Фарид Рауф - Мост над бурными водами. Сборник рассказов

Самир заметил, что появился человек с видеокамерой и начал снимать их. Понятно… Этот писатель приехал сюда ради рекламы. Потом в газетах напишут, что такой-то деятель был на фронте, вёл работу среди населения и прочую белибердень…

– Это не война, а игра, – перебил Самир разглагольствования писателя.

– А я о чём говорю? Надо воевать по-настоящему. Мы столько лет с армянами жили в дружбе, столько для них делали, как, например, газопровод в Армению 4 4 Газопровод «Дружба» был проложен в советское время из Азербайджана в Армению. . А с русскими вообще проблем не было… Надо отомстить!

– А ваши дети воюют или как? – спросил неожиданно Самир.

– Они ещё в школе учатся, – выпалил писатель. – Но всех своих родственников я… – писатель на секунду задумался, – я поощряю идти на фронт и…

Самир молча встал и вышел. Разговор стал неинтересен. Писатель секунду смотрел ему вслед, а затем продолжил говорить что-то Юсифу, но уже с меньшим пылом.

У входа в гостиницу стояла группа солдат во главе с капитаном.

– Самир, – сказал он. – Нам пришло подкрепленье… Добровольцы… Народный фронт организовал для нашей предстоящей операции.

– Когда же наше руководство будет думать об армии? Чем вообще занимается министерство обороны?!

– Оно будет руководить операцией, – обиделся капитан на слова Самира.

– Руководить они могут. Вообще, у нас только руководить и могут.

Самир с интересом посмотрел на новоприбывших. В группе он сразу приметил двух битых ребят. Точно – они служили на морском флоте, выяснил позже Самир.

Капитан объяснил добровольцам, как в нынешнем бардаке принято жить, то есть где они будут спать, принимать пищу и нести, так сказать, боевую службу. Самир подошёл к одному из «битых» ребят и завёл разговор о жизни.

Звали парня Фархад, 27 лет. Служил на Дальнем Востоке в военно-морском флоте. Работал электриком на одном из бакинских заводов. Пришёл воевать – просто воевать, или можно сказать: «отдать долг Родине», «защитить Родину» и т. д.

Без пяти минут шесть Самир проснулся. В шесть подъём – зарядка и завтрак. Никакого наслажденья от еды. Хотя здесь в Афганистане кормили советских солдат гораздо лучше, чем в самом Советском Союзе.

На разводе заместитель начальника штаба сообщил:

– Ночью бандиты обстреляли наш пост на 25-м участке. Два наших солдата погибли смертью храбрых. Был бой – всех гадов прикончили… мать их… Надо отвезти тела в часть. Через двадцать минут колонна отъезжает. Асадов, Словесный, Косоруков, Давлетшин и Гончаров выделены для сопровождения.

Самир услышал свою фамилию. Он вспомнил классную перекличку в школе.

Развод завершён. Самир пошёл получать оружие. Холодный металл коснулся рук, и почему-то во рту тоже чувствовался вкус металла. Самир проверил магазин. Потом направился к грузовику «ГАЗ-66». Рядом лежали убитые. Теперь им путь в часть, где их тела будут помещены в цинковые гробы, а оттуда на «чёрном тюльпане» – самолёте-«катафалке» – на Родину.

Появился старший лейтенант Шапошников для проведения инструктажа. Идейный товарищ. Сам подал рапорт о переводе в Афганистан. На всех инструктажах, уже ставших формальностью, но не для него, он вначале говорил о выполнении интернационального долга и происках империалистов.

После инструктажа солдаты собрались у грузовика. Там стояли два офицера медицинской службы – полковник и лейтенант. Полковник сокрушался – если бы помощь подошла вовремя, то одного солдата наверняка удалось бы спасти. Он умер от потери крови.

– Жаль… теперь уже на Родину… в землю.., – сказал полковник.

– Он уже давно на Родине, – сказал Самир. – Его душа там…

Полковник посмотрел внимательно на него:

– Веришь в существование души?

– Верю, хотя не положено. Комсомолец.

– Ты откуда?

– Из Баку.

– Мусульманин? Вы все верующие…

– А вы атеист, товарищ полковник?

– Да. Был бы ты у меня в операционной, я показал бы тебе кое-что… За столько лет я не отыскал место, где находится душа. Да и многое другое вызывает у меня сомнение…

– Её невозможно отыскать. Надо просто верить в её существование.

– Ишь ты, говоришь складно. Студент, наверное? Где учишься?

– Не успел поступить. Сразу в армию забрали. Я – январский… Я вот к кришнаитам ходил…

– Эти бездельники у вас в Баку тоже завелись, – перебил полковник. – Нет никакой души. Я тебе как врач говорю. Так что, брат, ц-е-п-л-я-й-с-я з-а ж-и-з-н-ь к-а-к т-о-л-ь-к-о м-о-ж-е-ш-ь!!!

– А как насчёт интернационального долга?

– Ты полегче!.. – Он оглянулся по сторонам. – Одно другому не мешает.

– Стройся! – последовал приказ командира.

После короткого развода бойцы полезли в машину. Всё стало рутиной.

Всегда кажется, что всё самое плохое произойдёт не с тобой. Самир иногда представлял себе, как может взорваться машина или попасть снаряд в их казарму.

Но – нет… Дальше этого сознание не работало. Это неуловимо – тонкая грань между жизнью и смертью. Пока ты мыслишь, ты объять эту грань не в состоянии.

– Гриша, воду взял? – спросил Самир.

– Да. Больно много ты воды пьёшь.

– Что делать? Такой фиговый чай дают… Приходится пить воду. Вообще, только чаем я могу утолить жажду, но нормальным чаем…

– Ты хочешь, как дома, на блюдечке с вареньем. Дождись «гражданки».

– Если доживу.

– Ты много обо всём этом думаешь. Нафиг! Я вот… Всё до одного места. Что будет – того не миновать. Главное, помирать быстро, мгновенно… Бомба, к примеру, накроет, и ты ничего не почувствуешь. До твоего приезда один барак снарядом накрыло… А то, прикинь, в госпитале гнить. Одна операция, вторая. Приезжаешь домой – инвалид, третья операция, тихо помираешь, и никому нет дела…

– Давай лучше о чём-нибудь другом поговорим.

– Давай помолчим.

Самир вновь задумался о том же. «Такой ничтожной кажется жизнь человека. Раз – родился, два – умер. Был человек, и нет человека. Трудно поверить в случайность рожденья человека, а как объяснить его смерть? Нет, явно кто-то всем этим управляет. В школе учителя говорили про атеизм, а сами небось верили в Бога. Только непонятно, добр ли Бог… А может, во всём происходящем есть смысл? И в смерти, и в войнах».

Так беспорядочно мысли цеплялись одна за другую, и даже сам этот мыслительный процесс вызывал восхищение и веру в высшее сознание. «Во всяком случае, – думал Самир, – с верой легче жить. Вот, пожалуй, истинные атеисты – люди очень смелые. Они не боятся перечеркнуть своё бытие после его финала». Самиру же казалось, что не только, как их учили, материя вечна, но также вечности принадлежит и сознание, притом сознание каждого отдельного индивидуума.

И тут же пронзала мысль о сне – кусочке жизни, когда отсутствует сознание. Самир вспомнил, как однажды в детстве, когда он осознал, что тоже, как и все, в один день умрёт, он стал бояться засыпать. Ведь во сне отключалось сознание. Может, вот это и есть состояние смерти или небытия? А кто его знает? С того света никто не возвращался.