А. Варламов - Свеча

Гремит, кричит «Прощание Славянки»,
А я реву, предвосхищая боль.
Россия, Родина Славянки,
Скажи – нам снова завтра в бой?

Январь, мороз, непафосные похороны,
Замёрзшая родня ногами топчет снег.
На голых кронах равнодушные вороны
Взирают на конечный от реальности побег.

Знакомые, пустив на лица скорбь,
Тихонько обсуждают мертвеца.
Зубами нервно выбивают дробь,
Стоически переминаясь у крыльца.

Их речи благодушны незлобиво,
Ведь об усопших – лучше ничего…
И как бы кто ни прожил век паршиво,
Когда уйдёт, проводят хорошо.

Унылый катафалк уже разинул жерло,
Служители Харона деловито ждут:
Работы им – на каждого по горло:
Клиентов много – люди интенсивно мрут…

И вот уж к церкви споро едет гроб:
Часовня, где излишен громкий смех,
Заупокойный рэп, кадило, поп,
И сладкий дым прощает каждый грех.

Последнее катание на погребальной «тройке»:
Билет в один конец на новенький погост.
В России кладбища сменили новостройки;
И Он сейчас там будет свой, не гость.

Приехали. Из катафалка вынут гроб.
И снова полились скупые слёзы.
Вокруг могилы намело сугроб:
Зима, и степь, и ледниковые прогнозы…

Прощанье, гвозди в крышку, и пустили
В сосновой лодке на безвременно́й постой.
У изголовья деревянный крест вонзили
И написали – здесь N.N. обрёл покой.

Замёрзший люд разбрелся по машинам,
Оставив свежий холмик тихо проседать.
Живым – страданья по своим законам,
А мёртвым… Им уже не встать.

***
Давно пропала острота момента,
Когда блеснёт коса над головой.
Миг – рвётся рядом жизни лента,
И оседает наземь кто-то свой…

Увы, в России каждый некропо́ль —
Как есть – Некрополис по устремленью…
Перед глазами – сонмы искусивших боль,
Ушедших страшно глубоко, к Забвенью.

Они всегда, как храбрые солдаты,
Шагают строем, чётко соблюдая ногу.
Не требуя за смерть свою награды,
Прокладывают нам, живым, дорогу…

Всё чаще хоронить родных, друзей —
Теперь дурная, неизбежная привычка.
И как себя за это слёзно не жалей,
С ней «завязать» – неразрешимая задачка.

С чего начать печальный стих?
Пожалуй, с сожаленья
В том, что судьба – изрядный псих
Без должного леченья.

Когда тебе шарахнет сорок,
Вдруг нанесёт дерьмом…
В душе возникнет тихий морок:
То – жизненный излом.

Живёшь доселе не халатно,
Рвёшь на семью пупок.
Со стороны взглянуть – всё ладно,
Есть дочка, есть сынок.

Построишь домик с отопленьем,
Насадишь рощу лип,
Идёшь на службу с жадным рвеньем;
Вопрос – и где твой нимб?

Нахлынет разом инфантильность,
По жилам потечет вода,
Куда-то денется стабильность,
И ты сойдешь с ума.

Взглянешь на спящую жену тишком,
И чувствуешь – чужая.
Наденешь брюки, и молчком
Уйдешь, куда не зная.

А может быть, наоборот,
Жена уйдёт, и воля,
Как редкий запрещённый плод,
Лишит тебя покоя.

Все скажут, что, мол, бес в ребро,
Что жир наружу лезет.
Но ты-то знаешь: то – не то,
Что это кризис бесит.

Тихонько ест мозги, нутро,
Да руки-ноги сушит.
Так скоро выпадет зеро —
Того и глянь, задушит.

Ты провалил Большой Экзамен,
Тебе свистят – долой!
Казалось бы – на шею камень,
И в омут головой!

Чего тянуть за хвост кота…
Но не спеши, поверь —
Жизнь, брат, хотя и не проста,
Не самый лютый зверь.

Ты поищи к нему подход,
Не дергай за усы;
То был бы слишком яркий ход —
Ещё идут часы…

Не нужно углублять проблему,
Найди помельче бочажок.
Отставь на время теорему,
Охолонись, дружок!

Во всяком минусе лопатой
Зарыт неявный плюс.
Копни рукою узловатой,
Прорви душевный флюс.

***
В момент, когда вдруг ты один на один
С самим собой любимым,
Твой вялый дотоле гемоглобин
Внезапно станет твёрдым.

Никто не придет накормить тебя с ложки
Ни завтра, ни вчера,
И «хошь не хошь», а сваришь картошки
Иль кашку из топора.

Твой дряблый бицепс чугунным станет,
Во взгляде блеснёт сталь,
Хандра пройдет, твой дух воспрянет,
Коли себя не жаль.

Ты вновь как когда-то охотник смелый,
Рука не подведёт.
Любой новый выстрел окажется верный,
К подранку не приведёт.

Ты сам будешь снова чей-то приз,
Но уж не жертва точно.
Ты сможешь исполнить чужой каприз,
Уже не будет так больно.

О жизнь спотыкаясь доселе нелепо,
Ты снова глянешь ввысь.
А там ты увидишь не только небо,
Там – летящая мысль.

В чём ни росли бы зла коренья —
Посыл бери любой —
Острей заточи свой угол зренья,
И твёрдо на нём стой.

Пускай все ищут в тебе декаданс,
Пусть намекают на климакс.
Ты им говори – у меня ренессанс!
Ты говори им – ре́микс!

Вера, Надежда, Любовь. А может —
Надежда, Любовь и Вера?
Сомнением в первенстве гложет
Извечная наша манера…

***
Надежда – нет слов – хороша!
Как шанс, как лучик тлеет.
А если найдется душа,
Она её ревностно греет.

Надежда – дырочка сыра,
Мираж, туманный намёк.
Легко сотворит кумира,
Что страшно от жизни далёк.

Надежда как есть кукарача,
Компас без стрелки внутри.
Она – незадача-удача,
Попробуй её излови.

А скажем, потянет на дно тебя, —
Куда уж пример конкретней —
Надежда пропустит вперёд себя,
Умрёт за тебя последней!

***
Любовь, несомненно, краса!
И на лицо, и глубже.
Её всемерно хранят небеса,
Считая, что нет дороже.

Любовь, – и тут нет вопроса —
Она всегда в пути:
Может зайти без спроса,
Затем по-английски уйти.

Понравишься ей – поцелует!
Обидишь – к чёрту пошлёт!
Пожертвуешь ей – помилует,
Откажешь – в огне сожжёт.

***
Вот с Верой несколько проще,
Но в то же время сложней:
Она ничего не просит,
И не раздает векселей.

Она не ждёт пониманья,
Всегда лишь собой жива.
Не ищет чужого признанья —
Вера всегда права.

Поверь – и обрящешь. А далее,
На стылом мирском ветру,
Твоя искра Божия малая
Придётся ей ко двору.