Мария Романушко - Борис Сударов: человек, прошедший через эпицентр атомного взрыва… Встречи на берегу: диалог-путешествие

И тут война…

Володя приехал в Москву, решил поступать в лётную школу. Хотел стать пилотом. Но его не взяли из-за травмы руки. Травма была, вроде, пустячная и давнишняя: поранил руку, открывая бутылку с сельтерской водой – на запястье был шрам. И вот из-за этого шрама не приняли в лётную школу. То ли рука в области запястья не очень хорошо сгибалась, и это чему-то мешало… неизвестно. Может быть, если бы Володю взяли в лётную школу, то ещё пожил бы. Может, судьба его сложилась бы по-другому. А так – пришлось вернуться в свою часть.

Когда Володя был в Москве, зашёл в гости к сестре Рите. Получается, что она его видела последней. Володя вернулся в свою часть. Было страшное отступление… и попытки сдержать натиск немцев. Июль, август – страшные, кровавые бои… Володя погиб в самом начале войны. Осенью 41-го года. Недалеко от города Калинина…

Когда наша семья была в эвакуации в Чкаловской области, родители написали запрос. От Володи не было писем. И родители послали запрос, они же знали номер его части. И оттуда пришло сообщение о том, что Володя погиб. «Погиб смертью героя» – так было написано. Погиб в Калининской области, у города Опочка.

– И как ваши родители пережили это?

– Ну, как… тяжело, конечно. Хороший был парень Володя… И девушка у него была хорошая, симпатичная…

– Очень печально это всё. Сколько хороших ребят полегло… И сколько хороших девушек не дождались своих женихов…

– Да, это так…

– Борис Иванович, а вы были на могиле брата?

– А её ведь не существует. Тогда такое страшное отступление было, много, очень много жертв, но хоронить не было возможности… Я делал потом запрос. Когда уже был взрослым. Пришёл ответ: «Неизвестно».

– Как это печально всё…

* * *

– А двоюродный брат Захар тоже перед войной служил в армии, причём – в Бресте, – говорит Сударов.

– Сын Евгении Исааковны?

– Да, сын тёти Жени.

– И погиб?! Там же творилось что-то страшное – в Бресте…

– Нет, как ни странно, не погиб. Хотя был тяжело ранен. А после войны даже успел жениться, дочка у него родилась, Света. Но очень скоро Захар умер – от последствий того тяжёлого ранения.

– Стало быть, у тёти Жени было три сына, а вскоре после войны осталось два: Лев и Исаак? А чей сын Игорь, который жил в Семхозе?

– Тёти Женин. Игорь – это и есть Исаак. Но у тёти Жени была ещё дочка Рая.

– А, ещё и дочка? Стало быть, ваша двоюродная сестра? И что с ней стало?

– Рая погибла во время войны.

– На фронте?

– Нет. Она в июне 41-го уехала в Минск, сдавать экзамены – поступать в университет. А тут война… И она решила вернуться в Мстиславль. Пошла пешком…

– Это же страшно далеко!

– Да, это страшно далеко. Но она дошла. А тут уже были немцы… А все родные уже эвакуировались, уехали. И она погибла…

– Неужели её расстреляли в том страшном овраге, в Кагальном рву – вместе с оставшимися в городе евреями?!

– Нет. Она ушла из города… И её никто больше не видел. Погибла.

– А откуда вы всё это узнали? Вас ведь никого не было в городе, никого из семьи.

– Соседи потом рассказали.

– Боже мой, бедная девочка… Борис Иванович, а из ваших родных кто-нибудь лежит в том овраге?

– Нет.

Но в этом овраге лежат многие горожане маленького города, в котором все друг друга знали. Соседи, друзья, знакомые…

– Школы в Сенцовке не было. Надо было ходить 6 километров до школы. Поэтому мы через какое-то время переехали в районный центр Буланово. Там я окончил шестой класс. Мне было уже 15 лет. Еве исполнилось 18 лет, и её мобилизовали.

– Девочку? На фронт?

– Нет, не на фронт. На строительство завода в Новотроицке. Новотроицк тоже находился в Чкаловской области. Там, в тылу, спешно возводили заводы и фабрики. И нужны были рабочие руки. Ева уехала. Я остался с родителями.

– Самый младший…

– Да, самый младший. И однажды услышал по радио о наборе в артиллерийскую спецшколу. А я очень хотел быть военным. Сказал отцу. Он не возражал. Спецшкола находилась в местечке Илек, всё в той же Чкаловской области. А экзамены надо было сдавать в Чкалове. И я поехал в Чкалов. Меня провожал отец. Он мне дал в дорогу бутылку водки.

– Бутылку водки ребёнку? Зачем?

– Чтобы, если надо, мог расплатиться с шофёром. 100 километров до Чкалова, ехали очень долго. Когда приехали, был уже поздний вечер. На улице глухая тьма. Я был в автобусе последним пассажиром. Водитель спрашивает:

– А тебе куда, парень?

У меня был адрес, наши хозяева в Буланово дали мне адрес своих родственников в Чкалове, где я мог бы переночевать. Я сказал адрес шофёру.

– Да это на другом конце города! – говорит он. – Куда ж ты пойдёшь ночью? Идём ко мне, переночуешь, а завтра пойдёшь искать своих знакомых.

И он повёл меня к себе домой. Мы пришли. И его жена очень тепло меня приняла. Молодая женщина, спокойная, приветливая, немногословная. С такой большой, пышной грудью, почему-то это запомнилось… Она нажарила большую сковороду картошки на ужин. Я был очень голоден, и мне показалось, что я ничего вкуснее той картошки в жизни не ел. Мне кажется, я до сих пор помню её запах… Какой-то сказочный… И помню доброту этих людей. Хотя не помню их имён. Я им очень благодарен. Я у них переночевал, а наутро даже не стал разыскивать тех людей по адресу. Сразу пошёл на экзамены.

Приёмная комиссия находилась в центре города, я легко всё нашёл. Экзамены были простыми, даже слишком простыми. Написал диктант, решил какие-то простые задачки. И меня зачислили в артиллерийскую спецшколу №13. Это была киевская спецшкола, эвакуированная из Киева. Мне сказали, когда нужно явиться к месту сбора.

И я поехал обратно в Буланово. Почему-то автобусов в тот вечер не было. И я ехал всю ночь в открытом грузовике… Приехал в Буланово рано утром, городок ещё спал. Я подхожу к дому, и вижу, что у дома на скамье сидит мой отец. Он очень обрадовался, увидев меня. Мне показалось, что у него в глазах были слёзы. Наверное, он просидел на скамье всю ночь… Так он переживал за меня. Всё-таки я был ещё не очень взрослый, 15 лет, и вот уехал куда-то за 100 километров совершенно один… Я понял в ту минуту, как отец любит меня.

– И он вас обнял, поцеловал?

– Нет, чтобы поцеловал, не помню. Но было и так понятно, что он меня любит.

– А что было потом?

– А потом неожиданно заболела мама, и её решено было везти в Чкалов на обследование. А тут как раз приехала из Новотроицка Ева. Она решила забрать родителей к себе в Новотроицк. Там была какая-то работа, можно было заработать на пропитание. А мне пора было ехать на сбор. И мы отправились в Чкалов все вместе. Ехали долго, на телеге. А в Чкалове мы попрощались и разъехались в разные стороны. И выходит так, что я видел отца тогда в последний раз…