Ксения Жигалина - Собаки

– Это из леса? – подал он голос.

Меньшая встала и пошла из кухни в коридор. Остановившись в дверном проёме, она оглянулась на него и нетерпеливо затопала лапками на месте, явно ожидая, что он последует за ней. Он взял кружку и тоже вышел. Таким образом она привела его назад в его спальню, подождала, пока он допьёт, и дала понять, чтобы он лёг, несколько раз завалившись на спину со всех четырёх. Он, улыбнувшись, последовал её настоятельному совету и тут же вырубился.

Ему приснился сон. Приснилось утро, ещё сумерки. Ранняя весна. Он выходит из кухни в сад. Выходит и останавливается. Осматривается. Сад ещё весь в снегу, только дорожка утоптана, и снег на ней подтаял. Небо всё в мокрой вате туч. Он набирает полные лёгкие воздуха. Сегодняшний ветер – сырой, прохладный. Вкусный. Ветер, в котором чувствуется весна. Угадывается сама собой, минуя сознательное, затылком. Такой ветер будит беспокойство в лопатках.

Проснулся он уже вечером. Дико голодный, весь мокрый и без температуры. Умывшись и переодевшись, он спустился в кухню, где меньшая лежала на коврике под столом.

Он сделал ей тост с ореховой пастой с мёдом и, присев на карточки рядом со столом, поставил тарелку перед ней. Она постучала хвостом об пол и приняла благодарность. Вернувшуюся большую тоже ждал тост. И этот был вежливо съеден.

На следующее утро он был уже практически здоров и после завтрака проводил обеих собак до калитки. Они помахали ему хвостами и ушли. Как на работу, подумал он. Самому ему на работу ходить уже не приходилось. Он решил, что совершил все свои подвиги, после очередного госпиталя подал в отставку и, никому ничего не сказав, уехал. Сюда. Остановился в городе, несколько дней провёл в номере с газетой объявлений и телефоном, неделю поездил по району и выбрал этот дом. Жил он на пенсию, перечисляемую ему ежемесячно. На скромную жизнь хватало. Прежние сбережения он истратил на этот дом, а больше собирать было не с чего, не на что и незачем.

Снег уже кое-где подтаивал на солнце, и он решил пройтись до площади. Там, как он знал, уже идёт сооружение постамента для памятника. Он видел памятник только на бумаге, да и то почти полгода назад, помнил его не особо детально, но, в общем, помнил. И ему было интересно, какой постамент выбрали для ветра. Ветер, кстати, сегодня был с полынью.

Он дошёл до площади, по центру которой действительно возвышалось нечто, накрытое брезентом чьей-то временно пожертвованной для дела плащ-палатки. Интересно, подумал он. Плащ-палатка. А под ней? Он подошёл к комитету, что-то горячо обсуждавшему тут же, поздоровался и попросил разрешения посмотреть постамент. Получив добро, он подошёл к постаменту и отодвинул край брезента. Под ним оказался огромный серый камень. Настоящий, с гордостью в голосе прокомментировал глава комитета, подошедший составить ему компанию. Местный, в лесу нашли. Еле дотащили. Краеведы говорят, с ледникового периода тут лежит, со времени таяния. Красавец! Правда ведь? Он посмотрел на камень ещё раз и согласился с главой, улыбавшимся огромному валуну. Правда, пока он не на своём месте. Он будет там, правее, ближе к мемориальной плите и шиповнику. Там соорудим небольшую кладку из камушков поменьше. Постамент для постамента. Открытие назначено в мае, в День деревни. Будет праздник и даже газетчики. Глава комитета раскачивался на пятках, как довольный мальчишка.

Неделю спустя ему снова приснился сон. Опять он выходит в сад. Опять смотрит вокруг. Опять видит клочкастое серое небо. Тучи гонит ветер, сырой и свежий, от которого становится легко в голове, светло внутри, и почему-то тянет поводить плечами.

Проводив собак, он сварил себе ещё кофе и, взяв с собой кружку, вышел в сад. Никакого крыльца или, тем более, веранды тут не было, только большой козырёк. Дверь из кухни выходила на забетонированную площадку, в которую расширялась отмостка с этой стороны дома. Поэтому он взял из кухни стул и сел посреди подсохшего пятна у двери. Он вспоминал сон. У него и раньше случались повторяющиеся сны, но все они были, так или иначе, связаны с работой, не с мирной жизнью. А тут второй раз. Правда, на первый он внимания не обратил. Когда он ему приснился? Точно, в тот день, когда собаки напоили его чаем. Собаки напоили его чаем. Он бы не поверил, да и температура была высоченная. Но в комнате была кружка, а в кухне – меньшая. И она съела тост. И большая, кстати, тоже. Значит было. Только что-то там было не так. Что-то такое вокруг было не таким, как в этом сне. Точно. Тогда снега было больше, вот оно. Но вообще, два раза, в конце концов решил он, ещё ничего не значат. А вот он завтра снова попытается пойти с собаками.

Наутро ничего нового не произошло. Пахло лавандой, приводившей на ум бабушкин шкаф. Собаки помахали ему с дорожки хвостами. А когда он взялся рукой за калитку – сели. Спокойно, привычно. Нельзя. Всё, как всегда. Он развернулся и вернулся в дом. Всё, как всегда. За исключением двух моментов. Во-первых, ему снова снился сон. Только сегодня он вдруг продолжился. Раньше такого не было. Раньше его повторяющиеся сны продолжений не имели. Они могли отличаться в деталях последующий от предыдущего, как в случае со снегом, но это всё равно были вариации на основную тему сна. А тут и темы-то пока не было. И продолжение было поэтому вполне отчётливое. Сегодня он вышел, огляделся. Утро. Небо. Тучи. Ветер. Свежий и бодрящий. Всё так. А дальше он пошёл через сад. Он прошёл сад насквозь, как делает каждое утро, и дошёл до калитки. Вот и всё. Но по отношению к сюжету всего сна – довольно много.

И ещё. Когда он утром ставил перед собаками тарелки с их омлетом с сыром, большая мельком встретилась с ним глазами, опустила взгляд в тарелку и тут же снова подняла. Затем, чтобы снова посмотреть ему в лицо. Как будто она что-то увидела, но осознала это мгновением позже и вернулась рассмотреть. Смотрела она на него так, словно у него вдруг открылся третий глаз. Будь она человеком, поскребла бы затылок. Что она увидела в нём?

Он встал со стула, занёс его в дом, оставил недопитый кофе на столе и подошёл к большому, в рост, зеркалу в коридоре. Оглядев себя, уделив особое внимание лицу и глазам, он не нашёл ничего нового и интересного. Собаки. Они каждый день ходят в лес, не едят, не берут его с собой и лечат его травяным чаем. Единственное, что он от них слышит, не считая того лая, это цоканье когтей и стук хвоста о пол. Да они и хвостами машут так, будто им и не надо, но сказали же: собакам так полагается. Вот и машут. Как отличники. Что она увидела в нём – знает только она.

Он снова прошёл через кухню в сад, по пути захватив кружку. Он тут сидел, думал, смотрел, ходил на себя посмотреть – собаки уже, конечно, в лесу. Вон он чернеет. С виду лес как лес. Через месяц зазеленеет. Непролазный, да. Гулять по такому – удовольствия мало. И странный он. Вроде, обычная неухоженная чащоба прямо от края. Но входишь туда, и ощущение, что вступил на частную территорию. С видеонаблюдением. Тебя здесь не ждали, тебя не звали сюда, ты нарушил границу, уходи. Неудивительно, что местные туда не ходят.