Malcom Maroon - Тихое безумие. Сборник рассказов

– Не знаю как ты, но я хотел бы видеть этот мир другим.

– Мир другим не будет, либо ты с ним, либо тебя в этом мире не будет.

– Но…

– Хватит! – Прикрикнул он на меня. – Меня уже достали эти разговоры…

Он встал и мы вышли из кафе.

Следующие наше дело было так же из бедного района. Деталей в нём особо не было, так что мы прямиком направились туда. Пройдя снова груды мусора, мы добрались до еле стоящего дома, в одном из жилых кварталов. Дом был двухэтажный, хотя на втором этаже, явно никто не жил, крыша была пробита, а окна, без стёкол, были завалены каким то хламом.

– Покончим с этим, – буркнул мой напарник.

Мы постучали в дверь, нам никто не отвечал. Через минут десять, появился какой-то, шорох, затем равномерный стук. Дверь немного приоткрылась, из щели послышался голос.

– Кто это? Что вам нужно? – Голос был охрипший, мы с напарником переглянулись, мы оба поняли, что это был пожилой человек.

– Мы из банка, – угрюмо ответил мой напарник. – Нам нужен Рональд…

– Это я, – резко ответил старик.

– Нам нужно чтоб вы кое-где расписались.

– Идите вон, – прикрикнул он. – Я ничего не подпишу.

Мой напарник, немного разогнался и вышиб дверь, запертую на небольшой дряблой цепочке. Старик с треском отлетел от неё и упал на пол. Худощавый, малоподвижный, небольшого роста, он лежал на полу, а рядом с ним лежала его трость, он пытался ухватить её и как-то привстать. Пока он вставал, он не переставая кричал на нас:

– Трусы, трусы! Бедного старика не могут оставить в покое! Я уже всё вам отдал! Всё! И жизнь свою. И сына… Мой бедный мальчик. Изверги!

На его глазах выступили слёзы. После тщетных попыток встать он прополз, на четвереньках, медленно по коридору несколько метров, нащупал стул, кое-как приподнялся и уселся на него.

– В деле сказано семейный долг, – подметил мой напарник. – Не думал, что от сына к отцу.

– Нам нужно чтоб вы здесь расписались! – Прикрикнул я.

– Нет, – ответил он. – Ни за что! Дом я вам не отдам! Это мой дом и я хочу спокойно дожить в нём оставшийся дни.

– Нет старик, – спокойно и угрюмо ответил мой напарник. – Ты распишешься здесь и мы быстро с этим покончим.

– Это мой дом! Моя земля! Я сам его построил! Для своего сына! Но вы уроды, свели его в могилу, вы отняли у меня всё! И если думаете, что сможете забрать последнее, то вы ошибаетесь. Я буду защищаться до конца!

– Меня это достало, – сказал мой напарник и подошёл к нему.

Старик поднялся со стула на трясущихся ногах и сказал:

– Это всё на что вы способны! Нападать на слабых и беззащитных.

Он нанёс ему сильный удар. Вставная челюсть вылетела изо рта. Старик отлетел в глубь коридора. Я тут же попытался его образумить и оттащить. Но было поздно, мой напарник резко кинулся к нему и нанёс ещё пару ударов, после чего, отошёл сам. Старик захлёбывался кровью, его руки тряслись и искали трость. Но через минуту движения прекратились. Он умер.

Мой напарник встал и проверил пульс, глубоко вздохнул, а затем молча вышел.

– Мы так и оставим его тут!? – Кричал я ему вслед.

Он молчал… Я решил пойти за ним.

Он шёл впереди меня всю дорогу. На мои оклики он не обращал внимания. Так мы дошли до банка. Он зашёл в какую-то дверь и через несколько минут вышел.

– Наша смена кончена, – сказал он не поднимая глаза.

Мы молча отправились в раздевалку. Как только я переоделся и собрался попрощаться, он не оборачиваясь сказал:

– Может выпьем чего-то?

Я согласился и мы отправились в ближайший дешёвый бар. Я заказал себе пива, он виски.

– Поработаешь с десяток лет, тоже начнёшь брать виски.

– Возможно.

– Увидишь. Сколько тебе?

– Двадцать один.

– Я пришёл на эту работу к сорока годам.

– Так поздно?

– Да, – сказал он глубоко вздохнув. – Уже как пол года на пенсии.

– Почему не выходишь?

– Невозможно. Я проработал все годы строителем, обычным работягой, пенсия у них никакая. Все мои бывшие коллеги уже либо померли, либо доживают, сводя концы с концами в бедных кварталах. Думал заработать на этой треклятой работёнки, но всё тщетно. Если бы пришёл в твоем возрасте, то может что-то бы и склеилось.

– Власти не хотят нам чтоб мы выходили на пенсию, платят нам копейки. Но почему ты раньше не пришёл на эту работу?

– Была причина.

– Какая?

– Я ненавидел всю эту систему. Весь этот денежно-кровавый круговорот.

– Почему?

Он допил свой виски, заказал ещё один стакан, а затем продолжил.

– Моя мать… Она задолжала большие деньги банку после смерти отца. Как сейчас помню… Мне было семнадцать. Живой, здоровый, сытый. А она… – У него проступили слёзы. – Она была очень худой, впалые щёки, болезнетворный вид, она всё отдавала мне. Я конечно же был против, но она настаивала. Мы ждали моего восемнадцатилетия, чтобы я смог устроится на работу. Тогда ещё был закон, о запрете устройства на работу несовершеннолетних. А она… Она была уже совсем не в силах что либо делать, работала по шестнадцать часов, не высыпалась, бывало даже приходя домой вырубалась от жуткой усталости прямо в коридоре. Я всегда относил её тихо в постель и укрывал… И как то раз, пришли они, сволочи как мы с тобой, стали требовать у неё ещё больше денег. Хотели забрать у неё всю её зарплату. Она долго плакала. До моего дня рождения оставалась девять месяцев. Я долго её успокаивал. Говорил, что мы выдержим, хоть и понимал, что начни я зарабатывать, они заберут всё и у меня. Когда она уснула, расплакался уже я. На следующий день, она пришла с работы и дала мне большую по тем временам сумму денег. Сказала купить продуктов. Накатила целый список, там было всё: ветчина, кофе, молоко, шоколад и так далее. Я такой еды с детства не видел. Она сказала, что ей прибавили зарплату, стали платить больше, что теперь мы заживём лучше, как прежде. Я на радостях побежал в магазин, купил всё что нужно, даже ещё деньги остались. Какой же я был дурак… Придя домой, я увидел её мёртвой в ванне… А возле неё записка: «Сынок, успокойся, выпей кофе, хорошо поешь, а когда соберёшься с силами, спрячь моё тело, скажи что я пропала, ушла и не вернулась. Не злись на меня. Всё это ради тебя, ради твоей счастливой жизни. Я надеюсь у тебя всё получится и ты выкарабкаешься. С любовью, мама.» – Он расплакался ещё сильнее. – Я сделал всё как она сказала. Тогда ещё не было закона, о пропавших без вести и весь долг сошёл мне с рук. Восемь месяцев я бродил по приютам, тоскуя по ней, а затем прошёл в строители и кое-как жизнь пошла своим чередом.

– Это ужасно, – сказал я со слезами на глазах. – Но всё же не стоит так переживать.

– Да я только и делаю, что не переживаю. Изо дня в день, из года в год, я смотрю на это безумие и ловлю себя на мысли, что так и должно быть. Что так было всегда, что не нет другой жизни кроме этой. Жизнь человека – это всего лишь галочка в документе. В этом мире всё так.