Надя Лазарева - Перекрёсток, которого не было

Реальность тяжело навалилась вместе с холодом и звуками – мир снаружи грубо ворвался в салон, когда кто-то открыл дверь её машины. Этот же кто-то начал бесцеремонно ощупывать Варю с ног до головы приговаривая:

– Ты как, живая тут? Меня видишь? Пальцы видишь? Сколько пальцев? Голову закинь слегка. Есть аптечка? У тебя кровь из носа, надо останавливать. Да ты слышишь меня вообще?

– Она сама, она сама, сама, сама, сама! – неожиданно для себя тоненько взвыла на одной ноте Варя и поняла, что не может остановиться. Не может и всё, так и будет теперь постоянно повторять это «сама», словно заклинание от зла. Мозг отказывался принимать тот факт, что всё это – не сон, она убила человека. Внезапно её жизнь превратилась в кубик Рубика, который кто-то покрутил в руках ради забавы, смешав в случайном порядке цветные квадратики, но даже если Варе удастся собрать всё заново, как прежде уже никогда не будет.

– Так, здесь нос сломан, и ребро мне не нравится, но скорее ушиб. И шок, вколоть бы чего, но выживет, а у вас, что там, совсем плохо? – куда-то в сторону сказал голос, принадлежащий женщине, которая осматривала Варю. А потом она убрала руки, завершив осмотр, и Варя, потеряв опору, по-дурацки, как кресло-мешок, вывалилась из салона прямо на грязный весенний асфальт.

Полина забыла про свидание, как только увидела аварию, и теперь её телефон разрывался, забитый пропущенными звонками и сообщениями, в которых смешались недоумение, ярость и щепотка озабоченности потенциального мужчины мечты. Отвечать Полине было некогда, и она решила, что разберётся с этим позже – всё равно видок был сегодня не очень, так может им вообще лучше встретиться летом? Чтобы хотя бы снега не было.

Сбитая женщина была без сознания. Полина аккуратно её ощупала, стараясь особенно не смещать. Судя по позе, с бедром дела обстояли плохо, лицо сильно поцарапано, даже возраст сложно определить, но одета дорого, это и Полине с её равнодушным отношением к моде было ясно. Без сотрясения точно не обошлось, однако, дыхание было на удивление ровным, едва заметным, но ровным. Строго запретив окружающим приближаться к жертве ДТП, Полина кинулась осматривать водителя.

За рулём обнаружилась молодая совсем деваха, пухлощёкая блондинка, чуть раскачивающаяся и смотрящая в одну точку. Пока Полина осматривала её, пытаясь придумать, чем вытереть кровь, текущую из разбитого носа, и определить, есть ли сотрясение у дурёхи, та вдруг заладила, как заведённая «Она сама, она сама, сама, сама, сама!», а совсем рядом раздалась сирена. Машина «Скорой помощи» подъехала через минуту, медсестра узнала Полину и удивлённо ей кивнула.

– Так, здесь нос сломан, и ребро мне не нравится, но скорее ушиб. И шок, вколоть бы чего, но выживет, а у вас, что там, совсем плохо? – крикнула Полина и встала, собираясь подойти поближе.

– Да смертельного вроде ничего, грузим, везём. С нами поедете, Полина Сергеевна? – спросила медсестра, направляясь к разбитому автомобилю.

И в этот момент дурёха-водитель кулем вывалилась из машины на дорогу. Полина не успела её поймать, потому что как раз сочиняла извинительное сообщение второму участнику несложившегося свидания. Она засунула телефон в карман, так и не нажав «Отправить», и, с усилием, подняла деваху:

– Да ну поехали, что ж теперь. И эту давайте заберём, не оставлять же её здесь.

Варя пришла в себя в «скорой», но всё происходящее потом пронеслось перед ней, как размытые отрывки какого-то фильма в жанре «ужасы», в котором у Вари не могло, не должно́ было быть, главной роли. В больнице ей делали бесконечные снимки рёбер и чего-то ещё, потом усталый и усатый пожилой полицейский долго заполнял документы, и терпеливо пояснял: несколько свидетелей дали показания, сообщив, что потерпевшая вышла на запрещающий сигнал светофора, а потому Варе никакая уголовная ответственность не грозит, легко отделалась. Но придётся заплатить штраф и, возможно, потерпевшая взыщет за лечение и моральный ущерб, а, может, и не взыщет, он не знает. Полицейскому хотелось домой, а Варя никак не могла понять, почему никто её не забирает в тюрьму. Полицейский злился и всё время повторял «Гражданочка». И она снова начала плакать, медсестре пришлось второй раз вколоть ей успокоительное. Потом она сообразила, что не знает, где её машина. Машину, оказывается, увезли на какую-то стоянку, и нужно было куда-то звонить и уточнять, но сил на это уже не было, и Варя всё равно бы ничего не поняла.

А потом появилась та женщина, что осматривала её на месте аварии, Варя узнала по голосу. Она положила Варе на лоб прохладную руку и строго сказала:

– Так, ну ты домой-то собираешься?

Варя собиралась домой, но не понимала, как попасть в свою деревню теперь, когда сама она в больнице, а машина на какой-то стоянке и неизвестно даже на ходу ли. Поэтому Варя плакала и плакала. Она плакала, когда Полина уточняла её адрес, пока вызывала ей такси, сажала её в машину и давала какие-то инструкции водителю.

Но ещё сильнее она плакала, когда зашла домой и, не раздеваясь, рухнула в постель. А потом спасительный сон приглушил переживания этого вечера, напрочь лишённого тех простых радостей, о которых так мечтала Варя всего несколько часов назад.

Алька чувствовала себя странно: звуки и запахи вокруг были непривычными, а веки такими тяжёлыми, что она даже передумала сначала открывать глаза, но потом вспомнила. Как ушла из кафе, как решила пройтись пешком, как переходила дорогу. Точно, она попала под машину.

Тогда она медленно моргнула и попыталась осмотреться: это совершенно точно была больница, но деталей не разглядеть – всё как-то плыло и не двоилось даже, троилось. Голова кружилась и нечеловечески хотелось пить.

– Здравствуйте, проснулись?

Прямо перед Алькиными глазами возникло усталое и озабоченное лицо очень красивой женщины.

– Пить… – с трудом вытолкнула из себя звуки Алька и удивилась, что голос похож больше на карканье, а по горлу будто хорошенько повозили наждачной бумагой.

– Не могу дать вам попить, извините. Вы попали в ДТП, помните? Вас сбила машина, мы привезли вас в больницу и диагностировали закрытый перелом верхней трети бедренной кости со смещением. Штука не смертельная, но малоприятная. Мы провели операцию, остеосинтез бедренной кости, операция проходит под общим наркозом, и вам нельзя теперь какое-то время пить. Хотите сполоснуть рот? Но, чур, честно выплюнуть воду!

Алька мотнула головой, красивая женщина помогла ей глотнуть из маленькой бутылочки и подождала, пока она сплюнет. От женщины исходили такие уверенность и спокойствие, Альке стало грустно от того, что сейчас та уйдёт, а сама Алька останется, и она заплакала.

– Так, сырость не разводить, – сказала женщина, – у нас тут в больницах потом то крысы, то тараканы. Шучу. Не переживайте, у вас сотрясение, небольшие гематомы, что и понятно, и перелом, требующий реабилитации, но до свадьбы заживёт! Или у вас уже была свадьба? Можем мы кому-то сообщить о вас? Родные, муж?