Сергей Себаян - Картон: упакованные чувства

– Можешь пока присесть, – тихим голосом сказал он.

Делаю буквально один шаг и оказываюсь возле кровати. Кровать заправлена покрывалом с цветочным орнаментом, чтобы не помять, присаживаюсь на самый ее край.

– Вань, ты как в такой дерьме-то оказался? – с серьезным лицом спросил я.

– А, долгая история, – махнув рукой, ответил Иван.

– Так мы и не торопимся никуда. Можешь начинать.

– Давай не здесь. Я сейчас переоденусь и по дороге вкратце расскажу. O’key?

– O’key.

Сидя на кровати продолжаю разглядывать довольно странное помещение. На бетонном полу устелен узорчатый ковер, скорее всего из синтетических материалов грязно-бордового цвета. Подняв голову, мое внимание притягивает книжная полка. В моем детстве была точно такая же полка с раздвижными стеклами. Помниться я обклеивал одно из стекол всевозможными наклейками из жвачек, в принципе, как и здесь. Заинтересовался я, конечно же, не наклейками, а достаточно плотно забитой русской литературой книжной полкой. Встаю. Приближаюсь к весящей над столом конструкции. Я вновь был удивлен. Так как здесь ютились величайшие фамилии литературного мира: А. П. Чехов; Л. Н. Толстой; А. С. Пушкин; А. И. Куприн; Ф. М. Достоевский; М. Горький; Н. В. Гоголь, со своими грандиозными творениями.

– Это твои книги? – опешив, спросил я.

– Да! А что такое?

– И ты их все прочитал? – не реагируя на его вопрос, продолжаю.

– Нет, конечно! Но где-то половину, точно осилил, – с улыбкой отвечает Ваня.

– Последнее. Последнее из этого что было?

– Пушкин. Капитанская дочка.

– Не плохо, – произнес я, слегка запрокинув голову назад, всматриваясь куда-то между труб, – я у тебя Горького увидел, там пьесы есть?

– Не знаю. Посмотри.

Протягиваю руку и свожу в сторону стекло, прикладываю достаточно усилий, чтобы вытащить книгу из плотно скомпонованного ряда. Темно-коричневый сборник с золотым обрамлением и буквами, «Избранные сочинения» автор Максим Горький, оказывается у меня. Открыв содержание, бегло просматриваю его.

– Bingo! Вот… двести пятьдесят девятая страница. Пьеса На дне, год тысяча девятьсот второй, – восторженно произнес я.

Пауза.

– Что? Какой год? – с выпученными глазами смотрит на меня.

– Тысяча девятьсот второй, – неохотно повторяю. – Да год тут не причем. Пьеса говорю На дне. Читал?

– Давненько.

– Прочитай на досуге, освежи память. Столетие прошло, а ничего не поменялось. Очень познавательно.

– Хорошо! Загни уголок, будет время, прочитаю.

– Давай, давай! Не затягивай! – переворачиваю книгу страницами вниз, в раскрытом состоянии, размещаю ее возле лампы на письменном столе. Иван, достаточно лениво кивает головой, одновременно накидывая на себя белую в мелкий горошек рубашку из сетевого магазина «Colin’s». Я тем временем, вновь присаживаюсь на край кровати: – Умывальник я вижу. А туалет, душ там, тут есть вообще?

– Естественно! В конце коридора. Общий, правда. А умывальник, видимо от прошлых постояльцев остался.

– Понятно. Так ты же студент? Да! Чего же тебе в общаге-то не живется?

– Потом. Все потом.

К рубашке Иван надевает серые зауженные брюки, черный кожаный ремень с окрашенной в темный цвет бляшкой, которая весьма достойно смотрится, обувается в замшевые туфли, так же черного цвета.

– В пиджаке, наверное, прохладно будет, да? – довольно, неожиданно спрашивает пространство.

– Думаю, да.

– Вот-вот.

Он продвигается к узенькому вещевому шкафчику, откуда появляется короткое двубортное пальто. Мне представляется возможность в последний раз оглядеть помещение похожее на «бытовое». Справа налево веду головой: дверь, стена, стол, трубы, шкаф, кровать, дверь… Чего-то в этой цепочке явно не хватает, пытаюсь приметить все детали, и кажется, понимаю чего именно. Я не увидел ни одного электрического прибора. Правда! Конечно кроме настольной лампы, большой люминесцентной лампы и старого металлического будильника. Нет ни мобильного телефона, ни ноутбука, а если он студент, то эта вещь просто необходима для учебы, нет бытовых приборов, к примеру, электрического чайника, да бог с ним с этим чайником, нет даже кипятильника. Тут мне стало как-то не по себе. Жутко.

– Вань у тебя телефон где? Запиши мой номер, – в эту секунду банально хотел убедиться, что ошибаюсь.

– Саш, а у меня нет телефона. … – Я его потерял, – как-то очень наигранно-расстроено произносит последнюю фразу.

Пауза.

– Как так? У тебя не плохие вещи. Стильно так выглядишь. Пальтишко, рубчиков на семь тянет. Рубашка в районе трешки. А сраный телефон за четыре сотни приобрести не можешь! Нет дорогой, в эту лажу я не поверю…

В этот момент Ваня застегивает последнюю пуговицу на демисезонном пальто, слегка отдергивает рукава, и совершенно забыв про мой вопрос, смотрит на меня через зеркало, говорит: – Ну, все я готов! Идем?

– Пошли, – отвечаю я, одновременно вставая с кровати.

Покидаем апартаменты Ивана, быстренько миновав длинный коридор, лестничный пролет, подъезд, двор, все это время нас сопровождает неловкая тишина. Вновь Большая Печерская. Дом сорок три, стоим возле пешеходного перехода, выгадываем наилучший момент, чтобы перейти дорогу.

– Ну что куда двинем-то? – достаточно холодно поинтересовался Ваня.

– В Tiffani. – Грубо. Автомобили вновь благородно уступают дорогу, переходим. Наручные часы показывают двадцать три минуты восьмого, и к этому моменту солнце вошло в стадию заката. – Идти нам еще минут двадцать. Ну, а ты можешь начать свой душераздирающий рассказ. Я внимательно слушаю.

– Что тебя интересует?

– То, как ты оказался в весьма странном для проживания месте.

Пауза.

– Ладно, – недовольно прошипел он, – рассказывать тут в принципе нечего. Приехал поступать в политех, сдал экзамены, мой проходной балл оказался довольно высоким, что зачислился на дневное, и из абитуриента превратился в студента. Так как я приезжий мне досталась койка-место в общежитии на Гагарина. Обустроился. Обжился. Весь первый семестр ко мне никого не подселяли, не знаю почему, может просто забыли про пустующую кровать. Прошла первая сессия. Каникулы. Второй семестр начался с моего переселения. Подселили меня в комнату к парнишке, примерно моего возраста по имени Андрей. Первое время мы жили нормально, общались, учились, в общем, притирались друг к другу. Все ничего, но потом к нему начали приходить какие-то парни чего-то втюхивать, что-то требовать, часто их разговор заканчивался на повышенных тонах. Его будто подменили… Встаю – рано. Как-то поутру не обнаружил своих вещей, телефон там, планшет, копеечный плеер. Спросить можно было только со своего соседа, Андрея. Бужу его. Трясу за плечи, он не реагирует. … – Через какое-то время мне удается его поднять, спрашиваю, где вещи, где техника, а в ответ слышу какую-то ахинею, типа: – Сам просрал, Мудак! – Сказать честно, я был ошарашен таким ответом. Говорю, чтобы все лежало на своем месте, обозначаю срок до вечера. Настал вечер и меня ждал просто потрясающий сюрприз. Эта мразина подрезала у кого-то мобильный телефон, причем аппарат не из дешевых и грамотно сохранила его в моих шмотках. Когда открыл дверь в свою комнату, там уже толкалось четыре человека. Сам Андрей, какая-то визгливая баба, наш комендант и до ужаса спокойный мужик, которого видел впервые. Андрей заорал: – Вон он! Пришел! – тыкая на меня пальцем, скрываясь за поганой, чуть заметной улыбкой. Тут в разговор влез весьма строгий комендант, сообщив мне, что у нас произошло «ЧП», у студента украли телефон, и есть все предположения, что это сделал я. Я растерялся, в ответ сказать ничего не смог, так как именно я являлся студентом, у которого украли электронику. Орущая женщина все время требовала позвонить по номеру телефона и убедиться в моем деянии. Мужчина, сидевший на моей кровати, без всяких лишних слов набирает с листка номер, прикладывает трубку к уху. И! … – И на всю комнату засвистела Flo Rida, Whistle. Эта сучара спрятала его в тубус! Понимаешь в тубус! А чтобы громче было, он с одной стороны скинул крышку. Представляешь, какая сука! … – Я понял, что попал, причем реально. Сказал только, что это, мол, не мое и как попало сюда, не знаю. Тут он, то есть Андрей говорит: – А фарсил передо мной все утро, кто? Ты! Забыл что ли! – Найденный телефон отдали бешеной бабе, которая быстренько так свалила, Андрея вывели, но он упорно доказывал, что я еще являюсь распространителем каких-то градусов, и впарил эту гадость уже всей общаге. В комнате остался комендант, молчун в костюме и я. Короче мне ясно дали понять, что из университета, конечно же, не отчислят, буду продолжать учебу, а вот из общаги мне надо съехать, если я не хочу чтобы это пошло по инстанциям. Дело происходило в летнюю сессию, хорошо, что я был освобожден от пары предметов. Тихонько съехал. И отправился домой на каникулы.