Константин Карпов - За смертью

– Я тоже в коме, – ответил Николай. – Она мне сказала, что я должен доказать, что жить хочу, чтобы вернуться.

– А вы хотите?

– А кто не хочет? – удивился вопросу Николай. – Все хотят, кроме может совсем отчаявшихся людей.

– Я вас обидеть не хотел, – извинился Антон. – Я просто сказать хотел, что не все жизнь понимают. Некоторым ещё время нужно, чтобы её почувствовать. Многие живут потому лишь, что делать больше нечего, но жизнь для них уже не загадка, не святая тайна, какой она непременно является. Согласитесь со мной, что жизнь величайшая штука! Я говорю сейчас не о Боге, не о ком-либо ещё. Не в этом дело! Право… я не знаю, как вам это сказать. Это понять нужно, почувствовать. Понимаете меня? Впрочем, я вижу, что я вам уже надоел, а вы, наверное, одни хотите побыть, это по вам видно было, когда вы проходили. Мимо меня прошли, даже не заметили. Но вы подумайте, что я вам сказал. Я уверен, вы и сами это понимаете, да просто не задумывались никогда, а посему и забыли. Удачи вам!

С этими словами Антон скрылся в ближайшей двери. Николай постоял с минуту, обдумывая что-то, и пошёл дальше. На этот раз до своей комнаты он дошёл без приключений. Он сел на стул, облокотившись на руку, и задумался. Унылая обстановка комнаты не давала ему сосредоточиться. Он встал и начал ходить кругами. У себя дома в моменты, когда нужно было о чём-то поразмыслить, он вставал у окна и мог долго наблюдать за тем, как движутся облака. А особенно его влекли тучи, когда сквозь тёмную непроглядную пелену беспрерывно сверкали молнии. Он и сейчас по привычке искал окно глазами, но вовремя сообразил, что его здесь нет и быть не может. «Тесные комнаты душу и ум теснят», – вспомнил он цитату из «Преступления и наказания». И за неимением ничего лучшего начал смотреть в стену.

Несмотря на всю свою ветреность в любовных вопросах, Николай был очень задумчив, и даже слишком. Тому были свои причины. Отчасти в этом был виноват отшельнический образ жизни, который изредка разбавлялся любовными отношениями, отчасти – пессимистические взгляды на жизнь. «Живут, потому что делать больше нечего», – вспомнил он слова Антона. Он и сам не раз задумывался об этом, не раз просиживал ночные часы перед окном, но никогда не оставался удовлетворённым от своих мыслей. Чем больше думаешь – тем больше хлопот.

– Тяжко жить, – думал он вслух.

– Почему? – спрашивал его безымянный голос.

– Бессмысленно.

– Почему?

– Так уж выходит отчего-то. Какой может быть смысл у человека, если он всего лишь песчинка в бесконечной Вселенной? – спрашивал он и усмехался. – Маленькая-маленькая песчинка среди миллиарда миллиардов километров. А мы ещё плачем, переживаем! – тут он уже переходил на откровенный смех. – А для жизни, в общем её понимании, – мы никто. Все эти праздники, отпуска, поездки – всё это мнимая радость. Пыль в глаза.

После этих слов он переставал улыбаться, стоял объятый печалью и грустный ложился спать. Только сейчас спать не хотелось, потому что здесь нет времени для сна. Какой тут может быть сон? Тут всё существование и есть сон. Он отвернулся от стены и неожиданно увидел в другой части комнаты Смерть. Она стояла неподвижно. Николай опустил взгляд на стол и увидел шахматную доску.

– А я как раз думал, чем бы мне заняться! И почему-то вспомнил именно шахматы, – улыбнулся он. Даже настроение его улучшилось в считанные секунды.

Он подошёл к столу и присел. Смерть продолжала ровно стоять недалеко от стола.

– Извольте, я сыграю за чёрных, – сказал он с некоторой усмешкой и повернул доску чёрными к себе.

Ему нравилась эта лёгкость общения, которая вдруг снизошла на него в присутствии самой Смерти. Он не знал, почему ему стало весело, почему он стал таким оживлённым, но это было приятно.

– Ваш хо… – не успев окончить фразу, Николай запнулся, потому что белая пешка, сама, без какой-либо помощи скользнула по доске через одну клетку и остановилась. Смерть сделала свой ход.

– Как это символично – играть в шахматы со Смертью, – взволнованно произнёс Николай. – Однако это честь для меня!

Смерть молчала.

Её фигуры продолжали двигаться сами, словно по указке. Николай долго просчитывал комбинации, Смерть же ходила быстро, словно зная все ходы наперёд.

– Что там, дальше? – неожиданно для себя спросил Николай. – Ну… там, если уйти?

Смерть не отвечала. Впрочем, Николай и не рассчитывал на ответ. Он хотел знать и не хотел одновременно. «В самом деле, – подумал он. – Ведь должна быть хоть какая-то тайна».

– Скажи честно, ведь если находиться здесь слишком долго, можно помешаться? Лишиться рассудка? Я вот про этого старика подумал, которого встретил. Ну, ты наверно знаешь. Ведь он здесь уже совсем давно? Кажется, что он уже и забыл, как жил и кем был. Он уже наверно глубоко уверен, что его нынешнее существование вполне приемлемо. Не кажется ли тебе это совсем уж не гуманным – мучить так людей? – сказал Николай и осёкся. – Хотя, кого я спрашиваю о гуманности? Смерть?! – произнёс он с каким-то удивлением в голосе и засмеялся.

Ситуация на доске была критичной. Смерть безошибочно оборонялась и контратаковала. Николай потерял несколько фигур, а это фатально в такой игре как шахматы.

«Интересно, – подумал он в перерыве между ходами. – Этот парень, Антон, вернулся ли он?»

– Да, – наконец-то подала голос Смерть.

– Что да? – не понял поначалу Николай. – А-а! Так ты мысли читать умеешь! Так вот почему ты так быстро ходишь, – догадался Николай, но всё равно сделал ход ферзём. Смерть сделала ход конём.

– Шах и мат, – медленно, и как показалось Николаю, не без удовлетворения протянула она.

– Как? – Николай уставился на доску, не веря в происходящее. – Тьфу ты. Спёртый мат не заметил. Вот ты!.. – но закончить фразу он не успел, так как Смерть уже испарилась. Исчезла и доска, оставив лишь горечь поражения. – То она так эффектно появляется, что аж мурашки по коже, то так незаметно ускользает.

Николай снова вышел в коридор и огляделся по сторонам: было пусто. Он пошёл в том же направлении, в котором ходил недавно, надеясь встретить там старика или ещё кого-нибудь. Ему снова хотелось общения и присутствия рядом хоть кого-то помимо Смерти. Настроение его неожиданно поднялось, и было какое-то игриво-радостное. «О чём я недавно думал? – начал вспоминать Николай. – Вздор! Всё вздор! Отбросить, выкинуть, забыть!» Всё его нутро желало что-нибудь сделать, с кем-нибудь поговорить. В возбуждённом состоянии он бродил по коридору, ища себе занятие, когда в очередной раз услышал знакомый и грустный голос.

– Жену… свою… сам, – доносилось из-за двери.

Николай заглянул в дверь с какой-то надеждой разбавить своё одиночество. Он подошёл к столу и сел напротив Феди. На этот раза Федя был один. Он не сразу посмотрел на Николая, а ещё какое-то время слепо глядел в стол. Потом поднял и голову и тихо-тихо прошептал: