Андрей Приданников - Фантасмагорические картины из жизни следователя Татьяны Дмитриевны

– Кого? – теперь уже я спросила.

– Девушка, вы о каком ключе говорите?

– Что вам Альберт… Николаевич передал…

– Ну, правильно, тот ключ – мой. Я же сказал «спасибо».

– За что? – почему-то внутри у меня стало холодно, и как-то все замерло.

– За ключ. Он мне, правда, даром не нужен был – я говорил Альберту.

– Ну, может еще найдется… – я не понимала, о чем мы говорим, как будто соскальзывала куда-то.

– Девушка, вы чего от меня хотите?

– Ну, я как-бы извиниться пришла, что…

– Да ничего, с кем не бывает. Извиняю.

Я хотела что-то сказать, но не знала – что, и просто ловила ртом воздух.

– Ну, так я вас и не задерживаю больше. До свидания ещё раз.

– До свидания…

Дверь закрылась, щелкнул замок, я стояла столбом. Потом, ну, наверное, через полминуты, развернулась на месте и, не очень твердо ступая, пошла к лестнице, потом вниз по лестнице. Мыслей не было никаких. Кроме одной: «Что это, блядь, было, на хрен?!» И тут же – видимо, чтобы добить – мне вспомнилось, что в детстве, когда ещё жила здесь, мне снилось, что я поднимаюсь по этому подъезду с нашего этажа на пятый, а мне при этом кажется, что ступеньки ведут куда-то вниз… Не знаю, к чему мне это снилось.

Очень долго я по двору шла к машине. На хера я её так далеко бросила?! Детство, блядь, вспомнила! Дико хотелось обернуться, и дико страшно было обернуться. Я не обернулась. Хорошо – на машине сигналка, а то ещё не попала бы ключом в замок дверцы. Села за руль и действительно с трудом вставила ключ в замок зажигания. Так, ну пора уже успокоиться. Чё случилось-то? Ничего равным счетом… Накрутила сама себе в голове черт-те чего… А голова-то не самая здоровая, признаем честно. Также у меня в другом подъезде был случай. Я только начала работать в милиции – повестки там разносила, запросы, описи по делам писала… Всякую такую чушь. Так вот, захожу однажды в какой-то подъезд с повесткой, а там, напротив входа трубы какие-то по стене спускаются, и они в теплоизоляции какой-то были. Ну, а кожух изоляции этой разорван вдоль всей трубы, и из него стекловата клоками торчит. А я захожу и вижу всё это. И прекрасно понимаю, вижу, что это – труба с поврежденной изоляцией, что серая стекловата наружу торчит, но при этом у меня в мозгу, где-то параллельно возникает мысль, что это – полуразложившийся труп, привязанный к трубе, и свисающие клоки – это не стекловата совсем. В общем, такой у меня там приступ паники был, какого никогда в жизни ни до, ни после не было. Правда, секунды две-три это длилось максимум, но так остро, что на всю жизнь запомнилось. Вот…

Я завела двигатель, пристегнулась, чего обычно не делаю, осторожно вырулила на улицу. Кажется, стало отпускать. И тут меня кольнуло – он ведь, кажется, сказал: «До свидания ещё раз »? Какой «ещё»?! Бред какой-то! Я понимала, что надо всё снова вспомнить, прокрутить в мозгу весь тот диалог, понять – с чего меня так-то торкнуло? Но не хотелось мне пока ничего анализировать. Вот выпить – хотелось, но дома у меня ничего такого не было.

Доехав до дома, я почти успокоилась. Все-таки – это нервы. Всё просто сошлось: и усталость от работы, и фигня та по таможенному делу. И вот теперь стукнуло – с опозданием, как у меня обычно бывает – и наложилось на идиотскую ситуацию с ключом, а там я себе сама что-то в подсознании не так соединила. Но ключ-то я потеряла. Неудобно, блин, получилось. А дядя тоже – молодец, с ключом этим… Что, нельзя было мне его не давать? Нет, что-то я совсем уже истерю…

Не выходя из машины, я снова набрала дядин номер. На этот раз он ответил после второго гудка.

– Да, Тань…

– Дядя Алик… я тут это… ключ…

– Ага, спасибо, мне Павел уже отзвонился. Быстро ты…

И вот тут у меня реально поплыло всё перед глазами, и я поняла, что означает это книжное выражение. Что это не ради красного словца, а объективное описание ощущения.

– … Тань, что-то звук пропадает, – услышала я в трубке.

– Да, – выдавила из себя я и спросила, как пьяная, подбирая слова: – А… что он… сказал?

– Кто? Павел?

– Да.

– Ну, говорю же – поблагодарил тебя. Если бы ты в город не ехала, я бы ему сегодня не смог передать…

Я поняла, что должна заставить себя спросить.

– Он поблагодарил меня… за то… что я привезла ему… тот ключ?

– Ну, да… Он вежливый такой старикашка, – дядя даже хихикнул. – А ты, что давно от мужчин благодарности не слышала? – дядя уже просто посмеивался в трубку.

– Да я сама – неблагодарная тварь, – сказала я невпопад, – вот и смущаюсь… с непривычки.

– Ха-ха, – сказал дядя. – Ну, пока тогда! Приезжай еще.

– Обязательно…

Я думала, что меня сейчас начнет трясти, и поэтому вцепилась в руль. Когда пальцы начали белеть, а трясти вроде не трясло, руль я отпустила. Просто очень холодно внутри было и страшно. Но одновременно почему-то как-то… спокойно, что-ли? Страшно было от двух вещей. Первое – то, что происходит вокруг меня какая-то охренительно фантастическая херня. Что, типа, никакого ключа я не теряла, а доставила его по адресу, но – вот беда! – не помню этого, и второй раз поехала по тому же адресу. То-то Павел это Первый офигел, должно быть, увидев меня снова на пороге, да ещё всякую чушь несущую! Но ведь приехала то я к нему – второй раз, получается – из аэропорта! Что, я два раза и там была? Или от дяди сначала прямо в город проехала? Нет – бред, бред! Так, а по времени как? Можно же просчитать… Если я какого-то куска не помню, то время-то на него все-равно было затрачено! Так, я выехала в… Нет, не могу я сейчас посчитать, по крайней мере – в уме.

Вот… А вторая – по-настоящему страшащая меня вещь – это то, что я просто сошла с ума. Свихнулась. Тронулась. Сбрендила. Поехала у меня, наконец, крыша. И светит мне теперь какая-нибудь палата номер шесть. Буду, такая дура, сидеть на подоконнике у зарешеченного окна в смирительной рубашке и тупо пялиться на унылый осенний пейзаж. И слюна будет изо рта течь. Из уголка губ. Тонкой такой струйкой… И секса у меня там не будет точно… Хотя, почему? Думаю, тупые верзилы-санитары будут меня трахать с большим удовольствием… Интересно, сумасшедшие, так могут рассуждать? Могу-могут – обнадежила я себя. Умерла, так умерла. «Врач сказал – в морг, значит – в морг!»

Потом я завела мотор, доехала до заправки, залила на последние деньги двадцать литров, и покатила обратно к любимому моему дяде Алику. Думаю, он извинит, что на сей раз без водки.

Дом был опять открыт и пуст. Я прошла на кухню, вскоре появился и дядя. Отлично, теперь буду жить по кольцевому времени – подумала я.

– Танчо? – удивился он. – Что-то случилось?

– Здрасьте… еще раз! – бодренько так сказала я и села на диван. – Не называйте меня больше Танчой никогда, хорошо?

– Хорошо… – дядя опустился на стул напротив и внимательно на меня смотрел. – С тобой все хорошо?