Сара Узан - Ясное видение

– Съезди домой, посмотри, что там происходит, – сказала мама, – может, пора разогнать гулянку, это же и твой дом. Прости, но у меня предчувствие нехорошее

– Да мама, ты права. Я, и правда, думала поехать, но мне очень не хочется, как будто что-то держит.

Приближаясь, вдруг почувствовала, что мне нехорошо. Хоть в нашем доме и было больше ста квартир, я ощущала только свою. Там было тихо, и невероятно плохо пахло. Открывая дверь, уже знала, что увижу. Он лежал рядом с кроватью, в руке потухшая сигарета, стол накрыт, алкоголь недопит. Воняло ужасно. Борис умер. Я позвонила в скорую помощь и в милицию. Дальше, всё как в тумане. Помню только, когда его увозили, врач сказал, что смерть наступила от сердечного приступа, вследствие алкогольного отравления.

На кладбище все думали, что я каменная, холодная и бессердечная. Плакать не могла, мне даже не было больно. Я злилась на него и мне было стыдно. Как можно было так глупо умереть? Многие меня осуждали, думали, если бы я не ушла к маме, он был бы жив.

Мы с Даней остались одни. И ещё, я была беременна, к врачу не пошла, уже знала, что не доношу и эту девочку. Выкидыш случился на третьем месяце, на девятый день после похорон. Через два месяца, пришли какие-то люди, сказали, что у Бориса были долги под залог квартиры, мебели и личных вещей. Потребовали вернуть деньги, и я ответила, что такая сумма мне даже не снилась. Ещё через два месяца пришёл судебный пристав, и сказал, что квартира, и всё, что в ней, мне не принадлежит. Пришлось переехать к маме.

Это были тяжёлые времена, денег катастрофически не хватало. Работать приходилось по четырнадцать часов день в овощном ларьке возле рынка. Выходных не было, вернее, я не могла себе позволить выходной. Ларёк был самый популярный в городе. С восьми утра, до десяти вечера стояла очередь. Очень уставала. Я благодарна маме, что она всегда была рядом с Даней, дом был на ней. Она, даже ванну наливала, к моему возвращению с работы. А я, придя домой, ужинала, принимала ванну и ложилась спать.

Так прошло два года. Без выходных. Пока я не упала без сил, в буквальном смысле. Встав утром, умылась, пошла на кухню, где мама готовила завтрак. Только сказала ей:

– Мама, – и свалилась на спину, без сознания.

Открыла глаза, надо мной врач скорой помощи, мама и соседка. Мама плачет.

– Что такое? – спрашиваю.

– У вас упадок сил, – сказала доктор – вам нужно полежать несколько дней.

– Ну да, а деньги? Я возьму их в кровати?

– Вашему сыну нужна живая мать. Мёртвая ему не поможет, подумайте, что с ним будет.

И я подумала. Хорошо подумала.

По «закону о возвращении», для репатриации в Израиль требовалось доказать свои еврейские корни по материнской линии, до третьего колена. У мамы не было таких документов. Её отец, мой дед, в тридцатых годах вступил в партию, но для этого, он и бабушка, каким-то чудесным образом, превратились из евреев в украинцев. Найти настоящие документы было невозможно, так как имена и фамилии, тоже были изменены. Всё, что мама знала, что эти двое молились на идише по субботам. Я нашла эти документы, но тогда, когда они были уже не важны. У мамы их не было, но у папы были, значит, я имела право на репатриацию, как еврейка во втором колене. И разумеется, консульства не принимают копии и дубликаты. Мне не хотелось, но я решила позвонить отцу. Трубку взяла его жена Ривка.

– Здравствуйте Ривка, как ваши дела?

– Хорошо. Мы тут тяжело работаем, поэтому у нас всё хорошо.

– Супер, – говорю – мы тоже тяжело работаем. А можно с папой поговорить?

– Зачем он тебе? Попрошайничать будешь?

– Я у вас никогда, ничего не просила, зачем вы так?

– Так что тебе надо? Его нет сейчас, скажи мне, я ему передам.

– Я хочу уехать в Израиль. Жизнь стала невыносимой, я овдовела два года назад, мне очень тяжело.

Наивно было думать, что она мне поможет. И Ривка ответила:

– Ну вот, я же говорила! Извини, я не хочу, чтобы вы приезжали, сядете нам на шею с сыном.

– Не сядем, я вам обещаю. Если не хотите, мы к вам даже не заедем, только пусть даст мне своё свидетельство о рождении.

– Нет, – она бросила трубку.

В тот же день, вечером, мне позвонили из какой-то адвокатской конторы, сказали, что умерла моя свекровь. Она оставила мне древнюю, запечатанную книгу. Конечно – же, я поняла, что это за книга. Утром, забрав свой пакет у адвоката поехала на кладбище. Она умерла три месяца назад. Возле могилы сильно ощущалось её присутствие.

– Прости меня, – сказала я ей, – мне очень жаль. Я глупая была. Благодарю тебя за всё. Мне не хотелось уходить. Села на лавочку. В тот момент мне очень сильно захотелось прочитать всё, что она мне дала. Открыв пакет, который она мне оставила, я увидела письмо, открыла:

Я проплакала где-то с час, и уехала домой. Больше мне не приходилось там побывать. Надеюсь, ещё будет возможность.

В этот вечер мне было трудно уснуть. Было горько из-за свекрови, но хуже всего было из-за жены моего отца.

Вышла на балкон. Свежий воздух меня успокоил. Я думала: «почему у меня забирают больше, чем дают? Что не так?» И ответ пришёл: «я же ничего, никогда не просила».

И я попросила: «Хочу уехать в Израиль, любой ценой».

Дорогой читатель, никогда не назначай цену, которую не можешь заплатить. Это значит, что цену назначат вместо тебя, и она может оказаться непомерной.

Утром я открыла первую «книгу ведьмы», перелистала. С детства, у меня была привычка читать конец книги. В конце книги было написано: «Все ритуалы и заговоры переведены с древних языков. В магии главное – логика и сила, нет смысла ломать язык, не понимая, что просишь. Всё, что написано здесь, изменялось с годами, и работает, так, если бы ты читала это на древнем языке». На первой странице было написано:

Перевернула страницу, начало было не очень приятным, и я поняла, что дальше будет не легче. Там был ритуал: