Семён Ходоров - Запоздалые цветы. Непридуманные истории

Кирилл Петрович вдруг явственно ощутил, что кровь в его сосудах побежала быстрее, а в висках застучали какие-то серебряные молоточки. Из добротно замаскированных глубин подсознания стала просачиваться, давно забытая, чувственность к этой красивой женщине. Кирилл Петрович, не совсем понимая, что с ним происходит, растерянно проговорил:

– Так вот, Наташенька, завтра приступаете к трудовой деятельности, вы зачислены в отдел подготовки проектов, вас ждёт интересная и увлекательная работа в области инженерной геологии.

– Даже не знаю, какие подобрать слова, уважаемый Кирилл Петрович, чтоб выразить свою глубокую признательность за то, что вы для меня сделали, – патетически прощебетала Наташа.

– Послушайте, Наташа, не надо ничего выражать, а если хотите благодарить кого-то, так это мою любимую дочь Татьяну, – не менее пафосно заключил Кирилл Петрович.

– Да вот ещё что, Наташенька, у нашего управления нет своего общежития. Я поручил своему заместителю по хозяйственной части снять для вас небольшую квартиру. Да вот беда, курортный сезон в разгаре, нет ни одной свободной жилой единицы. Прямо не знаю, что и придумать, – с грустью в голосе завершил свою тираду Кирилл Петрович.

– Ой, не волнуйтесь, пожалуйста, Кирилл Петрович. Мне не привыкать, переночую несколько ночей на железнодорожном вокзале или на автобусной станции, а там, гляди, и отыщется что-нибудь, – с напускной бравадой завопила Наташа.

Кирилл Петрович неожиданно бросил свой взгляд на, необычайно длинные, красивые и ухоженные Наташины ноги и, уже, помимо своей воли, не отрывая его от непревзойдённых женских нижних конечностей, отрывисто произнёс:

– Милая Наташа, неужели я произвожу впечатление человека, который позволил бы ночевать лучшей подруге своей дочери на улице в чужом и незнакомом городе. Может это прозвучит не совсем нравственно, но пока не подыщем вам квартиру, будете жить у меня. Возражения и отказы мною даже не рассматриваются, вот вам ключи, и мой водитель немедленно доставит вас туда. Всего хорошего, до вечера.

Залитая пунцовой краской Наташа, не оставляя себе время для возможного отступления, машинально зажала в руке связку никелированных ключей и стремительно выбежала из кабинета начальника управления.

У Кирилл Петровича выдался напряжённый день. Затянувшееся совещание с начальниками отделов, просмотр текущей почтовой корреспонденции, визирование и подпись различных документов, обсуждение с главным геологом стратегии поисковых работ на следующий год и, наконец, напряжённая получасовая телефонная беседа с заместителем министра. Он вытянул из помятой пачки третью и последнюю, запрограммированную на этот день, сигарету и жадно закурил. В полузашторенное кабинетное окно несмело проникали люминесцентные отблески городских фонарей. Ненормированный рабочий день незаметно угасал, назойливо намекая, что пора уходить домой.

Уже поднимаясь по лестничному пролёту к своей квартире, Кирилл Петрович вспомнил, что дома его ждёт пустой холодильник и что, как всегда, придётся ограничиться крепко заваренным чаем. Вдруг зигзагообразная молния пробуравила его мыслительные извилины. Кирилл Петрович напрочь забыл, что по ту сторону светло-коричневой двери, к которой он медленно подходил, должна находиться Наташа. Кирилл Петрович оцепенел, какое-то необычное, давно забытое волнение охватило всё его естество. Волевой и сдержанный, хладнокровный и много испытавший мужчина был взбудоражен и наэлектризован, словно нерадивый школьник перед выпускным экзаменом. Он не понимал, что с ним происходит, подсознательно догадываясь, что причиной этого непонимания является обольстительная длинноногая подруга его дочери.

Нельзя сказать, что Кирилл Петрович был обделён женским вниманием. Напротив, даже на улице обворожительные женщины бросали на его мужественное и привлекательное лицо весьма красноречивые взгляды. Однако, справедливости ради, он очень редко пользовался этим откровенным расположением к себе прекрасного слабого пола. Так уж получилось, что пять лет назад Кирилл Петрович, получив повышение по службе и вместе с ним трёхкомнатную благоустроенную квартиру, переехал в Пятигорск. И так уж сложилось, что его самая любимая женщина Светлана, являющаяся по совместительству законной женой, осталась в, построенном им, комфортабельном доме в Красной Поляне, недалеко от Сочи. Вот уже пятый год Света всё обещает переехать к нему, продолжая оттягивать время переезда на неопределённое будущее. Никак она не могла расстаться с любимой усадьбой, из резных окон которой открывалась великолепная панорама на остроконечные вершины кавказского хребта.

Кирилл Петрович несмело нажал на кнопку дверного звонка, которым никогда не пользовался. Дверь тотчас же распахнулась. Перед ним, как мимолётное видение, в чёрном строгом костюме, оттенённом светло-кремовой блузкой, и на высоких шпильках, приуроченных к бежевым лакированным туфлям, возвышалась восхитительная и соблазнительная белокурая женщина. У Кирилл Петровича, в который уже раз за сегодняшний день, возникло трепетное чувство непонятного волнения.

Он несмело переступил порог своей собственной квартиры. Из кухни доносился аппетитный, давно забытый, запах домашней кулинарии. А в гостиной, покрытый розовой скатертью, стол, на котором горели свечи, был празднично сервирован на две персоны.

– Наташенька, ни день рождения ли у вас сегодня? – весело предположил Кирилл Петрович.

– Ой, вы уж извините, что я тут похозяйничала у вас без спроса. Просто очень хотелось покормить чуткого и отзывчивого мужчину чем-нибудь вкусненьким и домашним, о которых у него, судя по всему, остались лишь одни воспоминания, – скороговоркой проворковала Наташа.

– А ещё, Кирилл Петрович, – добавила она, – похоже, что у меня сегодня, действительно, день рождения, только не моего ангела, а день рождения жизненного этапа, начало которому положили вы.

– Ну что ж, Наташенька, тогда и выпьем за вступительную увертюру этого этапа, – торжественно произнёс Кирилл Петрович, разливая по хрустальным фужерам, неизвестно откуда взявшееся, хорошо выдержанное, грузинское вино «Саперави».

Добротное вино подействовало практически мгновенно, наполняя Наташу внутренним жаром и раскрепощая, хорошо запрятанные в глубинах подсознания, необузданные желания. Скованные продолжительной неустроенностью мысли стали приобретать былую непринуждённую окраску и трансформировались в мурлыкающую тираду: