Константин Карпов - За смертью

– Он не может себя простить? – неожиданно для самого себя спросил он старика.

– Кто? – не понял тот.

– Мужик тот, Федя, – уточнил Николай, так как старик не сразу понял, о ком речь. Но старик ни капельки не удивился такому запоздавшему вопросу.

– Может и не может, – сказал он, улыбнувшись. – А может и может, а не хочет. Тут попробуй разберись.

– Ладно, пойду я, – обратился Николай к старику. – Хочу один побыть.

– Хорошо, – ответил старик и поник головой. Было видно, что ему давно не выдавалось случая поговорить с кем-нибудь по душам.

– Я ещё вернусь, – добавил Николай, заметив это. Старик улыбнулся, и они разошлись каждый в свою сторону.

Странное ощущение зародилось в Николае, и странно пугающая мысль вдруг вспыхнула в его голове. «В чём я провинился? – подумал он с горечью. – Бог мой, что же я сделал такого плохого, что даже и сам не помню?». Он начал судорожно думать и с каким-то несвойственным волнением вспоминать всю свою жизнь. «Отца я обидел, – подумал он через какое-то время и ухватился за эту мысль. – Так он сам виноват. Бросил нас, бросил, когда не должен был бросать! Надо было поговорить с ним при последней встрече, не надо было отталкивать. Но разве не больно нам было из-за него? Разве он не заслужил этого? А он, наверное, и не страдает. Живёт там у себя припеваючи с женой своей молодой. Нет, не это меня тяготит. Никак не может это. Но всё равно неправильно всё как-то, отец всё-таки… Он, может, извиниться хотел, прощения попросить. Да поздно уже, уж чего говорить. А, может, и не поздно. Ещё вернусь, тогда найду его и поговорю с ним».

– Жену убил, да, – услышал он опять знакомый голос из-за известной двери.

– Зачем же? – вторил ему голос собеседника.

– Не знаю, зачем, – вздохнул Федя. – Бес попутал, наверно. Или она, – махнул он головой на бутылку водки. – Наливай.

«Впрочем, – думал Николай дальше, – с чего я взял, что виноват в чём-то? Как я могу быть виноват, если не знаю, в чём? Несправедливо это! Мучается человек, мучается. А зря мучается. Самое сложное – не знать, от чего мучаешься, что грызёт тебя. Оно сложнее всего, да. Этому мужику проще. Он знает, за что мучается», – подытожил Николай.

Николай был в глубочайшей задумчивости. Ситуация, в которую он попал, уже не казалась ему столь удивительной. Он смирился с ней и привык к обстановке. Да, это произошло так быстро, что он сам удивился и испугался, но потом перестал думать и об этом. Единственное, чем он мучился, так только тем, как бы ему вернуться, как бы ему доказать, что он хочет жить. «А хочется ли мне жить?» – подумал он на одно мгновение, но, не успев толком рассудить, снова встретил мужика, ходившего взад-вперёд по коридору.

– Что же тебя мучает? – сказал Николай самому себе, будучи уверенным, что незнакомец его не услышит. Но тот остановился и пристально посмотрел на Николая. Николай опешил, но вскоре понял, что мужик снова смотрит в никуда, сквозь него. Незнакомец медленно развернулся и уставился в противоположную сторону.

Небольшой холодок пробежал по коже Николая, он отошёл к стенке и стал ждать, будучи уверенным, что должно произойти нечто волнующее. Свет начал гаснуть, воздух становился всё плотнее и темнее, пока где-то чуть дальше от них не появилась Смерть. Она медленно подплыла к мужчине и остановилась совсем близко от него. Какое-то время ничего не происходило, всё как будто бы замерло, не было ни звука, ни движения, ровным счётом ничего!

Но вот Смерть снова зашевелилась. Она подняла одну руку и положила её на голову этого мужчины. Он не двигался, как будто смиренно принимая свою участь, какой бы она ни была. Неожиданно для Николая всё погасло, полный мрак окутал всё вокруг, но это продолжалось лишь секунду, и когда свет заново зажёгся, то мужчины уже не было. Лишь только Смерть мелькнула ещё на пару секунд и уплыла вглубь коридора.

– Интересное зрелище, не правда ли? – произнёс кто-то недалеко. – Простите, я забыл представиться. Антон.

– Коля, – произнёс ещё не пришедший в себя Николай.

Перед ним стоял молодой человек, с виду ровесник самого Николая. Был он чуть полноват. Особенно выделялись его пухлые щёки. Антон улыбался, и улыбка его придавала ему доброжелательный вид.

– Я уже давно слежу за ним, – сказал Антон. – Ну, точнее, следил. Вот всё и закончилось, и я думаю, закончилось хорошо. В любом случае, отсюда только два пути, и оба хорошие. Я смотрю, вы как-то совсем стушевались? Я вам вот как скажу, здесь нельзя ничему удивляться, потому что всё тут какое-то непонятное, странное. Если обо всём об этом думать, так можно и с ума сойти. Тут многие с ума и сошли, я тут хоть и недолго, но заметил это. Вы, как я понял, сами здесь недавно. Вы, случаем, не встречали здесь старика? Такой сумасбродный старикашка, но очень и очень добрый, как мне удалось понять. Он всё никак не мог вспомнить своё имя.

– Да, я встречал его, – начал приходить в себя Николай.

– Вот и я его первым встретил, он, видимо, здесь очень давно, и многих здесь вводит в курс дела, от скуки, так сказать. Жалко его, я уж как только не думал ему помочь. Тут вот на дверях таблички висят, какая комната чья, но видит её только хозяин. Я ему говорю: «Вы, дескать, на табличке-то прочитайте, как вас зовут». Он обещается, но не читает. Как будто и специально знать не хочет.

Антон говорил ровно и чётко, не сбиваясь, но промежутками постоянно смотрел на свои ноги и топтался на месте. Заметив эту странность, Николай скользнул по ногам Антона осторожным и оценивающим взглядом, но ничего удивительного не увидел.

– Вы не удивляйтесь, что я постоянно на ноги свои смотрю, – сказал Антон, будто бы прочитав мысли Николая. – Я там… ну, в жизни… я инвалид. У меня ног нет, понимаете? Вот я как-то и не привык, что они у меня на месте. И ведь приятно это, а знаете, всё равно не то. Да, не то. Тут ноги есть, а толку от них нет. Понимаете? Ходить я могу, а зачем мне ходить? Куда ходить? Не то! А там… там, в жизни… их нет, зато там свобода, люди, там… ну, я не знаю, что вам сказать. Там жизнь! – наверно лучше и не скажешь. Понимаете?

– Понимаю.

– Вы не думайте, я здесь не останусь. Я же не умер, я забыл вам сказать-то, я в коме нахожусь, правда совершенно не помню, что произошло, но мне кажется, я сам виноват. Ну… ладно, не об этом. Я вот подумал, походил, ну и понял, что уж лучше там без ног, чем тут с ногами. Можно ещё и дальше уйти, хотя никто и не знает, что там дальше. Но дальше мы всегда успеем, а хочется жить. Жить-то как хочется! – воскликнул он вдруг чуть громче обычного. – Ой, извините, сорвалось, эмоции!

– Так… а как… как же вы собираетесь доказать Смерти, что жить вам хочется, и что вам вернуться надо? – засуетился Николай.

– Доказать? Право, я не знаю, – чуть даже удивился Антон. – Просто хочу и всё тут. Мне ещё старик сказал, что тут не держат никого. Я прямо подойду и скажу, что хочу вернуться. Душа просится наружу! А почему вы это спросили?