Петр Богдан - Легенда о водяном коне. Часть I. Тот, кто приходил ночью

– Ну и слава Богу! – сказала тетя Лида и вышла. Ее явно обрадовал мой спокойный тон. Четвероюродный любимый внучатый племянник вовсе не был похож на маньяка.

Я снова остался один. И хотя мое положение едва можно было считать даже немного сносным, я несколько успокоился. Конечно, от людей нельзя ожидать попыток вдуматься или разобраться в чем-нибудь с такими чувствами, какие бушуют сейчас в них. От них можно сейчас ждать чего угодно. Но время работает на меня. Я знал, что через некоторое время кто-то из моих родных подойдет к звонящему телефону, и вне зависимости от моей воли, чувств и действий заработает машина моего спасения, машина, подчиняющаяся неосязаемым чувствам родства, любви и веры, машина, которая неотвратимо и неизбежно освободит меня.

Мои размышления прервал Филаретов.

– Поел? – спросил он, открывая дверь.

– Да.

– Тогда сейчас составим протокол.

Вынув какую-то папку из своего стола, он долго рылся в ней, пытаясь найти чистый листок для протокола. Наконец из-под самого дна он вытащил помятый клочок неправильного формата. Я не мог сдержать улыбки.

– Улыбаешься?! – с ненавистью посмотрел на меня дядя Ваня. – Доулыбаешься! Расстреляют тебя как… – он осекся, испуганно метнув на меня быстрый взгляд исподлобья.

– За что же, дядя Ваня? Иван Дмитрич?!

Мое восклицание дало выход накопившемуся раздражению.

– Я тебе не дядя Ваня и не Иван Дмитрич!!! – заорал он, с силой захлопывая папку. – А гражданин участковый… милиционер!

– Вам! – поправил я его спокойным тоном. – Вам! Так за что же, гражданин участковый милиционер?

– За убийство и изнасилование при особо отяг… отягтяющих обстоятельствах! – бедный Иван Дмитриевич стал запинаться от волнения.

– Отягчающих, – поправил я его.

Но Филаретов уже написал заголовок.

– Попрошу не перебивать. Фамилия, имя, отчество?

– Демидов Александр Сергеевич.

И так далее. Я отвечал вежливо и рассудительно. По мере нашей беседы Филаретов смягчался. Наконец дело дошло собственно до расспросов.

– Что вы делали вчера вечером с 22 часов до того, как легли спать?

– Гулял.

– С Танькой Федоровой, что ль?

– Да.

А что ты… вы делали потом? – Филаретов медленно скрипел ручкой.

Я рассказал ему весь мой путь обратно, до мельчайших подробностей.

– Тень, говоришь, метнулась?

– Да, Иван Дмитриевич. Я сначала подумал, что это Васька Дерюгин, он влюблен ведь в нее по уши… был…

Мой рассказ его, кажется, немного успокоил.

– Да… Ну и дела! Задал ты, брат, задачу! Ведь никаких следов мы, кроме твоих, не нашли!

Как?! – я совершенно растерялся. – Как не нашли?!

– Так и не нашли! Кроме твоих, больше никаких нет! Так что признавайся, брат!

– Не верите мне, значит. Но там должны быть другие какие-то следы, кроме моих!

– Только твои! Правда, уже затоптали изрядно. Надо идти, а то до приезда следователя ничего не останется, – дядя Ваня захлопнул папку и встал.

– Дядя Вань… Иван Дмитрич, – остановил я его еще раз у дверей.

– Чего?

– А голову и ногу нашли?

Мой вопрос его видимо покоробил. Он махнул рукой, как бы отгоняя видение.

– Не нашли. Сейчас будем искать… куда ты их…

– Дядь Вань!!!

– Ну ладно… – он вышел.

Я не видел его до вечера, когда он вошел ко мне со следователем. Последний оказался молодым человеком лет двадцати восьми, очень порывистым и резким на вид. Мелкопосаженные, горевшие возбуждением глаза имели выражение, долженствовавшее, по его мнению, пронизывать подозреваемого, как жука булавка. Было видно, что он испекся от делания раскрыть дело, которое ему поручили, еще до прибытия следователя по особо важным делам.

– А почему с ружьем? – спросил он войдя.

Я начал ему объяснять. Он не дослушал.

– Так вы оказали еще сопротивление при задержании? Та-а-к!

Тут на помощь мне подключился Филаретов. Вместе мы кое-как растолковали ему.

– Все равно ружье убрать! Неужели вы не понимаете, – обратился он к участковому, – как это опасно?! Он может застрелить кого-нибудь, сам застрелиться… И вообще… можно ждать чего угодно.

Я решил не спорить и отдал ружье.

Разговор со следователем наложил на меня самый тяжелый отпечаток.

– Так вы говорите, что гуляли вчера вечером? – спрашивал он, кривя дрожащие от волнения губки и впиваясь в меня своими маленькими глазами.

– Да, гулял.

– А кто это может подтвердить?

Я с удивлением глядел на Филаретова. Неужели он еще не снял показаний с Таньки?

– Таня… Федорова.

– А вот она ваши показания не подтверждает!

– Как?!

– А вот так! – он вытащил листок. – У нас имеются показания гражданки Федоровой, Татьяны м-м-м… Владимировны, где она сообщает, что вчера вечером она была у подружки. Ее подруга Пимкина, – он вгляделся в написанное, – Наталья Ивановна, подтверждает эти слова.

Это был удар ниже пояса. Такого я от Таньки не ожидал. Чтобы ей была дороже сомнительная «девичья честь» (да к тому же все знали, что она со мной гуляет) жизни человека?! Это просто трусость и подлость! «Инстинкт», – подумал я и усмехнулся.

– Так как же вы объясните все это? – следователь снисходительно-презрительно-ехидно улыбался.

– А никак!

– Значит, вы отказываетесь отвечать?

– Да, отказываюсь! – мне становилось все больше противно.

– На месте преступления не найдено никаких следов, кроме ваших. Зачем же надо было придумывать такую нелепую ложь про какие-то тени в саду?

– Значит, вам уже все ясно? – я пристально посмотрел на него. В узких глазах ни одной посторонней мысли. Таким всегда все ясно. «Все ясно всегда только дуракам», – всплыла в голове фраза, и я не мог сдержать поползших губ. С такими надо быть поосторожнее.

Моя улыбка не осталась незамеченной.

– Здесь вопросы задаю я! – вспылил он, злобно глядя на меня. – Голова потерпевшей и нога до бедра еще не найдены. Куда вы их спрятали?

– Никуда.

– Как никуда?! – он явно реагировал медленно в умственном смысле.

– Никуда. Я их и в глаза не видел! – я презрительно улыбался.

Это окончательно вывело его из себя.

– Вы… ты… – задохнулся он, но сдержался от крика и резких движений. – таких… таких, как ты… подонков… четвертовать надо… Ничего, послезавтра отвезем тебя в райцентр… Посмотрим, как ты там попляшешь! – он порывисто встал и с бешенством хлопнул дверью.

Угроза была осязаемой. Я слышал, что творится там у них в райотделе милиции. А уж со мной, с «маньяком», никто церемониться не будет. Послезавтра… Мое спасение только в том, что родители будут действовать быстро.

Единственным приятным событием был приход тети Лиды. Она принесла мне обед и сообщила, что мама приедет завтра утром, а папа останется в городе и приедет попозже. «Хорошо, – ответил я с удовлетворением. – Успевают».