Фарид Рауф - Мост над бурными водами. Сборник рассказов

– Да, солдат! Я так думаю!

Это обращение «солдат» Самир ненавидел всеми фибрами своей души.

– Что ты к нему пристал? – вступился Гриша. Положение деда позволяло ему говорить с прапорщиком на «ты».

– Плохо ты людей знаешь. Два таджика прошлым месяцем на сторону бандитов перешли. Тут надо за всеми присматривать.

– Так это таджики… У них язык с афганцами почти один… А ты машинами занимайся. Для таких дел замполит существует.

Спор продолжался. Самир отошёл в сторону.

Он подумал, что трудно представить, как можно перейти на их сторону. До конца своих дней ты никогда не будешь снова на родине. Не увидишь своих родителей. Нет, этого он сделать не сможет.

А что если придётся выбирать между жизнью и смертью? Слишком высока цена жизни. Самиру не хотелось погибнуть смертью храбрых. Хотелось жить – ведь это так прекрасно! Он только мог восхищаться подвигами солдат Великой Отечественной войны, о которых он читал или видел фильмы. Они не боялись смерти, бросались под танки. Как это они могли делать? Самир не знал ответа.

Спор между Гришей и прапорщиком завершился. Гриша подошёл к Самиру и сказал:

– Не обращай внимания на этого мудака. Но лучше с ним не спорить.

– Откровенно говоря, а я только с тобой откровенен, меня эта война уделала…

– А меня как… Жду не дождусь «дембеля». Не то, что дни, часы считаю!

Наконец Косматый завёл машину. Прапорщик дал команду лезть в машины. Колонна тронулась в путь. Всё снова повторялось, и ничего Самир не мог сделать с этим ходом событий… А так хотелось нынешнюю реальность перечеркнуть. Но это только можно было сделать в мыслях.

Вдруг раздался свист. До боли знакомый и неприятный. Засосало под ложечкой – как в первом бою. Самир понял, что их обстреливают. Теперь история была в его руках – надо было действовать.

Гриша выпрыгнул из машины, и Самир ухватил то мгновение, когда система белков, углеводов и жиров под телесной оболочкой личности, именуемой Гришей, разлетелась на куски. Самир остался сидеть, как парализованный. Последнее, что услышал Самир, – это был мат Загороднюка.

Подходило время обеденного перерыва. Мама взглянула на часы. Начальник ушёл, и она решила сбегать домой. У дверей дома стоял дедушка.

– Ты пришла очень кстати. Я никак дверь открыть не могу.

– А Азад где?

– В школе.

– Пора ему быть дома. Опять, наверное, шататься пошёл.

– Да-а… Я совсем забыл, – и он тронул свою лысую голову. Это касание напомнило ему не только, что у него плохо с памятью, но и то, что он уже совсем лысый. Много у старых людей напоминаний об их возрасте.

Мать открыла дверь.

– Я могла и не прийти домой. Тогда тебе пришлось бы прождать несколько часов. Поэтому надо сказать Азаду, чтобы перестал шататься попусту.

– Да что ты его так опекаешь! Взрослый парень, пускай гуляет. Это мне надо перестать быть забывчивым. К сожалению, возраст берёт своё.

Они прошли на кухню. Мать поставила подогреть на плиту еду.

– От Самира писем нет? – робко спросил отец.

– Куда же ещё? Неделю назад получили.

– Тофика давно видела?

– Месяц назад.

– Сукин сын, даже не звонит мне.

– Ну, если ты его так встречаешь…

«Не прав отец, – подумала мать. – Так плохо со своим сыном не обращаются. Он этого не заслужил».

– А как мой зять? Слышал, новое назначение должен получить. Почему-то слышу это не от вас, а от совсем чужих людей.

– Да всё пока неопределённо. Всякие проблемы возникают. Вот и забываем сказать…

– Это ли проблемы? Вот у Самира действительно проблемы.

И тут мать ощутила, что у Самира проблемы…

Самиру план операции с самого начала не понравился. Какая идиотская идея послать людей вперёд, а за ними технику! Но на операцию прибыл сам министр. Правда, подумал Самир, что диверсия в нашей армии может произойти и на самом высоком уровне. Конечно, присутствие министра успокаивало. Да и ребята на операцию подобрались что надо.

Самир сидел на позиции и взирал на великолепную природу Карабаха. Любил он леса, деревья… И всё это, вдруг подумал Самир, может для него исчезнуть. В это трудно поверить. Кажется, что твоё сознание создано на вечные времена. Он взглянул на чистое голубое небо. Ему захотелось верить, по крайней мере, что он после смерти взлетит туда и будет созерцать землю оттуда.

Самир заметил на склоне горы движение. Выстрел – всё замерло. «Какой идиот стрелял? – подумал Самир. – Спугнул врага не вовремя. Надо было ещё подождать». Но через минуту началась пальба. Уже стреляли с противоположного склона. Самир взял быстро свой расчёт и почти ползком стал спускаться к ущелью, находящемуся справа. По рации он услышал, как дали команду идти вперёд.

Один из бойцов слегка выпрямился – устал идти сгибаясь. «Подумать только – устал», – пронеслось у Самира в голове, но в следующую секунду боец рухнул вниз.

Всё – никого нельзя уже было остановить. Началась беспощадная пальба. Грохнул гранатомёт.

Преодолев ущелье, Самир стал наблюдать очень странную, по его мнению, тишину вокруг. Он как раз таки намеревался обойти центральное место баталий. Однако тишина всего за несколько сот метров от линии соприкосновения его насторожила. По рации он услышал снова команду двигаться вперёд.

Вперёд. Медлить нельзя. Но пройдя тридцать метров, Самир и его отряд оказались накрыты шквальным огнём. Казалось, стреляли с четырёх сторон. Самир бросился на землю. Бороться за жизнь он умел.

Говорят, что осознание надвигающейся смерти чётко возникает перед умирающими. Но Самир не собирался умирать. Он прижался к земле и дополз до небольшого куста. На нём был бронежилет. Пускай стреляют в спину. Главное, чтобы не попали в голову. Он видел, как уже четверо солдат из его отряда свалились замертво.

«Я должен постареть, понять этот мир и потом только умереть», – твердил про себя Самир. А иначе в чём же смысл жизни, зачем такой путь?

Через десять минут всё замерло.

Перспектива оказаться в армянском плену, наверно, была хуже смерти. Но кто мог расстаться сам с жизнью, расстаться с надеждой.

«Надо бороться», – подумал Самир.

В морге госпиталя лежали несколько тел. Прибывший туда капитан спросил у полковника медицинской службы:

– Сколько тут тел?

– Девять. Один у меня на столе.

– Чего же до сих пор в гробы не уложили? Пора бы…

– Надо сказать, чтобы листы принесли. А у сварщика электроды кончились.

Это только могло происходить с советскими людьми. Нет электродов – и всё встало. Даже в морге.

Полковник возвратился к себе в операционную. Молодой врач – лейтенант склонился над чьим-то телом.

– Изучаешь?

– Этого пацанчика могли бы спасти, если привезли бы на два-три часа раньше.