Владимир Ковтонюк - Разъезд Тюра-Там. Литературный сценарий

ПЕРВЫЙ ЧЕКИСТ (обращаясь к Афанасьеву)

Пошли! Только не рыпайся!

Афанасьев видит секретаршу, застывшую с выражением ужаса на лице, и неожиданно для самого себя говорит ей…

АФАНАСЬЕВ

До свидания. Ничего не поделаешь. Мысль действительно материальна!

ПЕРВЫЙ ЧЕКИСТ

А ну-ка, руки за спину! Прекратить разговоры!

Первый чекист с оттенком искреннего удивления покачивает головой.

ПЕРВЫЙ ЧЕКИСТ

Надо же! До свидания! Он думает, что вернётся сюда! Будто не знает, что от нас не возвращаются.

Афанасьев идёт по коридору за первым чекистом. Встречные сослуживцы, отводя глаза, чтобы не встретиться взглядами с чекистами, как можно плотнее вжимаются спинами в стену. У первого чекиста на правом боку прижимается тяжестью к ягодице кобура с наганом. Афанасьев чувствует затылком взгляд второго чекиста. Они подходят к «Победе», которая ничем не выделяется из массы других автомобилей. Второй чекист, подходя к машине, пинает сапогом маленький камешек, лежащий на тротуаре, и распахивает заднюю правую дверь.

ВТОРОЙ ЧЕКИСТ

Ты хоть и крупный мужик, но в машину придётся забраться.

Второй чекист размещается на заднем «диване» рядом с Афанасьевым, перекрывая собою правую дверь. Афанасьев обращает внимание на то, что с левой двери предусмотрительно ручки. Даже стекло невозможно опустить. Второй чекист обращается к первому.

ВТОРОЙ ЧЕКИСТ

Послушай, Серёга, я его где-то раньше встречал.

ПЕРВЫЙ ЧЕКИСТ

Да ну! Где ты его мог встречать? Он птица высокого полёта. Почти что министр. А ты кто? Простой исполнитель.

ВТОРОЙ ЧЕКИСТ (с обидой)

Конечно, мне далеко до тебя. Но и мне сапоги лизали и не такие шишки! Академики, мать ихнюю, глядя в бездонную дырку нагана обоссывались от страха, как дети малые!

Афанасьева от отвращения к конвоирам начинает бить мелкая дрожь. Он отодвигается к двери так, чтобы его правая нога не соприкасалась с ногою чекиста.

ВТОРОЙ ЧЕКИСТ

Во! И этот уже готов! Быстро же ты пересрал! С тобой и беседовать ещё по настоящему не начали, а ты… А! Вспомнил! Ты, случаем, не клинский парень?

Второй чекист толкает Афанасьева локтем. Афанасьеву не хочется разговаривать, и он согласно кивает головой.

ВТОРОЙ ЧЕКИСТ

Да ты, оказывается, мой земеля! Я тоже, считай, клинский. Только из деревни Белавино. Той, что рядом с аэродромом. До войны прямо над моим домом Василий Иосифович летал! Сын Сталина! А в школу я в Клин бегал. В любой мороз. Только я учился хреново. Потому, наверное, что постоянно жрать хотелось. Отец с матерью, сам понимаешь, в колхозе шиши зарабатывали. А ты, наверное, хорошо учился, раз достиг таких высот. А я вот академиев не кончал. А сейчас вроде как главный над тобой! Потому, что сделал правильный выбор жизни. Пошёл в органы. Работа у нас, надо прямо сказать, тяжёлая. Но это только в первый раз страшно было, как в детстве. Тогда я впервые увидел, как отец забивает корову. А она всё понимает, и из её глаз текут слёзы. А он её кувалдой между рогов. А теперь ничего, теперь я привык. Теперь без счёта. Начинает даже нравиться.

К удивлению Афанасьева, «победа», поднявшись по проспекту Маркса на площадь Дзержинского, повернула не в сторону здания спецслужб, а направо, в сторону Старой площади и остановилась у неброского шлагбаума.

ПЕРВЫЙ ЧЕКИСТ (часовому)

Привет. Лаврентий Павлович у себя?

ЧАСОВОЙ

У себя. Велено доставить, как только подъедете.

Афанасьев и конвой останавливаются у массивной дубовой двери с табличкой: «Политбюро ЦК ВКП (б). Берия Лаврентий Павлович».

Входят Афанасьев и конвоиры.

БЕРИЯ (радостно-удивлённым тоном)

А, саботажник!

Берия вытягивает в сторону Афанасьева правую руку и манит его к себе указательным пальцем.

БЕРИЯ

А ну-ка, иди сюда!

Афанасьев и конвоиры подходят ближе к столу. Один из конвоиров рукой нажимает на плечо Афанасьева, заставляя того сесть на табурет. Табурет стоит прямо напротив стола, так, чтобы Берия мог смотреть на Афанасьева в упор. Конвоиры стоят за спиной Афанасьева.

БЕРИЯ

Ты что, саботажник? Саботажник! Раз у тебя мотор взрывается. В Химках не взрывается, а у тебя взрывается! Это чудеса какие-то! Стоит вас взять за жопу, вы все начинаете кричать «мы не вредители!» И ты такой же. Я наперёд знаю, что ты мне здесь будешь плести!

АФАНАСЬЕВ

Чтобы разобраться в причинах, почему в Днепропетровске двигатель взрывается, я подключил лучших специалистов.

БЕРИЯ

Значит, и спецы такие же саботажники, как и ты! Ракетный мотор это что тебе, ткацкий станок, что ли? Это в ткацком станке тысячи движущихся деталей. А в моторе?

АФАНАСЬЕВ

В ракетном моторе процессы протекают при высоких температуре и давлении. И мы не знаем, как это влияет на возникновение и развитие высокочастотных колебаний.

БЕРИЯ

Почему-то в Химках процесс протекает нормально, а в Днепропетровске точно в таком же моторе никак не может протечь. Скажи, Афанасьев, сколько времени ты ещё будешь обманывать страну?

Один из конвоиров, земляк Афанасьева, замахивается, чтобы ударить Афанасьева.

БЕРИЯ

Но – но! Ты не в своей конторе. Здесь Центральный комитет нашей партии!

Берия полуоборачивается к портрету вождя и обращается к Афанасьеву.

БЕРИЯ

Мне уже сам товарищ Сталин задаёт вопрос, когда пойдёт ракета в серию?

АФАНАСЬЕВ (убеждающее)

Вы меня сейчас отправите в тюрьму, хотя знаете, что я не виновен А мотор всё равно надо доводить до ума. Назначите нового человека. И потеряете ещё несколько месяцев. Потому, что новому человеку придётся входить в курс дела. В этих условиях целесообразнее дать мне возможность завершить работу по доводке мотора.

Берия в раздумье стучит пальцами по столу.

БЕРИЯ

Сколько, говоришь, тебе надо времени?

АФАНАСЬЕВ

Две недели.

БЕРИЯ

Хорошо, иди, работай!

И, обращаясь к чекистам:

БЕРИЯ

Скажите Круглову, что пока отпала необходимость. Подождём пару неделек. Вы свободны. А этот (кивает в сторону Афанасьева) доберётся сам.

Афанасьев возвращается от воспоминаний к реальности, продолжая размышлять.

АФАНАСЬЕВ

«Сложилась такая же ситуация, как тогда. Я чудом выскользнул из лап Берии. Неужели Глушко забыл? Наверняка забыл, та история его никак не коснулась. Только меня тогда поставили на край!» В Афанасьеве нарастает чувство обиды. Он не может сдерживать себя, не взирая на то, что в кабинете, кроме главных конструкторов, присутствуют и их подчинённые.

Глушко в это время показывает Афанасьеву графики, начерченные на листке оранжевой бумаги – миллиметровки.

ГЛУШКО

Наши товарищи определили зоны устойчивой работы двигателя по давлению в камере сгорания и соотношению компонентов.