Андрей Приданников - Фантасмагорические картины из жизни следователя Татьяны Дмитриевны

Чтобы не упустить ничего – а то, когда ещё здесь буду – поплелась на другую сторону вершины по тропинке между кустов. Тропинка вильнула, и открылась полянка, ровная такая, с пожелтевшей травкой. Упасть бы на нее и пялиться в небо. Аустерлица. Падать я не стала и пошла дальше. На этой стороне горы достраивали еще одну трассу, опоры подъемника спускались вниз и терялись в лесу. Помню залазила я как-то по-пьяни вон на ту опору… Нет, на вот эту вот, перед самым обрывом. Года полтора назад это уже было. Залезла на самый верх, там ещё площадка такая, с решетчатым полом между катками. Я на ней стояла, раскинув руки, и представляла, что я на «Титанике». Ещё, что-ли, залезть? Только зачем? Ничего нового… Хотя, вид оттуда совсем другой открывается, чем просто с вершины – как будто бы взаправду паришь в небе. И ветер… Но я поленилась и повернула обратно.

Спускаясь на канатке, я поджала под себя правую ногу, положила руки на спинку сиденья, и, чуть зажмурившись, смотрела на самый край горизонта, стараясь не двигать взгляд. Очень медленно линия горизонта приближалась, вставая все более ближними грядами гор. Я заметила впереди долину между двумя склонами. Склоны, густо заросшие лесом, а долинка – чистая, взбирается себе полого вверх, а потом, наверное, переваливает на ту сторону. Можно по ней пройти… Так, наверное, в древности там и ходили всякие местные жители, какие-нибудь странники, герои былинные. В гору и под горой… Вот ведь в таких же примерно местах и шарились все те хоббиты с гномами у Профессора. И без всяких там канатно-кресельных дорог, вообще без дорог. Совсем. И тащили на себе всё – и жратву, и оружие с доспехом. А вокруг орки околачиваются, эльфы под луной поют и веселятся, а впереди ещё дракона воевать надо… Вот времена были – богатыри, не мы! Так, мечтая о временах, когда на Земле ещё водилось волшебство, я доехала до нижней станции канатной дороги, соскочила с сиденья и пошла себе пешком до дяди – в автобус меня больше не тянуло.

…Что мне последнее время в себе не нравиться, так это то, что настроение мое стало жить какой-то своей отдельной жизнью. Вот сейчас – в принципе – у меня, похоже, появились реальные проблемы на работе. Причем проблемы не по работе, а именно на… Последствия они могут иметь для меня нехорошие. Хуже всего то, что я не понимаю причин этих проблем… И при этом меня это нисколечко не заботит, не волнует, не настораживает. Не трогает. Я всё вижу, понимаю. Сделать ничего не то, что не могу – а не могу потому, что не понимаю, в чем дело – а не хочу ничего делать, разобраться… И при этом – вот только сейчас до меня дошло – сохну я по этому вчерашнему мальчику. Которому дала по пьяни, от нечего делать, от того, что проблемы у меня на работе. Как зовут которого – не помню. Локти себе кусаю… Что стоило ну хоть что-нибудь ему сказать? Ну, ведь он сам был бы не против продолжения… Это понятно. Хотя, он ведь тоже ничего не… Ну что мы за уроды такие? Или это всего лишь недоёб долгий сказывается – готова в первом встречном не пойми что увидеть. Не говоря уже о том, что просто… Так вот, к чему я это все? На реальные проблемы мне – по-фиг. Вся в переживаниях о том, чего и нет, наверное… И не будет. Что мне – искать теперь встречи с ним, что-ли? И одновременно, каким-то краем сознания я рада-радешенька, что вот выбралась сюда, что на гору съездила, что поглядела на всю эту красоту. Что ещё только середина дня субботы. Что полдня ещё впереди, и вечер, а завтра ещё – всё воскресенье… Вот. И настроение у меня радостное от этого тупого ощущения выходных, а хочется мне тосковать по мужику, а то, что на работе у меня полный писец – наплевать…

С такими мыслями – причем крутились они у меня в голове по кругу, без всяких выводов – я вернулась домой. Ну, то есть к дяде. Пешком. Его дома не было. Я переоделась, умылась, хотела было чего-нибудь поесть, но нужно было готовить, и я быстро перехотела. Поэтому я забралась в зале с ногами на диван, взяла пульт и стала щелкать каналы на телевизоре – единственное мое в последнее время постоянное развлечение. Настройки в дядином телевизоре были другие, чем у меня дома, поэтому ощущался даже определенный элемент новизны от этого развлечения. Кажется, на «Дискавери» я наткнулась на какой-то фильм про альпинистов и минут несколько смотрела без звука, потому что, когда переключаю каналы – всегда убираю звук. Показывали красивые горные виды, и я пыталась угадать – что это за горы. Ясно было, что это не у нас. Почему-то мне показалось, что это – Анды. Наверное, из-за характерной внешности большинства альпинистов. Хотя, они могли быть и испанцами, например. Но горы, как мне показалось, на Пиренеи не тянули. Могла быть, правда, и испанская экспедиция в любых других горах… Я включила звук, но тут оказалось, что фильм подходил к концу. Единственное, что я поняла – так это то, что это действительно были Анды, а альпинисты искали какую-то полулегендарную пещеру из каких-то там местных сказаний. Но найти они ничего не успели, потому что сошла лавина – в общем, все умерли. Фильм оказался реконструкцией, как это стало модным в последнее время, то есть там играли актеры, а мне такое никогда не нравилось… Понажимав кнопки еще несколько минут и запомнив для себя последовательность каналов, я поняла, что и это мое развлечение мне поднадоело. Фильмец какой-нибудь посмотреть, что-ли? – подумала я. Слезла с дивана и стала рыться в залежах дисков в тумбе под телевизором. Их здесь действительно было – залежи. Многие из дисков я помнила столько времени, сколько сюда приезжала. И тут мне в руки попался «Жестокий романс». То, что надо – решила я – буду смотреть и плакать!

…Обожаю, все-таки этот фильм! Особенно первую серию, где ещё все красиво, романтично и неизвестно, чем закончится. Все живы, пока… Ну, то есть, чем закончится-то – известно, если смотреть не первый уже десяток раз… Но всегда это кино смотрю как будто впервые. И почти всегда чуть ли не плачу именно над первой серией – какая, все-таки, трогательная история. Особенно мне сценка нравиться, где: «Меня маменька за вареньем послала…» – «А вы?» – «А я его ем…», а на заднем плане – звуки притихающей гулянки и умилительно-озабоченные голоса: «А где это у нас именинница?» Во второй серии события уже определились и развиваются себе в одну конкретную сторону. Глупо развиваются, настолько глупо, что там и плакать-то не над чем. Так – поржать только…

Но поржать мне не удалось. Ещё я не досмотрела первую серию, как возвратился домой дядя. Повозился в прихожей, снимая плащ и болотные сапоги, и быстро прошел в зал, глядя себе под ноги. А когда заметил меня, посмотрел на меня так, как будто ожидал увидеть меня здесь в самую последнюю очередь. Я даже испугалась, что забыла что-то – вдруг говорила ему, что задержусь где-нибудь надолго, или что уеду, или обещала что-нибудь. Хотя, ничего такого, вроде не было…