Ирина Подойницына - Правее на солнце, вдоль рядов кукурузы

Прочтя эти строки из интервью, я осознала степень угроз этой аварии, последствия которой до сих чувствуют на себе те люди, которые живут в зоне отчуждения. Оказывается, еще 80 лет ЧАЭС будет угрожать здоровью людей. А то, что моя сестра была очень жестким и категоричным человеком, я поняла по ее высказываниям. Она сказала в этом интервью, как отрезала:

– Сейчас устраивать из зоны отчуждения зоопарк я бы не стала. Там по-прежнему опасно, так что это не шутки. Многие ездят в зону отселения на могилы предков, но за это брать деньги безбожно.

Это интервью было сделано в 2008 году. Текст его до сих пор висит в Интернете. Это и понятно почему, ведь в нем поднимаются насущные проблемы Славутича, ЧАЭС, экологических катастроф. В 2010 году я общалась с Леной по телефону. После смерти моей мамы она помогла мне собрать ее документы в селе Золотоноша Драбовского района Украины, где моя мама родилась. Хотя нет, теперь это уже не село, теперь это красивый зеленый город в Черкасской области. Тогда в телефонном разговоре Лена сказала мне, что скучает обо мне и мечтает о встрече. Но, к сожалению, после этого разговора наша связь прервалась – закружили дела. А потом я узнала от родственников, что Лена умерла. Думаю, Лена Кутовая получила определенную дозу облучения на ЧАЭС, сказались ее постоянные поездки в «зону отчуждения». Но она никогда не жаловалась на жизнь, потому что была железным человеком. Для меня Лена – герой своего времени, как бы пафосно это не звучало. Не забудем и о том, что ее Юрий тоже был героем и ей хотелось во взрослой осознанной жизни соответствовать ему. А ее последние слова, что «она скучает обо мне и ждет встречи», я сохраню в своем сердце навсегда.

Однажды моя мама сказала мне:

– Знаешь, как трудно наша семья жила в войну?! Но война нас закалила. Иногда я даже думаю: от того, что мы выдержали войну, позже удачно сложилась наша трудовая судьба, мы ведь умели преодолевать трудности. Это мой отец, Валериан Филиппович Кутовой сумел сохранить нашу семью во время войны. А иногда я думаю, что на юге было чуть-чуть проще выживать в войну: мы ели дыню с хлебом, арбузы и главное – кукурузу. Кукуруза нас спасла, она ведь очень сытная и полезная. Я помню, как мы бежали по кукурузному полю, желтому от солнца, как собирали початки, мы их потом коптили, жарили и ели. Мы шли правее на солнце, вдоль рядов кукурузы и мечтали о победе и мирной жизни. Мы почему-то знали, что проживем хорошую жизнь.

На этом небольшом, но ярком воспоминании своей мамы мне и хотелось бы закончить повесть о Кутовых, «железных людях». Каждый из них, моих родственников прожил и проживает достойную содержательную жизнь. В школе нас учили: в жизни всегда есть место подвигу. Подвиг – он ведь имеет множество модификаций. Сражаться на фронтах войны в коннице Будённого – подвиг. Строить железную дорогу в войну, жертвуя своей жизнью и отдавать при этом хлеб младшим братьям– подвиг. Работать на опасном участке железной дороги, много лет, изо дня в день – тоже подвиг, каждодневный трудовой подвиг. Может быть, не столь яркий и бросающийся в глаза, как, скажем, сражение с шашкой наперевес на стремительном всаднике. Старшее поколение сумело передать нашему поколению – детей, рожденных в СССР, свои ценности. И мы сумели их воспринять. Согласитесь, что отважиться ликвидировать последствия страшной экологической катастрофы на ЧАЭС – это подвиг. Устранить неполадки на подводной лодке, рискуя здоровьем – подвиг. Точно также подвигом я хочу назвать каждодневное жертвенное посвящение себя старшему родственнику в течение долгих лет, в ущерб иногда своим личным интересам.

Наверное, читатель заметил, что пару раз я упоминала кукурузное поле. Это упоминание идет рефреном по всей повести. Спросите почему? Это образ, который мне нравится. Герой наших дней, поколения нулевых Дамир Юсупов, спасая 233 пассажира, жестко посадил самолет, используя один движок, потому что оба двигателя вышли из строя. Он просто хорошо сделал свою работу, но люди заявили, что он был бесстрашен. Когда самолет уже сел на кукурузное поле, пассажиры сами выбрались из него. Бортпроводник крикнул им: «Идите правее на солнце, вдоль рядов кукурузы…» Мне нравится этот светлый конец, эта вера в торжество жизни, этот радостный крик. И посему герои моей повести – а они все у меня по-своему герои – тоже всегда идут правее на солнце, вдоль рядов кукурузы … Пафосно скажу, но хочу, чтоб все запомнили – это тропа победителей, тропа настоящих людей.

Магистраль века – магистраль любви

За окном поезда притаилась рождественская ночь, 7 января 2020 года. Такая темень, что глаз можно выколоть. Уютное купе совсем нового поезда. Вагон покачивается на рессорах, амортизирует и быстро едет, разрезая плотную тьму ночи – сквозь серебристые снега, тайгу и морозный туман. Граненые стаканы позвякивают на столе. В вагоне нас только четверо: мы с Сандрой в нашем купе, сосед за стенкой и проводница. Мы едем по маршруту «Нижний Бестях – Нерюнгри», это «кусочек» Байкало-Амурской магистрали, введенный в эксплуатацию в июле 2020 г. Сбылась мечта долгих лет моей жизни – прокатиться по Якутии, по своей малой родине на пассажирском поезде. Сколько я мечтала об этом? Вы не поверите, почти 40 лет, начиная со студенческого возраста.

Сандра спит на нижней полке, тихо посапывая. А я безотрывно смотрю в окно. Что же так увлекает меня в ночном пейзаже, спросите вы? Отвечу: необычность ситуации. Раньше, когда я путешествовала в поездах, в центральных районах страны я видела в окно, даже ночью – асфальтированные дороги, здания городов и избушки сел, огни фонарей и фар, мосты, ухоженные поля, постройки, одним словом, артефакты жизнедеятельности людей. Что же я вижу сейчас, в рождественскую ночь из окна первого пассажирского поезда на якутской земле, идущего от ее столицы? Я вижу бесконечные снега, огромные поляны и густой лес. Славная зимняя сказка. Но иногда в окне буквально вырастают, появляются из ниоткуда деревья-великаны, огромные развесистые исполины. Становится страшно! Они, великаны – словно смотрящие леса, его молчаливые стражи, а, может, чьи-то застывшие души.

Мы отъехали от станции Алдан в 22.39. Теперь у меня на часах – 1 час 16 минут. И до сих пор я наблюдала в окно только снежную порошу в чистом поле – дикая замороженная земля! И вот, наконец, промелькнули признаки жизни – маленький домик на фоне леса, одно светящееся окно, женщина-дежурная по переезду со специальным жезлом и сигнальным рожком встречает поезд, подняв руку вверх, рядом – две собаки, белая и черная. Дом, женщина и две собаки – вот такой таежный романтизм. Поезд проскакивает мимо женщины в ночи и снова начинаются безлюдные поля и леса. «И как же она здесь живет? И сколько же мы еще будем ехать до следующего дома?» – думаю я. И замечаю очень далеко, за десятки или сотни километров, в перспективе несколько светящихся огней.