Ирина Мухина - «Декамерон» эпохи самоизоляции

– Гы-гы, а вот и с перчиком…

К вечеру отложил книгу:

– Юрик, мы так долго не протянем… И книжка кончается. Интересно, как там наши «подельники»? Нас вроде много было. Ты кого-нибудь видел?

Оба и не заметили, как перешли на «ты».

– Нет, когда в туалет выходил, кто-то закрыл дверь в соседней комнате.

– Мозги от безделья кипят! Дома дел невпроворот! А Анюта, жена моя, обещала чебуреками с сыром встретить! Сердце слюной обливается.

– Коля, а давай поиграем в шпионов? Постараемся наладить связь с товарищами по несчастью!

– Давай!

Перед сном Николай вышел в туалет пораньше, за зеркало над раковиной засунул записку. Расчёт был таков: если дезинфекцию проводят за каждым и тщательно, то записку увидят и сделают замечание. Если нет, то есть шанс, что кто-нибудь её прочитает. Текст гласил: « Николай – номер телефона, Юрий – номер телефона… Предлагаем наладить связь, чтобы разнообразить наши суровые будни. Прочитал сам, передай другому. Вечером можно созвониться. Приглашаем только адекватных. Трясущихся от страха просим не беспокоить, но и не мешать.» Когда перед самым отбоем вернулся из туалета Юрий, записки там уже не было.

– Судя по тому, что дезинфекцию никто не делал, записку взял кто-то из наших.

Через час зазвонил телефон Николая:

– Добрый вечер, я Елена. Мы с соседкой готовы к общению. Завтра утром передадим вашу записку и добавим наши телефоны.

– Молодцы девчонки! – рот Николая расплылся в улыбке, потом он спохватился, – ничего, что я так фамильярно?

– Да что вы! Это даже приятно!

К концу третьего дня «Общество сторонников гуманизма», как его назвал Юра, насчитывало уже десять человек. Четверо на связь не вышли.

– Вполне достаточно для нормального общения, – подвёл итог Николай.

– Теперь на повестке дня место встречи. Не может же быть, чтобы не было пустой комнаты или кладовки какой-нибудь незапертой.

Через несколько минут интеллигентный мужской голос рассказал, что большая стеклянная дверь в конце коридора не заперта и ведёт в другое крыло здания. Там всё закрыто, кроме бельевой. Комната большая, без окон, мебели никакой, но есть тюки с бельём, какие-то матрасы – короче, сидеть есть на чём.

– Юрик, обзванивай остальных, труби сбор! Место встречи изменить нельзя! Всех впускать, никого не выпускать! – Коля оживлённо сыпал фразами из любимых фильмов.

Договорились собраться в бельевой в час ночи.

Юра достал стильную рубашку, приложил к груди:

– Коля, как ты думаешь, я произведу впечатление на дам?

– А то! – коротко засмеялся Николай, роясь в своих вещах. – А как же я про это забыл?

Он вытащил бутылку французского коньяка:

– Сват подарил! Вот и пригодится. Анютке обещал, да ладно, простит! Случай исключительный. Сигналь всем, чтоб каждый со своим хрусталём…

Когда Коля и Юра пробрались в бельевую, там уже сидели человек шесть.

– Рады приветствовать вас!

– За руки не здороваемся. Соблюдаем социальную дистанцию, – послышался тихий голос, – как врач, я настаиваю на соблюдении элементарных правил безопасности. Комната большая, всем места хватит.

Электричества не было, да и всё равно включать его было бы опасно. Договорились подсвечивать телефоном только бутылку.

Николай взял инициативу в свои руки:

– За знакомство! Пусть всё это скорее закончится с минимальными моральными и материальными потерями. И пусть будут все здоровы! – поднял он пластиковый стаканчик.

– Не будем чокаться, – послышался голос женщины-врача, – вставать неудобно.

– Опять же нарушение социальной дистанции, – заметил кто-то с кавказским акцентом.

– Никогда не думала, что тост за здоровье приобретёт такой глубокий смысл, – грустно сказала какая-то дама, – так как же будем знакомиться?

– А у меня идея! – подал голос Юрий, – Николай вот читает сейчас «Декамерон». Давайте последуем примеру персонажей.

– Это какому примеру? – Николай, вспомнив эротические подробности последней прочитанной новеллы, зашёлся в смехе.

– Я, как киновед, могу пояснить, – приятный мужской голос вступил в разговор, – каждый из присутствующих расскажет историю, желательно из своей жизни, мы познакомимся – это раз, не будем обсуждать то, что происходит за бортом нашего корабля – это два.

– Отличная идея! Мне кажется, надо по книжке. Нас десятеро, карантин закончится через десять дней. Вот каждому по вечеру и достанется, – Юрий был в восторге от своей идеи.

Киновед поддержал:

– Что ж, молодой человек, вам и начинать!

– А я с удовольствием! Меня зовут Юра, Юрий Алексеевич.

– Прям Гагарин! – перебил кто-то.

– Вот именно! Это первая кличка, которую мне дали дети. Я учитель информатики, родом из Дивноморска. Это недалеко отсюда. Наверное, хорошо, что нет света. В темноте легче рассказывать. Дело в том, что у меня ВИЧ. Да, если кому-то неприятно, я могу уйти. Я не обижусь, привык уже.

– И мы тогда ничего не узнаем, – заговорщически произнёс женский голос, – нет уж, оставайтесь. Предложили игру – и в кусты?

Даму поддержали остальные. Это воодушевило Юру, и он продолжил:

– Тогда я буду рассказывать от третьего лица…

История первая. Двадцать первый век на дворе…

Даже в их «блатной» гимназии с учителями было туго. Приморский южный город, в девяностые многие ушли в гостиничный бизнес, в школе остались те, кто больше ничего не умел, и те, кто не мыслил себя без педагогики. Последние были в меньшинстве. Как и везде.

За пару десятилетий положение с кадрами не изменилось. Второй год не было учителя информатики, Людмила Борисовна раздавала эти часы математикам, физику и даже один класс «пристроила» психологу. 26 августа, после педсовета, она сидела с чашкой кофе, когда секретарша, приоткрыв дверь, громким шёпотом спросила:

– Учитель информатики! Примете?

– Конечно, пусть заходит!

– Перед Людмилой Борисовной стоял молодой человек, высокий, немного сутулый, в очках, довольно симпатичном костюме.

– Садитесь, я – директор, Людмила Борисовна. А вы? – спросила она как можно дружелюбнее.

– Я Юрий Алексеевич Одинцов. Учитель информатики, – опускаясь на стул ответил он.

Полминуты изучали друг друга: она – открыто, со смешинкой в глазах, он – заметно волнуясь, не поднимая глаз, глухо покашливая. Сколько ему? Не больше 24—25. Глубокая морщинка между бровями делала его старше.

Определились быстро, новый учитель готов был взять любую нагрузку, факультативы, проектную деятельность – всё, что дадут:

– Видите ли, я живу с мамой, она пожилой человек, неважно себя чувствует. Хочется создать ей максимум комфорта, она содержала меня все пять лет обучения в университете, – он слегка покраснел.

– А во время обучения подрабатывать не пытались?