Иван Фролов - Жизнь прожить – не поле перейти

Степа оказался очень стеснительным и не активным. Благодаря своей подружке Тани, давшей столько наставлений, Нина себя не узнавала из-за своей напористой активности. У нее все получилось так, как хотела, как того желала. Правда, все же инициатором первого поцелуя оказался он, видимо, поняв ее желание. Как бы там не было, но это была не она, а он сам. Теперь, лежа на диване, отдаваясь воспоминаниям, Нина, как бы, вторично ощущала прикосновение его губ, и от счастья улыбалась. Она вытащила из серванта альбом с фотографиями и стала искать вспомнившуюся фотокарточку, где они были сфотографированы всем классом и по группам на субботнике, и еще раз внимательно принялась рассматривать себя с граблями в руках, замахивающуюся на Степку, и, конечно, более внимательно его. Он тоже улыбался, пригибаясь, как бы пытаясь увернуться от граблей. Рядом стояла Таня, смеявшаяся открытым ртом до ушей. С фотографией она ушла в свою комнату, с ней же и уснула.

Дойдя до своего дома, Таня предложила Коле пойти на детскую площадку, опустевшую к этому времени, найти место и посидеть где-то там. В сторонке, менее освещенной большим фонарем на высоком столбе, была небольшая скамеечка, на ней они и обосновались. Продолжили начатый разговор о Степе с Ниной, потом незаметно перешли на взаимоотношение Паши и Ани. Вечер, как будто, был не холодным, но, посидев какое-то время, они начали ощущать свежий колкий ветерок. Волей, не волей, им пришлось ближе прижиматься друг к другу, взаимно согреваясь. Иногда она поднимала голову, поглядывая ему в глаза. Ее губы были так близки, сами просились к поцелую, чего он не выдержал и на этот раз, прикоснулся к ним своими. Почувствовав, как она тоже прильнула к нему, он смелее и все дольше и дольше не отрывался от ее губ, испытывая блаженство, счастье и не преодолимую радость. Теперь от его робости к ней ни осталось и следа.

Для нее он, в данный момент, стал неузнаваемо смелым и активным, она уже давно дожидалась этого часа, и вот он настал. Она хотела его видеть и чувствовать именно таким, каков он был сейчас. Об этом она сегодня, шутя, говорила Нине, и вот ее до того всегда не смелый Коля, боявшийся прикоснуться к ней, теперь не может оторваться от поцелуя и держит ее так и в таком месте, где ей очень и очень нравится. Она полностью отдавалась его поцелуям, и сама целовала, наслаждаясь своим счастьем.

Они давно забыли начатые и не оконченные темы их общего разговора, сейчас было не до них, сейчас главными для них стали их близкие и желанные объятия и поцелуи. И сколько продолжалась бы их идиллия, не известно, если не послышался бы шум откуда-то из темноты, не ко времени, появившейся собаки и окрики ее хозяина, в котором Таня узнала соседа по лестничной площадке, дядю Сергея. «Интересно он видел, как мы целовались с Колей, или не заметил? Как он быстро подошел сюда, к нам, к этой уединенной скамейке? Видимо, он часто здесь бывает, прогуливая собаку по вечерам. Если шел быстро, то, скорее всего, оказался около нас, когда мы уже закончили целоваться, а если медленно, то мог и не видеть. Но если даже видел, может, и не угадал меня, здесь многие, видимо, уединяются. Я не стесняюсь быть с парнем, но не хотела бы, чтобы соседи видели, что целовалась. Могут и сплетни пойти, всякие пересу- ды. Дай людям только пищу для этого, все косточки перемелют», – думала Таня, не рассчитывая оказаться в такой ситуации, да еще на виду у соседа, с которым квартиры были рядом на одной лестничной площадке.

Сосед, не задерживаясь около них, крупно зашагал с поводком в руках за пробежавшей собакой, продолжавшей вилять из одной стороны в другую. Таня была не из робких девочек, но почувствовала, что ее ладони вспотели, был мокрым и лоб.

Не выдержав, она проговорила, все еще машинально продолжая потирать друг о дружку свои ладони рук:

– Слава богу, пронесло. Ходят здесь всякие, да еще с собаками, не сидится им дома даже ночью.

– Ты это о чем, Таня? И голос у тебя какой-то, вроде, испуганный Ты, что собаки испугалась? – видя изменившееся состояние Тани, спросил Коля, взяв ее снова за руку и ощутив влажность ее ладоней, продолжил, – да, у тебя и руки вспотели. Не знал, что ты такая трусиха. Не бойся ни людей, ни зверей. В обиду тебя я не дам, – не то в шутку, не то всерьез, произнес он уверенно.

– Будешь трусихой. Это был мой сосед по лестничной площадке, у нас входные двери в квартиры рядом. Они с женой часто у нас пропадают. Вдруг завтра, а то и сегодня, все родителям расскажет. Каково мне будет? – ответила она.

– Ну и что сосед, не укусил же. Только не поздоровался, как это делают нормальные и воспитанные люди, увидев знакомых, вот это плохо, – снова проговорил, желая как-то вывести ее из испуганного состояния, Коля.

– Да не того я испугалась, о чем ты думаешь, а что сосед видел, как мы целовались. Это ты понять можешь? – уже с раздражением в голосе говорила Таня.

– Ну и что здесь такого? Что он сам не был молодым и, скажешь, не целовался? Ты мне скажи, кто не целуется из ребят и девчонок?

Успокойся и ни придавай этому значения. Умные поймут, а другие пусть говорят, – продолжал он успокаивать подругу.

Говоря это, он прижал ее еще ближе к себе, заглянул в глаза, но в темноте что-то увидеть было невозможно, стал целовать. Она хотела было, вывернуться, но теплота его губ и собственное желание перевесило все остальное, и она снова поддалась ему, наслаждаясь прелестью поцелуя, забыв и про непрошеного соседа, и его собаку, и что надо ухо держать востро, здесь могут оказаться и другие соседи. Снова сидели, обнявшись, говоря о чем-то, пока Таня не опомнилась, что уже поздно и надо расходиться по домам. Она решительно встала и, улыбаясь, проговорила:

– Хорошего понемногу. До свидания. До завтра.

Он еще раз, на прощанье, обнял ее, поцеловал и сказал:

– Вот теперь до свиданья, до завтра.

Подходя к остановке автобусов, он увидел тоже спешно шагающего Пашу. До дому одна остановка, можно было бы дойти и пешком, но было поздно, они торопились. Подошел автобус, за-прыгнув в него последними, поехали, оба довольные и счастлив -вые, пока ничем дуг с другом не делясь.

Только на вопрос Паши, из интереса заданный:

– Ну, как друг, сегодня настроение?

Коля, улыбаясь ответил:

– Ничего, нормальное, как обычно.

На завтра утром, три друга опять вместе, спешат в школу, с книгами подмышками. По дороге, как обычно, Степа объяснял друзьям ту или тему по какому-нибудь предмету.

Сегодня у них в школе намечалось комсомольское собрание по вопросу улучшения успеваемости в старших классах, в том числе и в выпускных. Собрание прошло как обычно. Говорили, спорили, вносили предложения. Всем понравилось предложение Паши – создать группы по пять – шесть учеников во главе с сильным товарищем, хорошо знающим тот или иной предмет и готовить вместе домашние задания, тем самым подтянуть отстающих учеников. Особо это относилось к математике. Предложение Паши приняли. Своим предложением Паша предполагал сделать благородное дело – помогать в учебе отстающим ученикам сильными, о чем громко говорил, и одновременно создать условия, о чем помалкивал, но которыми могли воспользоваться многие из ребят и девочек для легального общения, не надо будет каждый раз придумывать свое исчезновение и задержку в вечернее время. Немногие сразу сообразили о выгодности таких занятий.