Алексей Поликовский - Сад Льва

Пророки, провидцы, знатоки Евангелий, ищущие правды, должны ходить. Сютаев, крестьянин, был легок на подъем, ходил неутомимо в свои семьдесят с лишним лет. Небольшого роста, в больших валенках, он не просто ходил, а ходя, проповедовал – заговаривал с людьми, разговаривал со встречными и поперечными, учил их. Даже полицейских, арестовавших его, просвещал. Что бы ни случалось – артельщики варят картошку, нищий просит хлеб, доктор зовет подлечить слезящиеся глаза – Сютаев, как он сам выражался, «присказывал», то есть притчей или вопросами побуждал собеседника думать. Однажды Сютаев в февральскую стужу пошел пообедать к людям, жившим общиной – за семьдесят верст. Петр Гастев, толстовец, получив сообщение о том, что учитель, владеющий землей, нуждается в помощи, сунул за пазуху краюху хлеба и пошел помогать за сто верст в январские трескучие морозы.

Толстой ходил не один. В Оптину Пустынь с ним шли слуга Сергей Петрович Арбузов, владелец ярко рыжих бакенбард, и учитель яснополянской школы Дмитрий Федорович Виноградов, из Москвы в Ясную Поляну с ним ходили то сын художника Ге Количка Ге, то толстовец Евгений Попов, принципиально не носивший обуви и даже в дом Толстого входивший с грязными ногами, то будущий депутат первой и второй Государственных дум Михаил Стахович, то Александр Никифорович Дунаев. Дунаев, из купцов, имел скуластое лицо, носил пробор посредине головы, бороду и усы. Он был биржевой маклер, председатель правления Московского торгового банка и крупный воротила. Но и ему была близка мысль о том, что мир устроен несправедливо и на богатых лежит вина за то, что происходит с бедными. Дунаев покидал кабинет с дорогой мебелью в здании банка на Ильинке, чтобы пешком идти вместе с Толстым по обочине на юг. Что двигало крупным бизнесменом, когда он поступал так? То же самое, что и Толстым. «Нельзя себе представить до какой степени ново, важно и полезно для души (для взгляда на жизнь) увидать, как живет мир божий, большой, настоящий, а не тот, который мы устроили себе и из которого не выходим, хотя бы объехали вокруг света». В Ясной Поляне Дунаев скидывал пиджак, надевал белую рубаху навыпуск, подпоясывал ее тонким ремешком – точно, как Толстой – и ловко орудовал ухватом, испекая блины для крестьянских девочек, учившихся в школе. В Москве ходил вместе с Толстым в баню.

Для биржевого маклера, финансиста и банкира Дунаева дружба с Толстым была чудом его жизни. Прийти к Толстому и зазвать его на грибной рынок на набережной Москвы (Толстой оживлялся, брал пригоршню фиников и шел), кататься с ним на лодке по Москве-реке, днями шагать с ним по дороге в Ясную Поляну – Дунаев воспринимал все эти встречи, прогулки, разговоры, странствия как дар Божий. «В отношении со всеми вами для меня выражается то, что мне дает Бог; в отношении с другими всеми – это то, что он от меня требует». Так Дунаев писал в письме Софье Андреевне. В Бога он верил, церковь не признавал, священников называл попами и ругал. После рабочего дня в банке на Ильинке приходил в Хамовники и трудился в конторе, где надо было вести учет продажам книг. Когда Толстой помогал голодающим и Софья Андреевна получала пожертвования на помощь, он и тут помогал по части учета.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Салазки до сих пор стоят в сарае у его дома в Хамовниках. Там же бочка и кадка. Это массивные, грубые вещи позапрошлого века. Бочку такую и пустой возить тяжело.

Из Генерального штаба вышел не только философ-альтруист Гейнс. Монах Оптиной пустыни о. Варсофоний, срочно приехавший в Астапово увещевать Толстого, тоже бывший офицер Генерального штаба. Но к Толстому настойчивого монаха, писавшего записки Александре Толстой, не пустили.

Звонок тоже был. Один звонок – вызов дочки Саши, два – секретаря Булгакова.