Дмитрий Богин - Сборник рассказов о Великой Отечественной войне. 75-летию Великой Победы посвящается!

– Ты командир этого танка? – заорал полковник на Линева.

– Так точно, товарищ полковник!

– Ну и о чем думаешь, черт возьми? Должен я получить рапорт?

Старшина подбежал к машине полковника, стукнул пятками друг о друга и на уставной манер прокричал в безмолвную степь:

– Товарищ полковник! Старшина Линев, командир танка номер восемнадцать третьего отделения докладывает, что ничего особенного не произошло.

Васильев побагровел.

– По-твоему, ничего. А, по-моему…

И мы получили хорошую взбучку. Потом ротный Артемьев вернулся один.

– Вы самые жуткие разгильдяи во всей Красной армии, – сказал он, покачивая головой, – могли бы уж в первый день выставить часового. Должны были понимать, что полковник приедет с проверкой. Объявляю всем по трое суток гаупвахты: отсидите, когда вас сменят. Яма ваша мала. Ее нужно удлинить сзади на десять метров. И могу заверить, что мы с полковником опять приедем вечером, так что имеет смысл начать сразу.

Когда он уехал, мы долгое время сидели в молчании. Рыть еще одну яму? Ни за что. Но как тогда быть?

Идею подал Шмелев.

– Дорогие детки, – неожиданно заговорил он. – Благодарите Бога, что среди вас есть умный человек, способный помочь вам, когда нужно шевелить мозгами. Надо взять нашу железную машинку, съездить в ближайшую деревню, любезно поздороваться с местными жителями и пригласить покататься. А в качестве вклада в празднество попросим их взять лопаты.

Мы с грохотом въехали в окутанную воскресной тишиной деревню, быстро нашли больше добровольцев, чем было нужно, и, взяв с собой почти сорок мужчин и женщин, покатили обратно. Крестьяне были такими веселыми и беззаботными, радовались жизни и всему, что происходило вокруг. Глядя на них, я невольно думал: «А может, и нет сейчас никакой войны?».

Деревенские жители с криками и песнями под гармошку поочередно сменяли друг друга на броне танка, давая таким образом прокатиться всем. Пока человек десять сидели на танке, остальные бежали рядом, горланя песни. Периодически останавливаясь, пересаживая людей с танка и обратно, мы наконец-то оказались на месте. Катания на танке казались крестьянам чем-то вроде развлечения, и под аккомпанемент русских народных песен новая яма была вырыта всего за два часа.

Мы так увлеклись новым видом воскресного развлечения, что не заметили, как подъехал наш ротный, старший лейтенант Артемьев. Он постоял, глядя изумленно на это веселое сборище. Потом покачал головой.

– Должен заметить, что вы не скучаете, – сказал Артемьев, – и, снова покачав головой, уехал.

Вечером мы отвезли крестьян обратно в деревню. Ефрейтор Поляков нашел там двух девушек, которые так висли у него на шее, что мы с трудом его вызволили из их жарких объятий…

Вот так проходили наши армейские будни в глубоком тылу. Но уже спустя несколько дней немцы начали свое знаменитое наступление на Сталинград, и весь Юго-Восточный фронт вступил в тяжелые и кровопролитные бои. И уже было как на настоящей войне: отступление, тяжелые бои, радости побед и горечь поражений, скорбь по погибшим товарищам и маленькие военные радости от встречи с друзьями и земляками, суровая зима, окружение немецких войск, наступление. И все дальше, дальше на Запад на все еще три долгих суровых года. Я кончил войну в Вене. Из первой команды нашего восемнадцатого танка вместе со мной живыми вернулись лишь двое, с ранениями в теле и в груди…

Но все это было спустя несколько дней. А пока мы наслаждались тишиной, пением птиц, шелестом травы от знойного ветерка. Именно так бывает на войне без войны.

P.S. Записано со слов случайного попутчика – участника Великой Отечественной войны в электропоезде Саранск – Ковылкино.

2009 год.

«На войне, без войны»

продолжение.

Чего только не случается с простым русским солдатом на войне. Экипаж нашего танка и еще немногие сотни солдат 69-й армии смогли уцелеть в Сталинградском побоище, и уже в феврале 1943 года, после капитуляции 6-й немецкой армии под командованием фельдмаршала Паулюса, мы все, кто имел к этому отношение, оказались по ту сторону Волги. Я не утверждаю, что мы так уж беззаботно проехали на нашем танке с сентября 1942-го по февраль 1943 года. Наш первый танк, который мы когда-то пытались закопать, был подбит в начале сентября 1942 года при подходе к Сталинграду. После этого мы сменили три машины. Единственным везением для нас было то, что никто из нашего экипажа не получил серьезных травм и увечий. (Легких ран и ожогов было немало, но на них мы просто не обращали внимания). С января и до полного разгрома немцев мы стали пехотинцами, потому что практически все наши танки сгорели или были подбиты на улицах и окраинах Сталинграда. Когда мы оказались за Волгой, на переформировании, я мог наблюдать такой «винегрет» из солдат всех родов войск, которых представляла 62-я армия, или теперь уже вернее сказать, только жалкие остатки от нее.

Об отпуске не могло быть и речи. Отдохнуть нам дали всего ничего. Ведь за этот период Красная армия не только разгромила 6-ю немецкую армию, но и нанесла сокрушительный удар группе армий «Дон» под командованием немецкого военачальника, генерала-фельдмаршала Манштейна, которая шла в Сталинград на помощь 6-й армии. Была такая общая эйфория от успехов, что мы невольно думали, сможем мы повоевать или нет, и где мы можем оказаться на этой войне. И, как снег на голову, мы узнали о катастрофе наших частей под Харьковом, где фрицы практически полностью уничтожили уже нашу 6-ю армию и армейскую группировку генерала Попова. Мы старались не верить слухам, но о потерях примерно 500 тысяч человек и большого количества техники в штабах уже поговаривали.

Нас разбудил сигнал тревоги в ночь с 9 на 10 февраля 1943 года, и мы услышали, что являемся теперь соединениями 9-го танкового корпуса 2-й танковой армии и в составе Центрального фронта под командованием генерала Рокоссовского срочно отправляемся на Курскую дугу в район Орла, где по правому флангу нашим войскам угрожало окружение, если бы стала наступать 9-я армия генерала-фельдмаршала Моделя. К концу мая наш 9-й танковый корпус своим ходом, тихо и спокойно, прибыл в район Ольховатки и занял оборону между деревнями Гнилец и Бутырки. Солдаты из 294-й пехотной дивизии 13-й армии, занимавшие здесь оборонительные позиции, уходя, строго велели нам:

– Не вздумайте открывать огонь на поражение по немцам. Там, напротив нас, располагаются ребята 18-й танковой дивизии 41-го танкового корпуса 9-й немецкой армии, и, оказывается, что это такие хорошие парни… Ну, впрочем, как сказали наши солдаты, вы сами все завтра и увидите.

Мы сочли, что они сошли с ума.

Стояла до звона в ушах тихая ночь, и только были слышны шорохи часовых да пение ночных птиц. На рассвете на противоположном берегу у немцев мы услышали громкий шум, возгласы и крики. Сразу было понятно – они веселятся. Потом на бруствере нашего окопа появились несколько вражеских солдат и пожелали нам, громко крикнув, «Доброе утро!». Мы в изумлении стояли, раскрыв рты. После этого фрицы спросили, новое ли мы здесь подразделение, и хорошо ли мы спали этой ночью, не мешал ли их пес громким лаем. Дальше немцы развеселились окончательно: выбежали всей группой совершенно голые и принялись с разбегу нырять в реку. Мы так и стояли, раскрыв рты, в замешательстве. Фрицы же в реке шумели, резвились, как дети, брызгаясь друг в друга водой, и все время кричали нам: – Идите к нам! Вода просто замечательная!