Ольга Суханова - Камнеломка. Рассказы и повесть

Одна случайная цыганка у метро ничего не значит. Ничего.

Три разные гадалки в разных концах города – это уже почти наверняка.

Поверишь тут во что угодно, когда три совершенно разных человека разными словами говорят тебе одно и то же.

Она потеряла целых два дня времени. Точнее, она потратила два выходных, чтобы убедиться.

Маршрутка, выбравшись из пробки, протиснулась к Международному шоссе. Нина вынула из кармана мобильный телефон, нашла там полученное несколько лет назад сообщение, которое почему-то хранила до сих пор. Единственное за десять лет, вообще единственное, – после взрыва в московском метро. «Нина, добрый день! Надеюсь, с тобой все в порядке?». Холодные, сдержанные слова. Не заполошное «Нинка, чучело, ты цела?!.», как он мог бы написать, если бы…

Так, стоп, никаких «если бы».

И теперь точно решила, что делать.

В рабочей почте за выходные скопился настоящий бардак. Как всегда.

«Нина, привет, наш невозвратный Франкфурт можно выписывать, деньги у меня…»

«Уважаемая Нина Николаевна, просим Вас рассмотреть возможность предоставления группового тарифа по маршруту…»

«Ниночка, спасайте! Я прощелкала тайм-лимит на наши билеты! Они теперь что, слетели, да, совсем?!.»

Скайп, как ни странно, с утра молчал. Рано еще, начало десятого, еще не все пришли на работу. Нина быстро кликнула по нужному имени, набрала в окошке сообщение. Хорошо, что у нее много знакомых в этой отрасли.

На мгновение она задержала руку над клавишей, прежде чем отправить текст.

– Стас, привет! Ты уже с утра на месте? Есть минутка?

Скайп тут же замигал в ответ.

– Для тебя, богиня, всегда есть!

– Я с дурацким вопросом.

– Валяй.

Нина собралась с духом и быстро отколотила:

– Есть у меня знакомая. Хочет стать стюардессой, вот накрыло ее, хочет и все. Подскажешь, куда ей, что ей? Есть ли вообще шансы?

– Девочка-то хорошая?

– Девочка-то ничего, только возраст там – под тридцать уже. Ей не светит?

– Почему, нормально. Если девочка нормальная.

– Да вроде ничего, – быстро повторила Нина.

– Английский хоть есть?

– И немецкий тоже.

– Сейчас как раз у «Аэрофлота» набор, пусть попробует.

– Попробует. Только она вообще-то на бизнес-авиацию нацелилась. Не хочет на большие самолеты с кучей пассажиров.

– Скромная у тебя девочка.

– Угу, не отнять. Но и в «Аэрофлот» она рыпнется, для начала-то.

– Контакты прислать, чтоб ты не искала?

– Ага, спасибо. А по времени примерно сколько будет это все?

– Что все?

– Ну я не знаю, что там у них – курсы, а потом же, наверное, медкомиссия? Короче, когда она полетит?

– Ну ты прям так сразу… Месяца три – это как минимум. И то, если у нее все везде с ходу сложится.

– Ага, спасибо, – повторила Нина и быстро добавила: – У этой – сложится.

Три месяца… Она отвернулась от рабочего компьютера, щелкнула выключателем чайника. Три месяца. И она даже не знает, где он сейчас работает, что с ним, связана ли его работа с разъездами и перелетами.

У нее, конечно, есть немного денег, она копила на отпуск. Хватит на билет. Даже и на два.

Но не на три месяца полетов.

Открыв чистый лист, Нина быстро стала набирать резюме.

На мгновение у нее замерло сердце. Тот же рост, чуть ниже среднего, та же тонкая фигура, осанка, те же светло-русые волосы. Мужчина с места 16D повернулся, закидывая сумку наверх, и Нина выдохнула. Нет. Конечно, нет. Как она вообще могла ошибиться?

Постоянный кошмар – что он вдруг окажется на ее рейсе – снова прошел стороной. Или отступил на время.

Они не виделись, наверное, лет восемь. Нет, побольше. Но Нина бы узнала.

А то, что пассажир на первый взгляд показался похожим, – так мало ли в этом мире невысоких, худощавых и русоволосых.

Он уткнулся в монитор, почти не замечая ничего рядом, – пассажиры вокруг только-только рассаживались, до взлета еще есть время, и он успеет немного поработать, пока не попросят выключить компьютер.

– Sorry, switch off your notebook, please.

– Вера?! – выдохнул он, перебивая стюардессу, но тут же осекся. – I’m sorry…

– Ничего, – она перешла на русский. – Пожалуйста, выключите ноутбук, мы готовимся к взлету.

– Хорошо.

Неужели она? Нет, быть не может, не она, конечно. Просто слишком, слишком похожа, – тонкий нос, высокие скулы, вьющиеся смоляные пряди и брови вразлет.

Он мог, давно уже научился, подолгу о ней не думать. Неделями. Да что там неделями – месяцами. Пока случайно что-то не напоминало – похожий силуэт в толпе, или чей-то легкий и светлый голос, или вот, как сейчас, – эта стюардесса. Могла ли у Веры быть сестра примерно одних с ней лет? Да нет, он бы знал.

Лучше бы тогда, в детстве, его сразу выгнали с хора. Но Петр Николаевич – пожилой школьный учитель музыки – разрешил ему остаться и ходить дальше, – и только раз, приблизившись, неслышно для других произнес:

– Ты, Витя, не пой… ты просто рот раскрывай, но не пой, договорились?

И Витя не пел – но ходил на все занятия, и раскрывал рот, и смотрел на Веру.

А потом, ко Дню Победы, они разучивали на хоре песню про бухенвальдский набат. И тогда Петр Николаевич, чтобы ребята лучше поняли слова и выразительнее пели, рассказал им о том, о чем почему-то не рассказывала учительница истории, – о концлагерях, о газовых камерах и страшных печах.

С того дня Вера стала ему представляться в огне – словно только он один и мог уберечь. А его дошкольная малышовая мечта стать пожарным вдруг проснулась снова – и он уже точно знал, что да, вырастет и станет.

Пожарным Виктор так и не стал. А с Верой не виделся с выпускного, да и на выпускном они не сказали друг другу почти ни слова. Он напропалую приглашал танцевать всех других девчонок из класса и не подходил к ней, – назло, специально, чтобы не воображала, – и тогда Вера сама пригласила его на вальс, но не сказала ничего, только заглядывала в глаза. А потом – не виделись, не получилось. Всем другим, всем кому угодно, кому она была не нужна, – им она постоянно попадалась навстречу: кто-то наталкивался на нее на автобусной остановке, в магазине, на почте, кто-то случайно подвозил до города, кто-то вообще встретил ее в отпуске на далеком пляже, – и только Виктору она не встретилась ни разу. Так все и забылось – и сама Вера, и его странные детские кошмары, в которых ее охватывало пламя. На редких встречах одноклассников она ни разу не появилась – Виктор лишь слышал краем уха, что Вера, как и мечтала, поступила в сельхозакадемию в Москве. Ну да, ну да, она всегда любила возиться со всякой рассадой, у нее первой зацветали крокусы и примула возле крыльца, и смородиновые кусты за ее калиткой казались гуще и наряднее, чем у остальных.

Он захлопнул ноутбук, но убирать в сумку не стал – лететь долго, и, когда наберут высоту, все равно снова доставать и включать. Стюардесса, та самая, с бровями вразлет и мягкими черными локонами, стоя в проходе, рассказывала про спасательный жилет, лампочку и свисток. Несколько раз она словно полоснула Виктора взглядом.