Сергей Балабай - #ЖИВОЙ

– Перестань, у моего мелкого бабушки с дедушками есть, чай голодным и раздетым не будет. Да и ты скоро отдашь. Шагай, отлеживайся, – Маша помолчала. – Как связываться только с тобой? Телефона-то нет. Может, у соседей по палате номер узнаешь, я тебе на него позвоню?

Леонид кивнул и, прихрамывая, ушел. Через какое-то время он вернулся и протянул Маше клочок бумаги с написанным номером.

– Ок, я поехала, – Маша улыбнулась, поцеловала Леонида в щеку и убежала.

…Леонид в детстве часто болел, регулярно попадая в больницы. Он не любил даже вспоминать об этом. В больнице кажется, что даже время болеет и каждая минута растягивается в разы. Все как останавливается в раздражающем ожидании выздоровления. Все эти процедуры, уколы, осмотры, воспринимаются не как что-то полезное, а как обязательные дополнительные мучения, преподносимые судьбой вместе с болезнями. В палате было тихо и душно, Леонид то и дело проваливался в забытье, но стоило во сне повернуться, как острая боль в груди заставляла буквально подскакивать.

Он злился на себя за то, что каждый раз не получается противостоять женским чарам. Ведь уже неоднократно страдал от излишней доверчивости к представительницам противоположного пола. Случаев таких было множество. Вспомнить хотя бы сказочное время бартерных сделок. Он тогда работал в коммерческом подразделении компании, занимающейся продажей сельскохозяйственной продукции. У компании были подвязки с несколькими хозяйствами и те были готовы отгружать продукцию практически под честное слово. Лёня тогда работал в паре с девушкой по имени Светлана. Выходила хорошая бартерная сделка, в Белорусское Гродно отправлялись борта с болгарским перцем и репчатым луком, а оттуда с текстильного комбината шли ткани. Под ткани был найден покупатель в Махачкале. Светлана отвечала за Махачкалинский контакт, а Леонид на одном из КАМАЗов, груженых перцем, отправился в Гродно.

По прибытию на место выяснилось, что Гродненский партнер отказался от ранее заключенных договоренностей и согласился по бартеру лишь на лук. Леониду пришлось мотаться по овощебазам города с предложением выкупа у него болгарского перца. Весь продать не удалось, и еще целую неделю прицеп отцепляли около какого-нибудь спального района, и Лёня, надев грязный ватник, торговал перцем на развес. Когда к концу недели нераспроданный перец потек, пришлось вывозить его на местную свалку. Пока Леонид выкидывал лопатой гниющий перец из прицепа, Светлана вступила в сговор со своим махачкалинским контактом, и без всякого оформления слила ткани с громадной скидкой себе на карман. А руководству сделала большие глазки, сказав, что ничего слыхом не слыхивала ни про какие договоренности, и что всей сделкой занимался Леонид сам. В результате по возвращению на Лёню повесили долг перед хозяйством и отказались компенсировать расходы, которые он понес на поездку.

– Встаем, в процедурный, на уколы, – резкий голос зашедшей в палату медсестры вырвал Леонида из воспоминаний.

– Может не надо? – отшутился он.

– Надо, Лёня, надо, – в тон ему ответила медсестра, – после уколов подойдешь на пост, там к тебе из милиции приехали.

Скрипнув зубами от резкой боли, Леонид встал и пошаркал за медсестрой. Как настоящий Бармалей, он люто ненавидел докторишек и панически боялся боли. Среди предстоящих уколов, один был с обезболивающим, ради которого Лёня готов был терпеть и остальные. Процедура прошла быстро, у медсестры оказалась легкая рука. Прохромав до поста, застал там ожидающего его мужчину небольшого роста, в потертой короткой черной куртке и с пухлой папкой в руках.

– Афанасьев? – спросил мужчина.

– Да.

– Садитесь, поговорим.

– Да я лучше пока постою, – поморщился Леонид, – только после уколов.

Мужчина сел на стоящую, местами с выщербленным кожзамом, кушетку.

– Заявление писать будете? – сказал он, доставая из своей папки листы бумаги.

– А есть смысл? – раздраженно ответил Леонид.

Отношения с милицией у Леонида были натянутыми с детства. Еще во втором классе он угодил на учет в детской комнате милиции за поджег двери у соседа. Тогда Лёня вместе с друзьями пытался отомстить этому соседу за то, что тот обижал дворовых собак. Они купили за девять копеек бензин для зажигалок, облили им висящий на входной двери почтовый ящик и подожгли. Покрытая дешевым дерматином дверь выгорела дотла. Лёня с детства был приметным, высоким мальчиком, кто-то из соседей заприметил его, убегавшим из подъезда. И вскоре заговор был раскрыт, а родителям Леонида пришлось оплачивать восстановление сгоревшей двери.

Много позже, в 8 классе, он с одноклассниками украл из соседней школы турник. В небольшой лесополосе около одинокой многоэтажки они прибили его к стоявшим рядом деревьям, и ежедневно проводили там время. Самодельные ремни, первые «склепки», «замки» и даже «солнышко» стали скоро получаться у Леонида и у всех его друзей. Но жителям многоэтажки не особо понравилось такое новое соседство. Поэтому они регулярно орали с балконов, чтобы шумные подростки убирались куда подальше, пытались оторвать турник, а один раз даже перемазали его солидолом.

Как-то раз к лесополосе подлетели два бобика, из них выскочили многочисленные представители закона. Ничего не объясняя, пинками, они запихали всех подростков в машины и увезли в ближайшее отделение милиции. Особо возмущавшимся досталось по почкам, затем всех закрыли на ночь в клетке с голым бетонным полом. На утро все прояснилось, всех подростков опять усадили в машины и привезли к их школе, прямиком на школьную линейку. Директор школы с негодованием вещал, что «пока каждый из вас старается получать новые знания, готовит себя к будущей взрослой жизни в нашей замечательной стране, эти шестеро, не побоюсь сказать, недоумков, отмечают день рождения Гитлера! Празднуют рождение человека, из-за которого у каждого из нас есть родные, не вернувшиеся с полей сражения Великой Отечественной Войны! Позор вам и вашим родителям, не сумевшим воспитать в вас любовь к родине и уважение к павшим!». Оказалось, что кто-то из жителей многоэтажки обратился в милицию с требованием угомонить разошедшихся молодых нацистов, собравшихся под домом. Кому-либо что-то объяснять было бесполезно. Приговор был однозначен, никто даже и не сомневался в его справедливости. Еще около полугода их пинали старшеклассники, они были не допущены ко всем школьным развлекательным мероприятиям. А уж что каждого из них ждало дома и говорить не приходится…

– Если штраф при восстановлении украденных документов платить не хотите, тогда есть, – безразлично ответил мужчина.

– Что надо писать?

– Сначала расскажите, что произошло.