Владимир Ковтонюк - Разъезд Тюра-Там. Литературный сценарий

ГОГИЯ

Ти что, русский язик не понимаешь?!

Горбун разом сникает, сходит со стремянки на землю и усаживается рядом с мальчишками. Лётчик втаскивает стремянку в самолёт и закрывает дверь. В недрах самолёта поют разгоняемые маховики стартёров, из выхлопных патрубков вместе с языками пламени вылетают клубы дыма. Тысячесильные моторы, заставляя петь души мальчишек от восторга, влекут самолёт на старт. Мальчишки покидают было аэродром, но их заставляет оглянуться звук натужно работающего мотора. Самолёт возвращается на одном моторе. На посадке «Дуглас» ломает шасси и ползёт к обрыву. Но останавливается на самом краю, упёршись гондолой двигателя в куст барбариса. Пассажиры спешно покидают самолёт. Горбун, гортанно выкрикивая грузинские слова, кружится в дикой пляске.

В отличие от заснеженной и холодной Москвы, здесь ещё тепло. Так, как бывает в Москве в начале октября. Одноэтажный барак гостиницы с неофициальным названием «Золотой клоп». Ковалёв третьи сутки ожидает оформления допусков на площадки. Ковалёв выходит на берег Сыр Дарьи. Ковалёв смотрит на реку, его мысли вновь уносятся в прошлое.

Часть выпускных экзаменов уже сдана. Следующий экзамен по алгебре. Ковалёв случайно встречает Ляльку.

ЛЯЛЬКА

Привет. Послушай, Володь, помоги мне подготовиться по алгебре. Я в ней ничего не понимаю. Мне бы хоть на «международную» сдать.

«Международная» оценка, это тройка. Для стран, где отличные знания отмечаются «пятёркой» или «единицей», оценку «тройка» получат выпускники с одинаковыми

посредственными знаниями. Ковалёв давно потерял надежду добиться Лялькиного расположения. Теперь он опешил от Лялькиной просьбы.

КОВАЛЁВ

А знаешь, где я учу? Вон там.

Ковалёв указывает на место, где он готовится к экзаменам. Оно находится на безлюдном берегу Кубани.

ЛЯЛЬКА

Ну и что? Мне бы только алгебру свалить. Всё равно она мне больше не пригодится. А дальше – я сама.

Лялька сидит, охватив руками колени, и неотрывно смотрит на бег воды, меняющийся каждое мгновение. Ковалёв перелистывает учебник, ничего толком не понимая. Он украдкой смотрит на её ноги, покрытые светлым пушком, на прилипшие к её икрам песчинки. Боясь, что она догадается об этом, спрашивает, понятно ли ей очередное правило. Она утвердительно кивает. Но её отрешённый взгляд говорит о том, что она теперь где-то далеко, далеко отсюда. Её синие глаза заполняют душу Ковалёва, заставляя вздрагивать. Чтобы попытаться вернуть её к действительности, Ковалёв неожиданно для себя решает переплыть Кубань.

КОВАЛЁВ

А хочешь, я Кубань переплыву?

Царским движением Лялька поворачивает голову и смотрит на Ковалёва. Ковалёв понимает, что ни один Ньютон с самым совершенным мышлением не способен сейчас хотя бы тенью отразиться в её безоблачных глазах. Всё-таки Ковалёв точно терял рассудок рядом с нею, раз рискнул переплыть Кубань. Здесь Кубань несётся со страшной силой всей массой воды в противоположный крутой берег. Чтобы тот берег, на котором стоит город, не подмывало, он защищён дамбой из плетённых фашин и булыжником. Посреди реки торчит камень, острый клык которого переплёскивается водой. Переплывая реку, Ковалёв должен приложить зверские усилия и успеть заплыть за этот камень. Тогда волна отбросит его в сторону противоположного берега, и он выплывет до дамбы. Если же он не сможет выложиться, то его изуродует о камень или понесёт на дамбу. Лялька внимательно смотрит на реку, оценивая ситуацию.

ЛЯЛЬКА

Не-а, ни за что не переплывёшь!

Ковалёв заходит в воду. Быстрое течение сбивает его с ног. Он уверенно плывёт. Он думает, что Лялька переживает за него. А вдруг с ним случится беда? Тогда Лялька всю свою жизнь будет помнить о нём, умном, сильном и смелом, и сожалеть, что не остановила его. Ковалёв понимает, что не успевает заплыть за камень. Река мчит его на дамбу. Удар о дамбу вышибает воздух из лёгких. Ковалёв судорожно пытается зацепиться за острые обломки веток. Тогда Ковалёв отталкивается от дамбы и оказывается вновь в центре потока. Он находит в себе силы вернуться на тот берег, на котором они пытаются выучить алгебру. Его лёгкие рвутся от желания сделать хотя бы маленький вдох, и вдруг он понимает, что река исторгает его из себя, как инородное тело. Ковалёв идёт через кусты олешника и ему представляется, что навстречу выйдет сияющая Лялька, восхищённая его силой и отвагой. И исчезнет незримая преграда, и он скажет, как она дорога ему. И хотя они скоро разъедутся в институты по разным городам, они пообещают друг другу, что будут ждать. Ковалёв выходит на то место, где они учили алгебру. Учебники и его одежда лежат на месте. А Ляльки нет. Он увидел её. Она уходит быстро, не оглядываясь, видимо решив для себя что-то важное.

КОВАЛЁВ

Забыть! Забыть навсегда!

Сигнал автомобиля возвращает Ковалёва к действительности. Ко входу в гостиницу «Золотой Клоп» подъезжает автомобиль ГАЗ-69. В кабине Июдин. Из гостиницы выходит Ковалёв. Шофёр «газика», невысокого роста стройный смуглый узбек в форме рядового Советской армии, выходит из машины и предупредительно распахивает дверцу перед Ковалёвым.

КОВАЛЁВ

Здравствуйте. Даже неловко. Словно я босс какой-то.

ИЮДИН

Это наш Шурик. Он всегда такой предупредительный.

КОВАЛЁВ

Имя Шурик не вяжется с чертами местного жителя. Вы кто по национальности?

ШОФЁР

Я узбек. Вообще-то меня зовут Шахрух. «Шах» – вы сами знаете, что это можно перевести на русский, как «господин», а «рух» – это что-то вроде «судьбы». Выходит, я хозяин своей судьбы.

«Газик» едет по площадке №10. Пока ещё молодой парк со стелой в память погибшим в катастрофе с Неделиным при взрыве ракеты Р-16, массивное здание штаба со встроенным в него кинотеатром. На афише – фильм «Обыкновенный фашизм». Центральная площадь, здание универмага, улица, КПП, дорога в сторону станции «Тюра-Там» и на площадки.

ИЮДИН

Все допуски оформил?

КОВАЛЁВ

Да, на 43-ю площадку. На жилую, в МИК, на старт, и на жилую двойку. Чтобы можно было посещать вас при необходимости. Правда, режимщики могли бы это делать сразу, как только человек появляется на полигоне, а не мурыжить его проживанием в гостинице.

ИЮДИН

Гостиницу «Золотой Клоп» ещё никому не удавалось миновать. Разве что, Королёву, Глушко и Янгелю. Да, ещё космонавтам. Она тут первая достопримечательность. Что-то вроде индикатора. Раз человек в ней выжил, значит, он способен преодолеть все полигонные невзгоды.

«Газик» повернул к железнодорожному переезду, преодолел его и помчался по прямой асфальтированной дороге. Настолько прямой, каким может быть только кратчайшее расстояние между точками «А» и «В» в учебнике по математике. Неистовое среднеазиатское солнце сожгло, казалось, к этому дню в середине ноября, всё живое, и теперь степь – остывающая пустыня. Дорога у горизонта, отражая голубое небо, кажется спокойной рекой, безмятежную гладь которой оживляет тягач «ураган» неотрегулированным дизельным мотором.