Игорь Майоров - КЛУБCLUBКЛУБ. Мемуары от третьего лица

Те несколько человек, которые работали вместе с Игнатовым в памяти как-то совершенно не отложились и если теперь спросить у М.как их звали или, хотя-бы, как они выглядели, боюсь, ответа не будет. Самым ценным оказалось то, что кто-то из этих ребят был профессиональным киномехаником. Таким образом появилась возможность использовать киноустановку. Что и было неоднократно проделано.

Игнатов кроме того оказался обладателем собственного автомобиля, которого в тот период ни у кого из учредителей не было. Это было очень удобно, когда в процессе вечеринки заканчивался какой-либо напиток (или несколько напитков, или все напитки) и нужно было сгонять до метро «Парк культуры» в ночной киоск. В то благословенное время текилу или джин, не говоря уже о водке, можно было купить почти в любом ночном киоске. Так что со стойки отряжался кто-нибудь из барменов, или даже кто-то из дежуривших учредителей отрывался от важного общения с посетителями за рюмкой чего-нибудь этакого, Леша садился за руль – и через пятнадцать минут бреши на стойке заполнялись.

Игнатов и компания доработали до самого закрытия клуба. В дальнейшем следы их теряются.

Очень многое в мире теряется. И многие. Иногда этого жаль. Иногда пофигу.

А когда в 1994 году умер Смоктуновский, Леша вдруг остановил дискотеку и объявил об этом. Может быть зря, и не к месту и невпопад. Но М.его понял. Он видел, как кто-то из публики остановился, оглянулся по сторонам и растерянно спросил: «Что же нам теперь, не танцевать?»

Затанцевали, конечно. Куда деваться.

Ночь накануне открытия прошла за прикручиванием всего еще не прикрученного и прибиванием недостающих гвоздей, а с утра уполномоченные на это люди разъехались по рынкам, магазинам и супермаркетам. Каждый со своим списком надлежащих товаров. Впрочем, может быть, это было и не с самого утра, потому что М.прибыл со своим товаром уже к самому открытию, ящики и сумки были дотащены до стойки, а еще нужно было назначить цены на все это великолепие. С легкой руки Новака (опыт БЕЛОГО ТАРАКАНА) отпускная цена получалась обычно путем умножения закупочной цены товара на три. Впрочем, такую наценку придумал не Новак, она достаточно распространена в подобных заведениях. Для водки, чая и других относительно дешевых позиций коэффициент мог быть больше. Для дорогих напитков наоборот – относительная наценка меньше, абсолютная все равно получается большой. Улавливаете смысл?

Впрочем, в ТАБУЛЕ с этими дешевыми товарами все было прямо наоборот, потому что чай решили сделать бесплатным. То есть нормальный, заваренный в чайнике чай стоил, конечно, своих денег, а чай из пакетика был (не всегда, правда, первые несколько месяцев) бесплатным. Кроме того, на стойке в специальном стаканчике стояли бесплатные сигареты (поштучно, естественно). Конечно это привело к определенным финансовым потерям. Здесь мы опять сталкиваемся с тем, что в сложной нелинейной системе, связанной не только с цифрами но и с имиджем, репутацией, слухами, сплетнями, психологией человека оценить экономическую эффективность того или иного шага почти невозможно. Заведение теряет деньги, которые могло бы заработать, раздавая бесплатно некий товар. Но как оценить реакцию публики на этот шаг, как оценить количество людей, которые пришли посмотреть на это, привлеченные людской молвой? Или никого эта акация не привлекла? Мы опять вынуждены отказаться от точных расчетов и довериться собственным ощущениям или же чьей-либо экспертной оценке. Причем ни то, ни другое, не позволяет установить окончательную истину. В иные дни потребление бесплатного чая зашкаливало за разумные рамки, публика бывает разная. В такие дни по условному знаку кого-то из учредителей бесплатный чай вдруг «заканчивался». Бог дал – бог взял. Однако этот немудреный ход (не то, что заканчивалось, а то, что так было) запомнился многим и помнится даже теперь, по прошествии многих лет.

Вернемся, однако, к 15 января 1994 года. Стоя у стойки М., глядя в свой листочек, диктовал кому-то из барменов прайс лист, одновременно умножая цифры и вспоминая цены других известных ему заведений, дабы какая ни будь из цифр не вызвала бы у посетителей ценового шока. Причем шока хотелось избежать как в одну, так и в другую сторону, чтобы и не испугать, и не продешевить.

Закончив этот процесс, М.обернулся к залу и замер. Зал был полон. Люди пришли. Процесс пошел.

Вдоль левой стены (если смотреть от входа на стойку) у танцпола, где были придуманы и построены примыкающие к стене небольшие столики (неудачно придуманы, заполнялись всегда в последний момент) был накрыт некий фуршет, то есть выкат, то есть было выставлено какое-то количество халявного спиртного и не менее халявных закусок, но никто к нему не подходил. Публика не совсем понимала, чего можно, чего нельзя. Только после специального разъяснения кто-то из смелых подошел и налил себе стакан. Через пару минут выкат был благополучно выпит.

Кажется, кто-то сказал несколько слов. Кто-то выступал из музыкантов, кто – уже не вспомнить. Все беспорядочно выпивали друг с другом, поскольку на презентацию пришли в основном знакомые и знакомые знакомых (не считая профессиональных халявщиков-тусовщиков). М.получил нагоняй, потому что в суете не успел заказать приличный столик собственной жене, и она ютилась на каком-то двухместном неудобном сбоку от экрана. Бармены путались в цифрах и тормозили. Крутился самопальный центральный световой эффект, который тем, что крутится и светится, уже вызывал всеобщее уважение. Кончалась водка. Или другой какой напиток, потому что вечно в самый интересный момент что-то кончается.

Все происходило так, как должно было происходить. Клуб открылся.

В свое время мы вкратце рассказали о тех, кто работал в клубе. Картина была бы не полна, если бы мы не упомянули о тех, кто в клубе бывал. Мы уже рассуждали о терминах и о том, что все эти «клиенты», «гости» и «посетители» нас не устраивают, так что обозначим их несколько громоздко и неуклюже как «людей у стойки» и буквально несколько слов о каждом. Еще раз, и в который раз, если кого М.забыл и человека здесь не вспомнили, а он был, присутствовал, состоял, участвовал, то только по причине слабого ума и нехорошей памяти, а не по пренебрежению или от нелюбви. Кстати о тех, к кому остались вопросы, претензии, и прочая нелюбовь мы здесь как раз сказать не забудем…

Скажем еще раз, что вся информация о людях из публики базируется на слухах, случайных сведениях, обрывках разговоров и на истину никак не претендует – это просто срез того, как М.представлял себе тогда этих людей, так что как бы не было все это далеко от истины, это просто субъективный образ, существовавший в его тогдашней голове, зачастую слегка затуманенной алкоголем, надо признать.