Константин Карпов - За смертью

– Жену… убил.

– Кто? – спросил Николай, сам не зная зачем.

– Я. Своими руками, – отвечал мужик с болью в глазах, смотря на Николая.

– Так это когда было?

– Давно, – ответил Федя после некоторого молчания. – Очень давно.

– Так она уже простила тебя, – широко улыбнувшись, сказал Николай. Федя не сразу понял смысл этих слов и просто смотрел на Николая. – Жена, говорю, на тебя не в обиде! Возвращайся домой! – не вытерпев, прикрикнул Николай. Но Федя всё ещё не понимал. – Ты чего, дурак? – немного выйдя из себя, произнёс Николай.

– Дурак, – пробормотал Федя. – Жену убил.

– Да чего ты всё заладил: убил да убил! Я говорю тебе, что всё! Можешь больше не мучиться! Простила тебя жена твоя! Ай, ну тебя! – в сердцах произнёс Николай, раздосадовавшись на мужика, после чего встал и направился к двери.

– Катя? – спросил вдруг Федя.

– Какая ещё Катя? – удивился Николай, остановившись в дверном проёме.

– Жена моя, Катя. Где она? – речь Феди стала более связной, будто бы его сознание стало пробуждаться от спячки.

– Дома ждёт. Давай уже, возвращайся, засиделся ты тут больно долго.

– Я виноват, – прошептал Федя.

– Ну конечно виноват! Виноват, что так надолго её одну оставил! Пора, Федя, пора.

– Пора, – еле слышно повторил Федя.

Николай попрощался и вышел из комнаты. «Ах, какой я молодец!» – подумал он, но не из лести к себе, а скорее игриво, от хорошего настроения. Федя как никогда вовремя подвернулся ему под руку, и с его помощью Николай высвободил ту энергию, которая вдруг завладела им. Но он не чувствовал удовлетворения от содеянного, как будто не того желала его душа. В какой-то момент он даже усомнился, а правильно ли он вообще поступил? Ведь он по сути дела обманул мужика, хотя и сделал это из хороших побуждений. Говорят, что некоторая ложь во благо. Но насколько это выражение верно? Если ложь не оправдается, и Федя не сможет покинуть это место, то всё было напрасно, значит, Николай совершил преступление. Но если Федя всё примет на веру, и Смерть примет эту ложь, то, значит, Николай поступил верно? С другой стороны, даже если это ложь, но если она станет как бы толчком для Феди и поможет ему простить себя и осознать ситуацию, то это правильная ложь? Но ложь всё равно остаётся ложью. Значит ли это, что когда мы лжём во благо, мы жертвуем своими нравственными принципами ради других? Ложь во благо – самый простой и действенный способ тогда, когда другие методы не помогают достичь нужной цели. А может он и вовсе не солгал? Николай мотнул головой, пытаясь избавиться от всей этой нудной и бессмысленной философии. Но тем не менее одна мысль осталась в его голове: каждое наше действие так или иначе влияет на других людей, а значит мы ответственны за все наши решения.

Странно, но такой длинный коридор почти всегда пустовал. Каждый человек забивался в свою комнату, как в нору, и как будто бы опасался из неё высовываться. Человек здесь был как зверь. А охотник, то есть Смерть, караулила вход в его логово. Но в том и заключалась странность, что Смерти не было никакого дела до всех этих людей. Николай ни разу не увидел её в коридоре, кроме того случая с мужиком, который всё ходил туда-сюда-обратно. Нельзя сказать, что не было совсем никого. Иногда люди проходили мимо и даже кланялись в знак приветствия, но, судя по всему, это были новенькие, такие же, как Николай, которым просто было интересно и любознательно, куда же они попали.

Старика видно не было, а где его комната – Николай не знал. Но ему хотелось с кем-то поговорить, хотя он и не знал о чём. Ему хотелось как-то провести время. Хотя это желание и было бессмысленным, но оно было необходимо. «А, была не была», – подумал Николай и открыл ближайшую дверь.

– Подождите секундочку за дверью! – прогремел чей-то голос. Николай вздрогнул и вышел за дверь, ожидая приглашения. Через некоторое время он пришёл в себя и подумал, что не в больнице же он, в самом деле, находится, зачем он вышел за дверь и зачем и кого он вообще здесь ждёт? Эта мысль показалась ему настолько абсурдной, что он даже тихонько засмеялся про себя. В то же время из-за какого-то странного ощущения он решил не вламываться в дверь, а тихонечко её открыл, вошёл и закрыл за собой, ожидая, когда ему ответят, хотя совершенно не понимал зачем.

За столом сидел мужчина невысокого роста, лет эдак пятидесяти пяти, с плешью на голове. Он усердно заполнял какие-то бумаги и что-то бубнил себе поднос. Весь его стол был завален документами, и он постоянно в них заглядывал, сверяя данные и записывая их на новый лист.

– Вам чего? – спросил он наконец Николая.

– Поговорить хочу, – ответил Николай.

– По какому-то вопросу?

– Нет. Просто так.

– Извините, но у меня много дел! Некогда о пустом говорить.

– Да какие дела, – удивился Николай, – вы же умерли!

Мужчина пристально и чуть сердито посмотрел на удивлённого Николая. Взгляд его как будто прожигал Николая насквозь и таил в себе какую-то опасность, но Николай задумал добиться своего, хотя решительно не понимал зачем. С минуту они смотрели друг на друга, пока мужчина всё-таки не смягчил своё выражение лица и медленно, как бы с неуверенностью произнёс:

– Верно.

Николай, радостный от своей победы, сел за стол напротив собеседника. Они сидели друг против друга, но никто из них не начинал разговора. Так прошло ещё несколько мгновений.

– Меня зовут Иван Иванович.

– Николай Андреевич.

– О чём же вы хотели поговорить, Николай Андреевич?

– Не знаю. Что вы делали до того, как я пришёл?

– Р-работал, – неуверенно произнёс Иван Иванович.

– Зачем?

– Я… не знаю.

– Глупо.

– Да. Действительно бред какой-то, – Иван Иванович резко встал из-за стола.

– Вот и я места себе не нахожу.

– Потому что здесь его нет, – заметил Иван Иванович. – Каждый продолжает заниматься тем, чем занимался при жизни. Погружается в себя. Представьте, я всю жизнь работал, как умалишённый, и всё мечтал о том, как выйду на пенсию. И вот я здесь, чем не пенсия? Хе-хе, – усмехнулся Иван Иванович. – А всё равно сижу и что-то делаю, даже не знаю что.

– А кем вы работали?

– Был чиновником в одном городке, если говорить коротко.

– А от чего умерли?

– Инфаркт, – вздохнул Иван Иванович. – Как я помню. Много работал, не берёг себя, а всё зачем? Для чего? Ничего по сути не изменил в жизни города. Одни только жалобы, жалобы, жалобы.

Он подошёл к столу и начал рассматривать бумаги, которые лежали у него на столе.

– Да, это, конечно же, надо исправить, – пробормотал он себе в нос. – Тьфу! Опять за старое. У вас дети есть? – вдруг резко сменил он тему, пытаясь отвлечься.

– Нет.

– И не женаты?

– Нет.

– В вашем возрасте уже пора.

– Я не сторонников браков.