Софа Иванова - ЛИсА-6

У дворника был довольно нетипичный характер. Раньше Джек таких людей не встречал. Честнейший из неподкупнейших, он не давал своему прикреплённому спуску. Все уговоры, лесть и мольбы разбивались о него, как о базальтовую стену. Один раз старик не трогал Джека весь день, позволяя ему спокойно скрести метлой, а затем заставил подмести всё по новой и правильно. Джек много раз хотел что-нибудь сотворить со своим палачом, но даже не мог найти на это сил. Мурман методично выкачивал из него все соки, заменяя их навыками владения метлой.

Пожалуй, больше, чем надзирателя, Джек ненавидел только одного человека. Машу. Мало того, что пискля спалила в адском пламени его жизнь, так она ещё и решила возвести на пепелище памятник самой себе. Джек терпеть не мог новостей о её новых успехах. А их было много: принятие в состав мэрии, выделение целой инициативной группы, народная любовь. К тому же Мурман, казалось бы, восхищался Машей. Обычно молчаливый, он всегда оживлялся, когда речь заходила о ней. Это был дополнительный повод для ненависти.

Однако надо было признать, что старый дворник был отличным учителем. После недели тяжелейших тренировок с метлой Джек стал настоящим экспертом в подметании улиц. Наставник и Федя даже в шутку назвали его «Мусорным виртуозом». Не то чтобы он был благодарен Мурману, но радость от сознания завершённости целого этапа давала о себе знать:

– Прощайте! – заявил Джек старику перед тем, как в последний раз отдать ему метлу.

Оставшись один, Мурман покачал головой:

– До свидания, Джек, до свидания…

– Что?! – вскричал Джек и чуть не упал в обморок.

Его только что привели на новое место работы – трамвайное депо. Да-да, Маша действительно собиралась соорудить трамвай. А раз есть принуждённый паразит, почему бы не заставить его заняться этим?

Смятение Джека было вызвано одной очень простой причиной: Мурманом. Старик, в пыльной спецовке, только другого цвета, стоял возле кузова и улыбался:

– Работать будем? – спросил он.

«Тебя здесь нет, – подумал Джек, – ты на своей пыльной улице, старый хрыч. Я буду трудиться один, в тишине и покое».

– Как? – спросил он слабым тоном.

– Вот так, – ответил Мурман, – я мастер на все руки!

«Сейчас я упаду в обморок, – подумал Джек, – сил моих больше нет».

Прошла пара минут. Джек с удивлением обнаружил, что всё ещё стоит на земле.

«Ну ладно, – решил он, – тогда не упаду. Шиш вам. Без масла. Не дождётесь».

– Отлично!

Джек подскочил к Мурману и с усилием обнял его.

– Вы просто не представляете, как приятно с вами работать!

– Да? – спросил польщённый Мурман.

– Да! – ответил Джек со всем запасом притворной радости, которым располагал.

Он сжал надзирателя так сильно, что тот наверняка бы умер, не вмешайся Федот:

– Всё, хватит обниматься, – пробасил он, – Мурман, вы с Романом и этим паразитом должны закончить покраску кузова сегодня. Маша сказала.

«Прекрасно, – мысленно застонал Джек, – ещё и Роман… они все против меня. Изверги. Не, натуральные звери. Чудища».

– Хорошо, – покорно сказал Мурман, – раз сегодня, так сегодня. Втроём мы попробуем управиться. А ты не присоединишься?

Федот радостно помотал головой:

– Не, я охранник. Охранять буду. А вы работайте.

– А скажи, Любознайкина нашли? – вмешался Роман.

«Нашли», – подумал Джек.

Федот покачал головой.

– Вот напасть! – вознегодовал Роман. – Этот прохиндей тоже заслуживает наказания!

«Эх, мои мысли никогда не оказываются правдой. Надо совсем перестать думать. От мыслей всё равно одна горечь».

Трамвайный кузов был велик.

– Мурман, мне кажется, мы его сегодня не окрасим, – сказал Роман. – Большой очень.

– Конечно, – подал голос Федя, – не окрасите. Спорим?

– Спорим, – мгновенно изменил точку зрения Роман, – на мешок сухарей.

Трио принялось за работу. Руководил Мурман. Роман выполнял большую часть работы, а Джек предпочитал отстаиваться в сторонке. Через некоторое время старик заметил это:

– Опа! А чего это, позвольте поинтересоваться, наш принуждённый стоит и ничего не делает? Джек, поди сюда, работать.

– Да что ты его зовёшь, – презрительно бросил Роман, который и до Машиной речи относился к Джеку не лучшим образом, – тот, кто всю жизнь был лентяем, трудоголиком враз не сделается!

Джек почувствовал, что у него в жилах закипает кровь. Он резко подбежал к кузову и стал с остервенением водить по нему кистью:

– Не сделается? Не сделается? Ух, покажу я тебе лентяя, садовник несчастный! Ух, ты у меня попляшешь!

– Дать бы тебе по шее, – не сдержался «садовник несчастный», но его удержал «старый хрыч»:

– Остынь.

И обратился к Джеку:

– Милый Джек! Не составит ли тебе труда сдвинуться немного влево? Там ещё не покрашено.

Джек так оторопел от слова «милый», что сразу остыл и сдвинулся левее. Мурман удовлетворённо погладил бороду. Через пару часов недовольный Федя предоставил в распоряжение Романа целый мешок сухарей.

– Ну что? – тихонько спросил Роман у Мурмана. – Угощать Джека?

Старик пристально посмотрел на него:

– Мы работали все вместе. Но выигрыш твой, поступай с ним, как знаешь.

Роман, казалось, колебался. Но только пару секунд:

– Нет! Он ещё не заслужил награду.

Шли дни. Работа троицы над трамваем продолжалась. После первого дня вспышек ярости больше у Джека не было. Но он всё ещё держался угрюмо, по возможности подальше от Романа и Мурмана. «Садовник» больше не видел в нём врага, и если бы не неприязнь к нему самого Джека, то они бы подружились. Мурман же почему-то с каждым днём становился грустнее. В его сморщенном лице можно было прочитать тайную печаль, которой он ни с кем не делился. К счастью, это никак не отражалось на его способностях к руководству.

День, в который произошло ключевое событие, начался, как обычно.

– Джек, – сказал Мурман, – сегодня я буду учить тебя работать электропилой. Мы, – он кивнул на доски, – будем распиливать материал для отделки. Подойди сюда, я покажу.

Джек не тронулся с места.

– Джек, – позвал надзиратель, думая, что принуждённый не расслышал.

Ноль ответа. Старик нахмурил брови.

– Джек, – немного более сердито, чем обычно, сказал Мурман, – ты снова за старое?

– Не за старое, – медленно ответил Джек, – просто мне сегодня снился сон. В нём всё снова было, как раньше…

– Как раньше, не будет никогда, – с лёгкой усмешкой отметил старик.

– Знаю! – со внезапным раздражением ответил принуждённый.

– Так чего же выпендриваешься?

– Чего выпендриваюсь? Может быть, потому что меня задрал ты, твои дружки и весь этот проклятый город! Не учите меня жить! Я сам всё знаю!