Ярослава Казакова - Записки на поверхности. Рассказы и миниатюры

Мы с мужем были городскими огородниками. Выращивали зелень, тыкву, репу да капусту с брюквою и разносили по своим покупателям. Стоять с утра до ночи на базаре нам не приходилось, ибо нас с радостью во многих богатых и обычных домах ждали.

Сначала мы всё время проводили с мужем вместе. Вместе работали на огороде, разносили заказы, обедали и смотрели по вечерам в огонь. Потом пошли дети, и почитай вся работа оказалась на нём. Я едва успевала по дому поворачиваться. Муж шутил, что меня теперь из дома клещами не вытянешь, и мы смеялись над этой шуткою вместе.

Стало совсем не смешно, когда муж начал выпивать да погуливать. Другие жёны обычно скандалят, пытаются на путь истинный наставить благоверного, и правильно делают, а я не могу так. Не умею. Слова как будто комком в горле застревают. Я замкнулась в себе.

Однажды я не услышала, как он стучит в дверь, явившись ночью из кабака. Видимо, набрался в тот раз основательно. Ночь была морозная. Хоронили всем краем.

Дети к тому времени подросли. Мы приставили их делу ещё маленькими. Теперь старший сын занимался огородом, средний разносил заказы, младший помогал братьям, а девочки по хозяйству шуршали.

Дети мои были хорошими. Хозяйство справным. Однако стыд за смерть мужа душеньку мою выел. Чувствовала я, как он точит по ночам сердце. Как-то раз оно посреди ночи безлунной остановилось.

Выскочила я из тела бренного, а куда идти, не ведаю. Вот, и осталась навеки в доме своём. Присматривала за ним. Молодым хозяйкам подсказки давала. От пожара да грабежа хранила. От одного уберечь не могла – от измен да от пьянства проклятого. Одно меня утешало: надежда, что когда-нибудь люди одумаются да перестанут вредить себе и семьям своим. Так и жила, в заботах и надеждах на лучшее. Однако пришёл конец и этому.

Сломали однажды наш старый дом, да новый, большой, на множество хозяев, на этом месте построили. Я поселилась у одних.

Хорошие люди, молодые, красивые, муж да жена. Всё по дальним странам ездили, диковины разные оттуда привозили. Друзья к ним приходили иногда, пиршества хорошие, душевные устраивали. Песни ласковые под гитару пели. После деточки малые народились один за другим – девочка да мальчик.

Всё было хорошо, тепло так, но только стал муж со временем выпивать да погуливать. Одна-одинешенька сделалась жена его. Несчастными да плаксивыми стали детки. Расхотелось мне оставаться в этом доме. Расхотелось в мире таком жить, где за сотни лет одни лишь дома да машины меняются, а люди остаются теми же.

Уйду завтра на рассвете в чисто полюшко да в лесок хвойный. Не желаю больше очаги людям хранить, коль они сами не зрят в них ценности. Эх, душа моя пропащая! До чего боюсь из дома-то выйти, аж трясёт всю! Однако надобно. Оставаться здесь мочи нет. Прощайте, люди неразумные!

Пенная стихия подчиняется каждому, даже едва различимому движению моей руки. Она журчит, бурлит, сопротивляется, но деваться ей некуда: стихия выполняет все мои желания. Из этих грязноватых, пузырчатых вод возникает то, что я люблю больше всего на свете.

Больше всего на свете я люблю чистоту и свежесть. Ненавижу грязь, тлен, неприятные запахи. Не терплю никаких завалов. Они разрушают моё умиротворение одним своим видом. Каждый вечер, стоя над круглой серебристой купелью, я истово творю чистоту.

– Что это за лужа на полу в кухне? – Равнодушно интересуется Лекс.

Он равнодушен потому, что вовремя заметил лужу и не успел наступить в неё своим сухим, чистым носком. Если бы наступил, это непременно вывело бы его из равновесия.

– Стихия вышла из повиновения, – буднично сообщаю я.

– Тебе помочь вытереть пол? – На всякий случай интересуется Лекс, заранее предвидя мой отрицательный ответ.

– Купи лучше посудомойку, – устало отмахиваюсь я. – Я задолбалась быть Повелительницей Помойной Стихии.

Лекс досадливо морщится, вздыхает и торопливо покидает кухню. На разделочном столе гордо красуются ряды чистых тарелок, сверкающих чашек и свежих, ласкающих взгляд своей прозрачностью, фужеров и стаканов.

Шла далеко не первая минута хоккейного матча между сборными Узбекистана и Гондураса. Гондурас всеми силами стремился сравнять счёт, но это никак не удавалось, несмотря на откровенно наплевательское отношение противника к игре. Противник постоянно отвлекался на посторонние вещи и на замечания арбитра не реагировал. Гондурас вынужден был применять силовые приёмы, например, клюшкой по заднице. Узбекистан возмущался, но как-то вяло.

– А у нас в Африке так играют в хоккей! – Прокричал лихой игрок команды Гондураса и с размаху запинал шайбу в ворота узбеков ногой.

– Это уже футбол какой-то! – Закричали те. – К тому же, Гондурас не в Африке, а в Южной Америке находится!

– Извини, мам. Я перепутал его с Ганой и Суданом. И вообще, этот гол не считается. Я пошутил.

Сегодня я играю за Узбекистан, а мой девятилетний сын за Гондурас. Мы примерно одинаково владеем клюшками. Почти никак. На ногах у нас обоих обычная зимняя обувь без коньков. Мы не умеем на них кататься. Правда, лёд под ногами вполне себе настоящий.

Гондурасу, наконец, удалось сравнять счёт, но тут неожиданно настал конец игры. Так распорядился арбитр, за которого мы нынче по очереди. Теперь очередь сына. Я подозреваю, что ему просто надоело играть в этот нелепый, профанский хоккей.

– Мама, эти поэмы крадут твою жизнь! – Заявил сегодня мой наследник, к слову сказать, не в первый раз.

Поэмами он называет всё, что я пишу вне зависимости от наличия или отсутствия рифмы, длины и жанра произведения. Да, и какое это имеет значение, когда мать тратит время на пустяки вместо игр с любимым сыном? Я потащила его играть в хоккей в отместку за неуважение к моему, простите, творчеству. Пусть тоже почувствует биение пульса жизни.

– Ничья 1:1! – Объявил то ли арбитр, то ли комментатор.

– Буллиты! – Засандалил его коллега.

– Буллиты, так буллиты, – тяжело вздохнул Гондурас и поплёлся к своим воротам.

Узбекистан с трудом скрывал злорадную ухмылку.

Резкий звук заставил игроков замереть. Нет, не свисток арбитра. Свистка мы не захватили, а жаль. Заодно жителей нашей многоэтажки порадовали бы. Игру прервал вызов моего мобильного. Натусик. Она всегда выбирает невероятно удачное время для звонка. Она у нас вообще необыкновенно талантлива: как никто другой умеет спускать в дыру время, деньги, возможности, отношения. Ещё…

Хотя, нет. Это неважно. Есть вещи гораздо важнее разных сплетен, дрязг и поэм. Например, лего,«Звёздные войны», «Ниндзяго» и «Нексо-рыцари». Есть мечты, друзья, игровая приставка, конфеты и книги. Есть первая в жизни медаль за призовое место на футбольном турнире и грамоты за хорошую учёбу и участие в спектаклях и Олимпиадах. Есть немного морозный январский вечер, подсвеченный дивными, зеленоватыми фонарями. Есть тёмно-голубое хрустальное небо и желтоватый ломтик Луны. Много чего есть в этой жизни, достойного внимания.