Сергей Терещук - Магазин натипков

Теперь вам понятно, почему эта новость была действительно гениальна в своей сногсшибательности?

Но мы, молодые, горячие, безбашенные, по-южному закаленные, конечно же, обрадовались… Собственно, тогда мы радовались всему. А почему бы нет? Это с годами поводы для радости превращаются в необходимость все обдумать и взвесить… Но в результате, за частую, выходит очередная глупость, только продуманная и выношенная. Так что лучше уж честно и просто порадоваться и ломануться в зимний Питер без теплых вещей.

Я чего-то отвлекся в своих рассуждения…

А наш директор, между тем, продолжала.

– Я заделала гастроли на две недели. Дорогу, проживание и питание мы оплатим из нашего НЗ-фонда, но сборы все окупят с лихвой, и даже, по моим расчетам, в два раза. Так что мы обеспечим себя зарплатой на еще один год! По-моему, это ГЕНИАЛЬНО! – закончила она, ослепив всех нас горящим взором победителя, в ожидании общего ликования.

Слово взял наш худрук Дмитрий:

– Мы с Ларисой проделали огромную работу!..

– Кто бы сомневался! – прокомментировал мне на ухо Олег.

– Сыграть нам предстоит двенадцать вечерних и шесть утренних спектаклей!..

– Конечно… Он-то играть не будет, а мы в каждом спектакле… – гудел мне в ухо Олег.

– Так что давайте наберемся терпения и творческих сил и покажем Питеру, кто мы есть…

– Покажет он!.. Ишь какой показыватель выискался… – Олежек, мягко говоря, недолюбливал Диму. Ну, вы поняли. А все потому, что Дима у него девушку увел. Дима вообще был известный ходок…

– Площадки и расписание нам дадут по приезду! Так что в бой, как говориться.

– Тоже мне, командир… – шипел Олег в ухо.

Тут я не выдержал:

– Тебя чего-то не устраивает? Так и скажи ему.

– Да мне вообще фиолетово. Я с женой поеду, а она у меня коренная петербурженка.

После того, как Дима увел у Олега даму сердца, Олег поехал на все летние каникулы в Питер развеять свое горе. И там-то познакомился с девушкой Анютой, на которой скоропостижно женился.

– Она у меня блокадница! – гордо заявил он, когда знакомил нас. – Ее мама и бабушка блокаду пережили!

Я, конечно же, поздравил его с таким жизненным приобретением. Хотя мне самому было непонятно, зачем и ради чего. Но он сам дал ответ, продолжив свою речь:

– Я вот закончу институт и перееду в Питер с Анютой. А этот Дима пусть подавится своей Катей…

Катя – это та девушка, которую Дима увел у Олега. А я возьми и ляпни:

– Так пока ты в Питере искал свое счастье, они уже расстались…

– Да? – Олег покрылся алыми пятнами и заходил желваками. Он всегда так делал, когда злился. А еще зубами скрипел. Но сейчас сдержался, чтобы виду не подать. – Быстро они! За три месяца, да? Ну, так все равно пусть оба подавятся. А мы в Питер переедем. Да, Анюта?

Анюта, девушка с хищными чертами лица, маленькими острыми глазками и орлиным носом типа клюв, улыбнулась, обнажив свои клыки, и произнесла совершенно беззаботно:

– Ну, конечно, Олежек!

Я подумал: «То ли она совсем бум-бум, то ли вид делает. Все же понятно!..» А еще «О» у нее выходило какое-то особенно круглое и протяжное. Вологодское какое-то… Мне стало жалко Ооолега. Все же было шито белыми нитками. Анюту, кстати, взяли швеей-костюмером в нашу студию. Тут еще дым прошлых любовных баталий не развеялся… А она как ни в чем не бывало мерила, шила, гладила и одевала… Лучше бы она этого не делала. Потому что птичий у нее был не только нос, но и руки… Но надо же ей было где-то работать… и желательно рядом с мужем… А так как на такую зарплату костюмера никто не соглашался, тут для нее все и сошлось. В общем пригодилась она…

А меня опять унесло в сторону! Но это чтобы вам понятно было!

Закончилось, значит, собрание, и мы отправились по домам укладывать чемоданы и набираться творческих сил, как рекомендовал нам худрук. Отъезд планировался через неделю.

Я вам не рассказал про состав нашего коллектива… Но это и не к спеху. Меня, Олега, Анюту, Ларису, Дмитрия и Катю вы уже знаете. С остальными познакомитесь по ходу наших гастролей. Скажу только, что жили мы одним дружным, насколько это возможно, как вы уже понимаете, коллективом. А Дима называл нас семьей. Наверно, потому, что успел переспать почти со всеми девушками нашей студии.

– Мы – семья! – говорил он.

– Со всеми вытекающими и втекающими последствиями! – язвил на ухо Олег.

В ближайшие семь дней нужно было найти зимнюю верхнюю одежду. Хоть какую-нибудь. Подобающую, по нашим представлениям, питерской зиме. А еще Анюта как истинный знаток нравов северной столицы написала список того, что необходимо взять с собой «в обязательном порядке». Среди всего прочего красным были выделены следующие позиции:

– Чай в пакетиках (можно и развесной, если будет, где заваривать), так как в Петербурге с чаем могут быть проблемы ввиду не особой популярности.

– Теплые носки и варежки.

– Консервы, тушенку на первое время, так как неизвестно, где и на каких условиях нас поселят. А Питер полон сюрпризов в плане снабжения продовольствием.

– Хозяйственное мыло. По причинам см. пункт 3. А стирать придется.

– Червонцы. Т.е. купюры достоинством десять рублей красного цвета. Для обмена с гостями из Финляндии на товары импортного производства. (джинсу, салями, жвачки и т.д.). Финны падки на эту красную бумажку.

– Водку в бутылках 0,5 литра. Самую дешевую, за 9 руб. 10 коп. Для натурального обмена с финнами. См. пункт 5. Финны падки на водку.

Приняв этот список как руководство к действию, мы кинулись менять все деньги на червонцы и набивать свои чемоданы водкой, рискуя нарваться на перевес. Летели ведь самолетом. 20 кг и не более. Ни о какой тушенке и хозяйственном мыле и речи не могло быть! К чему все эти мещанские мелочи, когда на горизонте маячат грандиозные финансовые махинации.

Назанимав пять сотен, я обменял их на десятирублевые купюры и спрятал в потайной карман, который опять же «гениальная Анюта», как ее называли Дмитрий с Ларисой, вырезала из цветастого сатина и пришила к моим черным семейным трусам желтыми нитками. Решение по подбору материала было, мягко говоря, спорным, но других вариантов у меня не было. И в конце концов, она художник по костюмам… Может, у нее такое видение. Да и какая разница. Спрятал – и ладно.

Пятнадцать бутылок водки, заботливо обмотанные рубашками, свитерами и прочей одеждой мирно покоились в чемодане, как снаряды, готовые в нужный момент поразить цель, то есть обменяться на товары импортного производства. Передо мной, как перед О. Бендером, расстилался бриллиантовый туман.

Входя в зал аэропорта с пятьюдесятью червонцами в трусах и пятнадцатью бутылками в чемодане, я чувствовал себя контрабандистом, объявленным в международный розыск. Казалось, взгляды всех милиционеров обращены на меня. Да вообще на меня смотрел весь мир.