и в самом деле оказался человеком воспитанным, деликатным и благородным, хотя моментами и не без ослиного упрямства, как выяснилось впоследствии. При взгляде на него у меня сразу возникло ощущение, что он на кого-то очень похож, и я весь вечер мучилась по этому поводу, пока в голове вдруг не всплыло имя – Макс фон Сюдов. Ну, конечно же, он напомнил мне молодого Макса фон Сюдова из фильмов Бергмана.