Мария Романушко - Борис Сударов: человек, прошедший через эпицентр атомного взрыва… Встречи на берегу: диалог-путешествие

– Удивительно…

– А ещё я этому училась. Прошла две ступени рэйки.

– Рэйки – это что такое?

– Лечение руками. Меня учил замечательный человек – голландский мастер по рэйки Ганс Трэвэрс. Это совершенно безопасное, безвредное и очень действенное лечение.

– А как это происходит?

– Очень просто. Я накладываю руки на ваше больное место, и через меня – из космоса идёт энергия – прямо в вашу больную точку. И эта энергия лечит вас.

– Простите, но я не верю в это…

– Жаль. Я реально могла бы вам помочь. Процесс заживления пошёл бы гораздо скорее.

Он скептически улыбался на мои слова.

– Простите, но я атеист, – сказал он.

– Вы – атеист?! А как вам это удаётся?

– Я не верю в Бога-существо.

– Так я тоже не верю в существо с бородой, сидящее на облаках. Это сказки для детей.

– Но я верю в судьбу, – сказал он.

И тут пришло такси.

На обратном пути мы спорили из-за оплаты.

– Я катаюсь тут с вами на такси, а вы хотите за меня платить? – обескуражила я его своим вопросом.

С трудом, но мы как-то взаимно уладили этот деликатный вопрос.

* * *

– Идёмте пить чай! – сказал Сударов, когда мы выгрузились из такси.

Шли мимо пышно цветущей клумбы, мимо лавочки, на которой в эту минуту сидела очень красивая, очень старая, чопорная дама голубых кровей. Было видно невооружённым глазом, что голубых. Она и Сударов поздоровались. Заходя в подъезд, он сказал:

– Бабулька с Иновещания. Редакция иностранного вещания.

– Какая бабулька? Где вы видели бабульку? – возмутилась я. – Потрясающе красивая женщина!

– Да она старше нас обоих! – фыркнул он. И я поперхнулась от смеха. Ну, вот умеет же Сударов меня рассмешить. Это же надо так сказать: «Она старше нас обоих!»

* * *

Он опять извинялся, что у него бардак.

– А когда бы вы убирали – ночью, с раненой ногой? Борис Иванович, да всё хорошо! Обычный интеллигентский творческий беспорядок.

– У вас тоже так?

– У нас тоже так. Вот вернётся из лагеря мой муж, придёте к нам в гости и убедитесь, что у нас тоже так.

– Спасибо, с удовольствием приду.

– И я, кстати, покажу вам в Интернете «Музей радио и телевиденья», где ваши персональные страницы.

– Да, это интересно.

Сидели на кухне. Был полдень, мы быстро обернулись. На плите вскипал чайник… Сударов недоумевал:

– И зачем это случилось со мной? Вот такая ерунда с ногой!

– Наверное, это должно было случиться, – сказала я. – И давайте рассмотрим плюсы в этой истории, которые безусловно есть.

– Плюсы? Да какие плюсы?! – возмутился он.

– Очень удачно, что это произошло не дома и не ночью, когда вы один. Очень удачно, что мы были вместе в этот драматичный момент. Это – большой плюс, согласитесь.

– Да, это так.

– И очень удачно, что в этот момент в Москве и совсем рядом оказался Антон. Он как будто специально приехал вчера утром в Москву, чтобы вечером отвезти вас, точнее – нас в травмопункт. Это – второй большой плюс. Согласны?

– Согласен. С этим не поспоришь. Спасибо Антону огромное.

– И мы успели вернуться к девяти часам! Это – третий плюс. И ни Володя, ни Виталик ни о чём не догадались.

Он хохочет… У него совершенно молодой, юношеский, очень заразительный смех. И вообще, в нём как будто одновременно живут много возрастов.

– А теперь давайте пить чай, коль вы меня к себе затащили.

– Только у меня ничего к чаю нет, – сказал он огорчённо. – Только конфеты, которые вы не едите.

– И не надо ничего! Чай хорош сам по себе. Ужасно хочется пить!

Он всё же поставил передо мной вчерашние конфеты и нашёл в холодильнике батон хлеба, горюя, что угощение его так скромно.

– Да всё хорошо, Борис Иванович!

– Борис Иванович, спасибо вам за вчерашний рассказ о вашем детстве. Я, кстати, ночью почитала в Интернете про Мстиславль. Очень интересно всё. А я-то думала, что вы на летних каникулах отдыхали у родственников в Белоруссии, и вас там застала война.

– Война нас там действительно застала… Это был воскресный день. Мы играли с ребятами во дворе, в своём танке, который мы сколотили из досок… Я зачем-то забежал в дом. И увидел, что все прильнули к круглому чёрному репродуктору на стене… Мама, Ева, Рита. И все такие встревоженные… И говорят: «Война, война!..» А из репродуктора – голос Левитана – о том, что Германия напала на нас.

Рита тогда у нас гостила с дочкой Софой. А папы не было в тот момент дома. Наверное, он был с оркестром где-то на вызове… Потом он пришёл. А вскоре принесли телеграмму от Ильи, Ритиного мужа. Он просил её немедленно возвращаться домой, в Москву.

На следующий день папа проводил Риту с Софой на станцию Ходосы. Это ближайшая к Мстиславлю станция, 20 километров от города. Софе было года два или три. Они уехали в Москву. Честно говоря, никто не думал, что война – это надолго. Были уверены, что закидаем немцев шапками. Старший брат Володя как раз к моменту начала войны отслужил в армии и должен был вернуться. Девушка у него хорошая была, ждала его… Но – не вернулся, был отправлен на фронт. Наши стремительно отступали. Уже они были близко от Мстиславля…

– Тогда вы и стали сыном полка?

– Сыном полка я был совсем недолго. Я уже вам рассказывал. Ушёл из Мстиславля с отступающими частями Красной армии. Это было страшное отступление… Немцы совершали постоянные налёты и бомбёжки. Неделю или две мы шли, сейчас я уже даже затрудняюсь сказать, сколько точно. А после одной особо сильной бомбёжки меня отправили домой…

Когда вернулся в Мстиславль, это было, кажется, 11 июля. Тут уже все готовились к эвакуации. Секретарь горкома партии собрал жителей города и объявил, что коммунисты, евреи и члены семей красноармейцев должны немедленно эвакуироваться…

(Семья Сударовых была в списке на эвакуацию по двум пунктам: жена Ивана Владимировича была еврейкой, а старший сын Владимир был в рядах Красной армии).

– К сожалению, не все евреи захотели эвакуироваться, – говорит Сударов, – не все верили в то, что придут немцы, а если и придут, то не верилось, что они будут вредить мирному местному населению. Поэтому часть евреев осталась – жалко было людям покидать родные дома и нажитое имущество…

Немцы очень быстро наступали. Фронт был совсем близко от Мстиславля. На кондитерской фабрике по ночам пекли хлеб для красноармейцев – для тех частей, которые стояли у города. Потом командир попросил выдать красноармейцам муку. Решено было выдать. А остатки разделили между горожанами. Нам тоже достался мешок муки.

Станция Ходосы уже была занята немцами. Надо было пробираться на другую станцию.

– А на чём?

– На кондитерской фабрике была лошадка, на которой развозили по городу мороженое и кондитерские изделия. Вот она и была нам выделена. Но не только нам. Три семьи погрузили на повозку свой скарб. Или даже четыре. Брали самое необходимое – какую-то тёплую одежду и муку.