Иммануил Платов - Пассажир

Правда, ситуация осложнялась тем, что следующим днем была предпраздничная пятница, а за ней десять дней майских каникул. Тем не менее Упырь направил пять авто с прицепами и сказал, чтобы без отгруженных машин я в городе не появлялся. Да я и сам понимал, что не отправка завтра была смерти подобна. Тем не менее, завтра – это завтра, но сегодня ничто не останавливало двух мужчин приятной наружности, встретившихся в другом городе, зайти на рюмку чая в одно из мест. Мы просидели в ресторане на центральной улице весь день до вечера. Много раз мы повторяли «еще по двести и пива», а потом заказывали еще. Боча рассказывал свои бесконечные истории, а меня посетило вдохновение, и я продекламировал ресторанную поэму в стихах:

Пива еще, водки еще!

Пива еще, водки еще!

Водки еще, пива еще!

Пива еще, пива и счет!

Потом, шатаясь, мы очутились на вокзале, долго обнимались и наконец, я усадил его в поезд, а сам пошел к такси, прикидывая, что завтра, наверное, умру.

Наступило утро. Я с трудом разлепил веки, перед глазами плавал белесый туман, а в организме росло ощущение отрицания жизни как таковой. Кое-как я встал, сердце внутри совершило несколько беспорядочных прыжков, словно на батуте, а остальные органы затряслись в негодовании. Я залпом выпил остатки газировки из пластиковой бутылки, вышел в коридор к автомату и начал звонить на завод. Надо сказать, что мобильный телефон тогда был еще очень редкой роскошью, так что для связи по делу приходилось использовать городские автоматы. Между тем, дел предстояло очень много.

Во-первых, я помчался в банк – сдать на проверку вексель. Без этого Саныч его не принимал. В банке сказали, что сделают все до двенадцати ноль – ноль. Ок, было десять. Я схватил таксиста- частника и поехал на завод. На заводе в сбыте царила предпраздничная расслабленная атмосфера.

– Да не спеши, – успокоил Сан Саныч – Прайс еще не подписали, может и не будет сегодня ничего.

Я только охнул.

– Как, Сан Саныч, ну сделай что-нибудь, я же векселя уже сдал и машины пригнал!

– Ладно, – снизошел он – Илья, давай договор пока сделаем, а к обеду может, подпишут прайс.

Два часа я просидел на заводе, борясь с приступами похмелья. К двенадцати я снова был в банке, забрал подтвержденные векселя и побежал на завод. Каждый раз от проходной приходилось идти до здания сбыта минут сорок. Я наматывал километры и думал, что если упаду и не встану, то вряд ли меня быстро найдут в этом полузаброшенном музее советской оборонной промышленности.

В сбыте сказали, что прайс пока не подписан, но договор готов и согласован, только цену осталось вставить. Уже лучше. Я позвонил в контору.

– Машины на въезде в город, – сказал Упырь – Встречай!

Я побежал к проходной, срезая через цеха и подныривая под эстакады.

– Можешь не спешить, – крикнул вслед Сан Саныч – Сегодня короткий день, погрузить все равно не успеем! Два часа дня. Проголосовав на проспекте, я дал задание водителю ехать на въезд в город, а сам подумал, что, наверное, нужно выпить грамм сто, иначе – кирдык. Однако, не выпил. Из пяти машин, меня ожидали только три. Как сообщили, еще две остановились пообедать недалеко от города водители.

– Как, блядь!? Вызывайте их по рации! Пусть сами едут к заводу! Быстро!

Я запрыгнул обратно в такси. В зеркалах заднего вида моя колонна медленно выруливала по направлению к заводу. Три часа. Я опять в сбыте. Прайс подписан, но Саныч отказывается грузить. Я почти стою на коленях. Наконец, Саныч (ну до чего прекрасный мужик) дает распоряжение:

– Так Илья, Петрович, дуйте на погрузку, отпустите ему трактора, за сверхурочные будет должен!

Три сорок пять. Мы с машинами на складе. Рабочий день крановщика закончился, и он ушел. Вся команда, водители, стропальщики, менеджеры, стоит перед тракторами в задумчивости.

– Мужики, – обращаюсь я – Обратного пути нет, позади Москва! Как хотите – но грузите! За Родину, за Победу! С меня причитается! Не обижу перед праздниками!

Один из стропальщиков признается, что имеет корочки крановщика, и нехотя лезет в кран, заводит, начинаются манипуляции с погрузкой.

Слава богу!

Четыре пятнадцать.

Время подумать о тракторе, что был куплен в Энергосбыте, и сейчас стоит на стоянке в городе и тоже ждет погрузки. Я снова бегу через громадный завод, вспоминая на ходу, что видел перед заводом базу, где мне могут помочь.

Главный инженер базы вальяжно заявляет:

– Заплатишь мужикам – грузи, но я уезжаю через десять минут.

Пять часов. Меня еле пропускают на закрывшийся завод. Снова путь рысью через промзону. На складе в ряд стоят загруженные машины. Водители получают последние документы. Дело сделано! Почти. Я отпускаю всех кроме одной машины и стропальщика-погрузчика. Договоренность с ним уже есть. Мы снова пересекаем завод, едем на стоянку в городе, заводим трактор и без сигналов и фар, проезжаем колонной по главному проспекту. Я наготове откупаться от гаишников. К счастью наша кавалькада не привлекает внимание властей.

Вот мы на базе. Инженер давно ушел. Сидящие сторожа про погрузку ничего не знают. Еще полчаса уговоров и посулов. Наконец нам позволяют въехать. Эстакада заставлена легковушками, но отступать я не намерен.

– Так, взялись!

Мы руками отодвигаем машины и грузим трактор. Все! Я раздаю помогавшим мужикам деньги на водку, время шесть пятьдесят. Через два часа поезд домой. Я звоню в контору, сообщить радостную новость Упырю.

– Так, Михаил Игоревич уже ушел давно, – сообщает секретарша – Праздники же, все разъехались!

В голосе секретарши спокойствие и безразличие к трудовым подвигам. Я вешаю трубку на рычаг.

– Ну и хрен с вами, – думаю – Зато еще пива успею до поезда попить!

Новое время

К лету, наступивший Миллениум начал приносить плоды. Сначала, ветры перемен, налетев со стороны бывшего губернатора области, зло сорвали Семена Моисеевича с насиженного места. Разразилась короткая шестидневная война, по результатам которой, последний был вычищен с завода, а на самом заводе введена процедура внешнего управления. Отчасти, произошло это по субъективным причинам, из-за безбашенности Семена Моисеевича и его веры в собственное величие, которое не подразумевало правильного оформления собственности, жесткой экономической безопасности и разумной политики по отношению к другим сильным мира сего. Но главное было то, что новое время растущего порядка и вертикали, требовало новых капитанов, выбрасывая на берег задыхающихся хищников и ловцов удачи в мутной воде девяностых. Такой, уже отметавшей свою игру и больше ненужной в расцвете сил рыбиной, стал и Семен Моисеевич. Он еще немного потрепыхался на глазах у любопытствующих инспекторов рыбоохраны, да так и зачах в иле высохшего русла, когда-то полноводной реки. Параллельно со свержением «Короля тяжелого машиностроения» начался и разгон «учредиловки» из заводских фирм-прилипал. Новая администрация перекрывала кислород всем друзьям товарищам бывшего хозяина завода, а значит, Постороннего В. и всех нас ждала незавидная судьба, и нужно было что-то делать.