Ксения Жигалина - Собаки

Сегодняшний ветер был с нежным ненавязчивым ароматом жасмина, который вскоре воцарился в кухне, к его удовольствию. Он с минуту постоял, наслаждаясь, у окна и продолжил. Щёлкнул выключателем, зажигая свет над разделочным столом, и занялся завтраком. Собаки остались лежать под столом, наблюдая за ним. Он сварил кофе, поджарил тосты и намазал их ореховой пастой. Когда всё это с негромким деликатным стуком перекочевало на стол, собаки вышли из-под него, цокая когтями по полу, звук этот ему понравился, и сели рядом смотреть, как он ест и читает местные новости.

Он косился на них, хрустя тостом и листая газету. Они внимательно провожали тост глазами. Он вернулся к кофе, когда вдруг раздалось предательское урчание в животе одной из собак. Посмотрев на них, он увидел, что большая укоризненно глядит на явно сгорающую со стыда меньшую. Тогда он взял один намазанный тост, разломил его почти пополам и поставил в тарелке перед собаками. Собаки посмотрели на тарелку, на него, друг на друга и приняли угощение. После этого большая носом подвинула к нему пустую тарелку, меньшая вежливо махнула пару раз хвостом, и они вышли в дверь своим обычным образом. С того утра он делил с ними завтрак. Где и что они едят в остальное время – оставалось для него загадкой. К нему они с этим не подходили.

Всё это повторялось изо дня в день. Кроме двух недель в октябре. На эти две недели собаки уходили совсем. В первый свой октябрь здесь он забеспокоился, что с ними что-то случилось. Он ходил искать их на луг и даже в лес за лугом. За две недели он хорошо изучил окрестности, но собак так и не встретил. И никто их не видел, он спрашивал.

Вечером, на исходе тех двух недель, он, уже почти отчаявшись, сидел в кухне и ковырял вилкой свой ужин, когда вдруг дверная ручка наклонилась, дверь открылась, и собаки как ни в чём не бывало вошли в кухню. Он так обрадовался, что вскочил со стула. Собаки, кажется, оценив порыв, вежливо помахали хвостами и даже согласились на ужин. Со следующего утра жизнь в доме вернулась в своё привычное русло.

А в следующем октябре повторилось то же самое. Но он уже не переживал так сильно. Его занимало другое. В прошлом году он ничего такого не заметил. Вероятно, из-за пропажи собак. Но в этом, в этом обратил внимание. Ветер, меняющийся обычно каждую ночь, вдруг остался и на следующий день. И на следующий. И ещё на день. И ещё. Он поменялся только в те сутки, что вернулись собаки. Это был ветер с запахом сухих трав, сенника. Он ещё подумал, повезло, мог ведь задержаться и какой-нибудь с болота или с автотрассы. Или анисовый.

Он спрашивал у соседей и у главы инициативного комитета. Они подтвердили. Да, раз в году, в октябре, на две недели устанавливается один ветер. Вот, к примеру, в том году ведь был ветер без запаха. Весьма редкий здесь ветер, весьма. Вот ещё почему он не заметил. А за год до его приезда, да, ему повезло, был кошмар – запах горячего асфальта. Потом ещё две недели люди выветривали дома. Две недели – не шутка!

Почему так происходит, они не знали. А почему ветер каждый день в остальные пятьдесят недель года разный? То-то и оно. Порядок вещей. Ах, собак тоже нет две недели? И что? Уже второй раз ушли? Ну, так это же собаки. Странно, что чаще не уходят. Да и уходят, наверняка, он просто не замечал. Наверняка. А он что, следит за ними? Последний вопрос задал продавец газет, аж высунув кончик языка, довольный своей шуткой. А он подумал: интересная мысль.

Пока собак не было, он день ото дня всё больше укреплялся в своём намерении однажды утром пойти с ними. Мысли сделать это тайком он даже не допускал. Всё-таки собаки, от них не скроешься. Но, думал он, раньше ведь он просто не пробовал. А почему, кстати? Он удивился сам себе. Ведь правда. Они ни разу не шли ему в голову вот так – с вопросами об их ежедневном отсутствии. Ответить себе он не смог. Разве что – не время было. Да. Словом, надо просто попробовать. Что, если они и не будут против его компании?

По прошествии двух недель свежего сена, как обычно, вечером явились собаки, явно рассчитывающие на ужин. Удивительно, подумал он, на еду вечером согласились лишь раз, год назад, но дело посчитали стоящим и традицию установленной раз и навсегда. На ужин у него были овощи с курицей и карри. Несколько островато, но им понравилось. Большая подвинула к его ногам пустые тарелки, они помахали ему хвостами и ушли под стол.

Наступившее утро было полно каких-то мандаринов что ли. Во всяком случае, ему ветер навевал мысли о новогодней ёлке. Он спустился в кухню, полный решимости и ожидания. Намазал разрезанные пополам сдобные булки маслом на троих, порезав собачьи на кусочки, сварил себе кофе, обновил собакам воду, которую они, кстати, приняли сразу и благодарно ещё на заре их совместного проживания. Покончив со своим завтраком как можно быстрее, он остался сидеть за столом, листая газету. Когда большая подвинула к нему тарелки, он поставил их в раковину и направился за собаками к двери. Он подождал, пока они выйдут, и, едва большая закрыла дверь, вышел за ними во двор.

Собаки оглянулись на него, переглянулись и продолжили свой путь. Он, не веря в такую лёгкую победу в даже не начавшейся битве, двинулся следом. Так они дошли до конца сада, много времени это не заняло. За символическим забором шла узкая грунтовая дорожка, своеобразная деревенская кольцевая, за которой начинался луг. Собаки дошли до дорожки и обернулись. Посмотрев мимо него, они вдруг залаяли на что-то, на что-то у дома. Он мигом обернулся, сделал несколько шагов к дому и, поскольку истошный лай не прекращался, побежал через сад обратно. Он вбежал в кухню, обежал комнаты, выбежал через основной вход, сделал круг вокруг дома, ничего не обнаружил и тут понял, что вокруг стоит тишина. Он бегом вернулся на дорожку – так и есть, собаки скрылись. Провели его, как мальчишку, рассмеялся он. Он ещё постоял, пытаясь рассмотреть их в высокой траве, палевую и рыжую с белым, но без толку.

Улыбнувшись, он повернул к дому – отмывать следы своего позора, натоптал он по дому изрядно. Шутники. Второй раз он на эту удочку не попадётся.

Почти весь этот день он провёл в городе по поручению инициативного комитета. Его, человека в деревне нового, привлекли для очередной встречи с городскими чиновниками на предмет установки на центральной площади деревни памятника. Ветру. Главной их достопримечательности. Два года комитет бился за получение разрешения. А теперь, добившись, без конца согласовывал сам монумент, его конструкцию и внешний вид.

Новое утро принесло запах соснового леса. Спустившись в кухню, он застал собак мирно спящими под столом. Нарезав привезённый вчера из города пирог с капустой на троих, он снова побыстрее управился со своим куском и, допивая кофе, стал ждать собак. Те же явно не торопились уходить. Они сосредоточено доели, придирчиво оглядели и обнюхали свои тарелки, подвинули их, тщательно вылизанные, к его ногам, потом, как обычно, помахали ему хвостами и вышли из дома. Он вышел следом. Дойдя до калитки, собаки снова остановились. Остановился и он и, опершись о калитку, стал смотреть, что они предпримут. Собаки переглянулись и, поскольку он так и стоял за калиткой, собрались продолжить свой путь. И уже повернулись было к нему хвостами, но тут он вышел на дорожку. Удостоверившись, таким образом, что он всё-таки решил идти за ними и дальше, собаки сели. Яснее выразиться было бы трудно. Он ход оценил и вернулся в дом. Ему явно не разрешили идти.

Читать дальше