Татьяна Муратова - Я отомстила Гитлеру. Менталитет советского народа

У окна стоят девчонки и обсуждают воскресные новости.

– Я вчера была в лесу, набрала целых пол литра брусники! – хвастается моя подружка Маша.

Наверное, для нашего двенадцатилетнего возраста это хорошо. Я молчу о том, что ягоды набрала вчера больше ведра, что ночевала в стогу сена, что искала дорогу в тумане, что выходные прошли необычайно интересными, благодаря моей неуёмной таёжнице-сестре. Я лихорадочно листаю учебник по литературе, чтобы понять, о чём плести свою речь, если спросят, так как получать двойки не в моих привычках…

Дождь начался в субботу вечером, вот уже и среда, а он все льет и льет без остановки. Наша поездка за малиной срывается, конца- края не видно этому дождю. Мне десять лет. Я досматриваю очередной цветной сон, но сердитый голос старшей сестры вырывает меня из радужного полета. Я вижу ее лицо, устремленное ко мне.

Вставай немедленно. Мы едем за малиной, – произносит она, а я ловлю робкие возражения мамы, касающиеся непрекращающегося дождя. Слышу шум дождя и ветра за окном. Но сестра неумолима. Она ходит от кровати к кровати и стаскивает одеяла со всех подряд. Она старше меня на 18 лет, ей все позволено. Без лишних слов вся компания поднимается.

Мы пьем чай с хлебом, собираем котомки и молча выходим на улицу, где сплошным потоком льет дождь. На станции в ожидании передачи (электрички еще не ходят, нет электролинии) томятся строители комбината. Они спешат на работу, смотрят на наши ведра и горбовики с нескрываемым удивлением. Сестра не обращает внимания на окружающих, покупает в кассе билеты и следит, чтобы никто из нас не остался на перроне. Передача довозит нас до Мамая – малинового рая в нашем краю.

Дождь льет. Мы бредем по шпалам к невзрачному строению, заменяющему вокзал на станции. Внутри помещения дружно жмемся к печке, которая к нашей радости растоплена. Дежурная охает при виде трех худеньких ребятишек и поит нас горячим чаем.

Но вот время уже ближе к обеду, дождь прекращается, и солнце как-то вдруг разом заливает все вокруг. Небо такое синее – синее, на нем нет ни единого облачка, от земли идет пар, Байкал за окном голубеет невообразимой чистотой и прозрачностью. Мы идем по лесу к малиновым местам. Но что там впереди? Чудо? Видение? Картина из сказки «Морозко»? Нет, это просто настоящая красавица, елка. Она голубая – голубая, голубеющая, сверкающая неестественной хрустальной голубизной. Останавливаемся, заворожено окидывая взглядом лесную красавицу. А я не удерживаюсь, прикасаюсь руками к ветке, которая больно колет мою ладонь. На пальцах остается голубая пыльца и пронзительно-душистый запах свежей хвои. А что же это за елкой? Красный цвет режет глаза, я пробираюсь через мокрые кусты туда, где алеет, притягивает, зовет малина. Поднимаю тяжелую ветку и замираю от восторга: листьев нет, только красивые, крупные, величиной с двадцатикопеечную монету, ягоды малины покрывают всю ветвь снизу доверху. Я ловлю их губами, ощущаю вкус самых целебных в мире витаминов, малиновый аромат сводит меня с ума. Мои руки, лицо, моя мокрая одежда – все в малиновой ягоде…

Мы идём к лесу по раскисшей дороге. На пути всюду, куда не кинешь взгляд, брошенные таборища. Полусобранные шалаши, места кострищ, брошенные вещи сбежавших от дождя таёжников. Выбираем место для табора недалеко от ручья, подновляем шалаш новыми ветками, приносим дрова от других костров. Где-то находим брошенные продукты: картошку, лук, крупы, макароны и даже тушёнку. Собираем всё в найденное ведро и несём к своему костру. Смеркается. Устраиваемся на ночёвку с комфортом: шалаш был готовый, дров заготовлено вдоволь ягодниками, которых из леса выгнал дождь.

Утром после умывания и завтрака идём в малинник.

Чудо! Весь малинник заполнен ягодами так, что листьев не видно, одна сплошная ягода снизу доверху, как красное полотнище размером гектар на сотню! И никого вокруг! Ни одной живой души, кроме нас! Мы сбираем ягоду в котелки, которые висят привязанными на поясе, чтобы обе руки были свободны.

– Варька!!! Анька!!! – слышим мы с сестрёнкой голос старшей нашей сестры.

Нам некогда отвечать. Мы собираем малину и ворчим:

– Ну чего ей опять надо? У нас и здесь ягода такая хорошая, что лучше не надо.

– Анька!!! Варька!!! – не стихает голос Леры где-то вдалеке.

Мы упорно молчим.

– Она что, думает, что мы здесь не наберём малины? Достала уже своим криком.

– Варька!!! Анька!!! Помогите!!! – надрывается голос.

– Пошли уже, – произносит пятнадцатилетняя певунья, моя сестра.

– А то вдруг ей в самом деле надо что-нибудь, – добавляю я.

Мы с трудом пробираемся через заросли малины, перелезая через огромный валежник. Оторваться от кустов удаётся с трудом, на протяжении всего пути нас окружают кусты, один другого заманчиво краснее.

Пройдя очередное препятствие, мы попадаем на полянку у ручья. Сестра наша сидит на пне и плачет. Это так удивительно для нас, так как мы никогда не видели её плачущей. Под глазом у неё огромный синяк. Потом она приподнимает блузку, и мы видим ещё один синяк под рёбрами. Перед ней опрокинутое ведро. Ягода живописно разбросана по сторонам от ведра. Лера методично, ягодка за ягодкой, выбирает из травы малину, складывает её обратно в ведро и плачет навзрыд.

– Что случилось? Почему ведро валяется? Здесь кто-то был? – одновременно обрушиваемся мы с вопросами на сестру. Поднимаем её, собираем ягоду и слышим сбивчивый рассказ.

– Малины столько много, столько много… Я..оставила котелок, взяла ведро… А оно тяжёлое… Я полезла за ягодой, оно зацепилось за сучок, я потянула… Сучок сломался… Я упала… прямо на сучок животом… А потом он ещё раз сломался… А я упала на него ещё раз… Уже щекой…

Она рыдает громко-громко:

– Ну почему вы так долго шли?.. Мне так больно было… Я вас жду-жду…

Мы с Варькой отводим глаза, нам так стыдно. В один голос уговариваем сестру, жалеем её, понимаем с колдобины и ведём к табору, прихватив и её ведро.

На таборе становится ясно, что ягоды мы набрали столько, что собирать её уже некуда. Лера заставляет нас утрамбовывать ягоду в горбовиках, утрясая её. Но ёмкостей не хватает и так. Тогда она отправляет брата на другие кострища искать ёмкости. Он возвращается с кастрюлей литров на восемь. Заполняем и её, и все маленькие котелки и котелочки.

В субботу рано утром, упаковав и ягоду, и вещи, мы выходим из леса к передаче. Навстречу нам с передачи, только что пришедшей из города, идут ягодники. Они внимательно осматривают наши тяжёлые ноши, взгляды их светлеют и наполняются надеждой удачного похода за малиной.

Дома мама рассыпает ягоду по десятилитровым вёдрам, их получается пять с половиной. Котелок остаётся дома для зимнего секретного угощения малиновым вареньем в дни праздников, а вёдра мы несём на рынок. Малина наша быстро находит своих покупателей. От вёдер идёт невероятный аромат леса, что все, живущие близ рынка, осы и пчёлы немедленно слетаются на запах. Последнее ведро забирает холёная дама, вся обвешанная золотыми побрякушками. Она отгоняет ос от ведра, отдаёт маме двенадцать рублей, столько стоит ягода, пересыпает ягоду в своё ведро. Со дна льётся малиновый сок, ягода за время доставки из тайги в город примялась. К рынку подбегает мужчина. Он видит, что дама забрала последнее ведро ягоды, спрашивает маму, есть ли ещё. Уговаривает даму перепродать малину ему, накидывает цену. Дама презрительно усмехается, зовёт своего водителя, тот относит ягоду в автомобиль, редкий для наших мест. Мужчина охает и ахает, ругает свою жену, что она долго мыла его ведро, стоит около мамы и наблюдает, как она распродаёт сорванную утром в огороде зелень: лук, петрушку и укроп. Проходит минут пятнадцать. Подъезжает знакомая машина, из которой выходит уже знакомая нам дама, вслед за которой водитель несёт ведро нашей малины.