Ирина Вахитова - Немые диалоги

– Неужели у тебя получилось отпроситься с работы? – я подсела к нему ближе, внимательно разглядывая привычное лицо.

– Да что-то я заработался. Тоже хочу увидеть Петербург, наконец. Не все же тебе одной колесить по России. Или ты против моего сопровождения?

– Что ты… я не против, – какая-то незнакомая тревога не позволяла нормально радоваться.

– Поедем на 5 дней. Тебе предоставляю купить билеты, бери сразу туда и обратно, – уверенно и спокойно прозвучали его слова.

– Да… Хорошо… Тебе очень подходит этот черный свитер, – задумчиво произнесла я. По первому порыву хотелось подойти и прижаться к нему, но он, как будто нечаянно, меня отстранил.

– Ну, ладно, я пошел.

– Куда ты снова уходишь? Последнее время мне кажется, что ты меня все время избегаешь.

– Нет, просто много работы, – устало выдохнул он.

– А пьешь ты тоже из-за работы? Ты даже в глаза смотреть боишься… Что-то ведь не так. Я будто ступаю по мелкой речушке, а ноги почему-то вязнут в болоте. Дай мне руку что ли…

– Ты знаешь… – ему тяжело давалось каждое слово. А его глаза уставились сквозь меня. Он устало оглянулся… Я сглотнула…

– Говори уже все, что есть. Я все равно понимаю, что нечто перевернулось, накренилось, сломалось… в наших механизмах сломалась дефицитная нить. Это из-за меня?

– Нет… Нет… Я люблю другую, – слегка треснул его голос.

– О боже… Зачем?! Зачем?! Зачем… тогда ты написал ему письмо? Это она? – в моем голосе пульсировала мучительная боль, перекрываемая диким страхом безысходности.

– Да, это она.

– Как же мы сейчас к ней приедем? Черт… что же делать… какой банальный вопрос… ты же ее даже не видел, – я пыталась цепляться за ничего не значащие фразы.

– И все же это настоящее – мне хочется ее увидеть…

– Помнишь, ты говорил про иркутянина? Ну… как можно писать такие письма… замужним женщинам… а сам… – каждое слово давалось тяжело, будто вгрызалось в непрошеную действительность больными зубами.

– Ну, вот тогда я этого не понимал… А сейчас понял, – мне казалось, что со мной говорит кто-то другой, голос становился все более размытым и нечетким.

– И что же ты понял?! Все не то… Куда же деться и как все это вынести… Скажи, ведь ты мне мстишь? – все более мутно и мутно становится вокруг, я не верю, что я могу говорить таким нелепым и отстраненным голосом.

– Ну, хочешь, я ему позвоню?

–Ага… Сейчас самое время… И что же ты ему скажешь? – истерически смеюсь, озираюсь вокруг, в надежде найти помощь в бытовых знакомых вещах, – его так легко заткнули одним письмом; ты через две недели полюбил другую; а подруга очень быстро превратилась в подлюгу. Я не хочу все это знать… Просто не хочу это знать…

– Прости меня…

– Сколько можно твердить как заклинание эту тупую и ничего не значащую фразу… Посмотри на небо… Просто небо… Я все равно поеду в Питер. Все равно… – плечи содрогались без рыданий, странно, почему все это я произнесла без слез.

–Да не волнуйся ты, никуда я от тебя не денусь.

Дни перед поездкой покрылись мутной ряской. Я тихонько распутывала паутину наших отношений, она была весьма непрочной, но еще что-то там держалось. Он ведь ее не видел. Сам весь тихий и черный, черный, как одинокий камень вдали. А мне так не хватало возможности просто поговорить. Я уже не понимала, кого люблю я… И люблю ли хоть кого-то… Я жила надеждой. Наверняка , он ее увидит, она ему не понравится. Да и вообще так много трудностей: неужели он переберется в Питер, он же ненавидит Россию. За окном мелькал потусторонний железнодорожный пейзаж. А я ловила мечтой уходящие тени погасавшего дня… Завтра я увижу ЕЕ.

–Ну, привет… – неуверенно просипела я, окидывая грязную, невзрачную комнату.

–Привет, коли не шутишь, – резковато брякнула ОНА. Со стола упала книга, издав глухой звук.

– Тихо у тебя тут… – в упор смотрела на ее хитрые и холодные глаза. Казалось, ее глаза были наполнены серой мутной водой, только бывает вода живая и мертвая. Это была мертвая. Так мне показалось. Молчание было гнетущим. Мой муж тоже молчал.

– У меня не тихо, у меня здесь бесенята бегают, разве ты их не видишь? – уверенным движением она стряхнула пепел на пол.

– Вижу… Ты очень похожа на Настасью Филипповну. Твои глаза слишком уж вплывают в меня, и мне…страшно, – я старалась говорить, спасая свои глаза, я смотрела сквозь мутно-грязные окна на улицу… Оттуда долетела оборванная фраза: «Дружбы не бывает, есть только я…» Кто этот я, услышать уже не успела.

– О да… Ты умеешь выражаться пафосно, – она ухмылялась самодовольно, понимая, что сейчас у нее все преимущества передо мной. Эта ее уверенность раздражала весьма сильно, и еще больше обнажала мою беззащитность. В этой квартире мне не у кого было искать помощи. Мужа словно не было, он онемел, как-то потух и растворился в квартире № 66.

– Дура ты… Не там пафос ищешь… – злобно бросила я, сама удивилась тому, что я была способна на яростные выпады, – помнишь, ты говорила мне про предательство и дружбу… любовь… где уж мне, я же не могу ничего такого чувствовать…

– Да! Не можешь… И ты не знаешь тех ощущений, которые знаю я, – в ее голосе был вызов; такой пугающий и ошеломляющий взгляд, от которого хотелось спрятаться и укрыться.

– Да не хочу я знать твоих ощущений! Не хочу! Кто ты? Оставь меня в покое.

– Да это ты сама меня не оставляешь в покое и его тоже мучаешь. Сама же говорила, что он тебе не нужен, а теперь что? Я люблю его так, как ты никогда не сможешь. Я уверена в себе. За него говорить не стану, но в себе я уверена, – каждое ее слово ранило правдой, она ведь во всем права, я действительно последнее время уделяла внимание кому угодно, но только не ему… Почему-то именно сейчас, как последняя надежда на жизнь, вспомнился тихий низкий Сашин голос… Все из-за него… Или из-за меня…

– Ты знаешь, он не просто мне муж, но еще и отец моего ребенка, и я не могу его вот так отпустить, – слезы предали меня, я шмыгала носом, она же обрела еще большую уверенность.

– Да он тебе никто… Он ненавидит тебя. Ты его уничтожила своим предательством, –кричала она в исступлении. (И ее неприметное лицо стало таким горящим и ярким. Она была агрессивно-красива).

– Да ты же знаешь все подробности… Ты сама меня предала, что ты можешь знать о предательстве?! – от отчаяния у меня совсем сел голос, это было как в страшных снах, когда тебе нужна сила голоса, а ее вовсе нет, голос тебя не слушается, – ты знала обо всем и молчала… Я боюсь тебя, ты страшный человек…

– Ты же тоже ведьма, как и я, смирись и отступись, а лучше уезжай отсюда. Ты никому ничего не докажешь, – она смеялась бешено и страшно, мне хотелось ее убить… – Ты ведь уедешь, завтра же! Смотри на меня! Посмотри! Алло! Ты слышишь?! Ты слышишь меня?!