Эл Воловик - «Те самые Бесы»

– А я в Америке раньше тебя буду. Моя институтская подруга Ирка Золоторевская прислала приглашение в гости вместе с Жанночкой. И на следующей неделе я иду в посольство на собеседование.

– Хорошо, что вовремя сказала, – радостно воскликнул новый резидент США. – Для американцев главный критерий – face control. Если будешь выглядеть серьёзной, никогда добро не получишь. Они считают, если не улыбаешься, значит у тебя проблемы. А люди с проблемами им не нужны. Так что беззаботно улыбайся, ни на что не жалуйся, и всё будет о’кей.

Беллочка со всей серьёзностью восприняла дельный совет и спросила:

– А хочешь посмотреть её письмо? Она пишет, уписаться можно: «Америка такая страна, где выгодно делать добро. Если заработал миллион долларов и двести тысяч пожертвовал на благотворительность, то на налогах сэкономишь больше, чем пожертвовал». Это же надо так написать, выгодно делать добро. Но талантище! Сдала все экзамены на английском языке и проходит ординатуру на эндокринолога, работая в госпитале врачом.

Белла посмотрела на часы.

– Ой-ёй-ёй! С минуту на минуту мама приведёт Жанночку. Уходи скорее, созвонимся.

Через пару дней к Белле Германовне с озабоченным видом пожаловал Лёня.

– Пригласил меня вчера Эл в ресторан «У Иосифа» отблагодарить за знакомство с тобой. Я так расстроился. Оказывается, он игрок и бандит. Сначала всё было пристойно, как порядочный еврей заказал фаршированную рыбу, цимес, форшмак. Выпили водки. А потом вдруг во время дружеской беседы неожиданно говорит: «У нас принято, если проиграл, а денег нет, то убей, ограбь, но деньги дай». И далее продолжил: «Белла дорогая женщина. Придётся кого-нибудь убить или ограбить». А когда я возмутился, подумал, что из-за трусости и успокоил: «Но ты не бойся, тебя не трону. Когда у человека ничего нет, он в полной безопасности». И захохотал.

Белла, будучи на полторы головы ниже ростом, посмотрела на старого приятеля «сверху вниз».

– Хотела надеть пояс для чулок. Затем встать на лесенку. Но раз ты такой правильный, ищи для этой цели кого-нибудь другого. Не ожидала, что не считаешь меня «Дорогой Женщиной».

Леонид Маркович грустно опустил веки.

– Не надо показывать раскаяние. Ты один раз меня на этом провёл. Видишь, как устроен мир. Сделал доброе дело, а в итоге потерял многолетнюю подругу.

Эл шёл в гости к скрипачу. По своей всегдашней привычке, без звонка. Даже Америка не переучила. Нет дома, так нет, ничего страшного. Скрипач проживал на последнем этаже в трёхкомнатной квартире сталинского дома, напротив Аэровокзала на Ленинградском Проспекте. Проживал с антикварной музейной мебелью из светлого орехового дерева в чехлах с нафталином. Окна выходили на сам проспект, и чтобы не слышать шума машин, никогда не открывались. Последний раз Воловик был в этой квартире более 4-х лет назад с Виталием Абрамовичем. Виталик заболел бронхиальной астмой, скорее всего на нервной почве. Шурик Штерн, по кличке «скрипач» в связи с работой в ансамбле скрипачей Большого Театра, познакомил его с известным специалистом в этой области доктором Аркадием Новиковым. Намекнул, неплохо бы отблагодарить за знакомство. Принесли ящик армянского коньяка. Но скрипач не стал открывать даже одну бутылку.

– Я не пьянствую дома, можно причинить вред мебели.

Виталий Абрамович потом удивлялся:

– Ну и приятели у тебя, где ты такого нашёл?

– В «Серебряном Бору» на третьем пляже. Юра Гольцман-Гомон познакомил. Первое, что он сказал, когда скрипач пошёл купаться: «Его жену называли Скорая Помощь. Если надо кому-то отсосать, звонили ей. Одна из первых жертв СПИДа. Умерла быстро, и никто не понял, от чего. Он хороший, отзывчивый. Только жутко жадный. Не бывает же людей без недостатков».

Шурик, увидев Эла, не выказал даже удивления, всё-таки проживал в Америке. Начал с наставлений, случайно в рифму:

– Сколько можно говорить, без звонков не приходить. Я через пять минут ухожу смотреть шестикомнатную квартиру у метро Кировская. Находится над квартирой телекомментатора Владимира Познера. У него на первом этаже, а эта на втором. Один раз там был, но две комнаты не показали, соседей не было дома.

Как обычно скрипач обожал похвастаться, и неважно, это связано с ним или с кем-то другим. Воловик не растерялся и предложил:

– Ну и прекрасно. Поехали вместе, такси за мой счёт.

Новый американец решил сделать любой, но правдивый комплимент, чтобы Шурик не передумал брать его с собой.

– Могу тебя порадовать. Ты лицом как две капли воды похож на комиссара НБА Дэвида Стёрна. Скорее всего, ваши папы родные братья, ты Штерн, он Стёрн, что одно и то же. Он 1942 года рождения, и ты примерно того же возраста.

Скрипач неожиданно громко и возбуждённо воскликнул:

– Ой! Моего покойного папы родной брат в начале 30-х годов уехал в Америку. Значит, мы можем быть близкими родственниками.

Вдруг Шурик подверг забвению родственные связи и задал меркантильный вопрос:

– Скажи, этот Стёрн миллионер? Он может помочь деньгами двоюродному брату, бедному еврейскому скрипачу из России? – брызгая от возбуждения слюной и иронично, с недоверием улыбаясь, спросил седовласый, якобы интеллигентный музыкант.

– Шурик! Подают на паперти. Ты какой-никакой еврей. Не уподобляйся гоям, – поучительно отреагировал Воловик.

Хозяйка коммунальной квартиры у метро Кировская, Василиса Никитична, произвела неизгладимое впечатление. Что-то от бандерши из Одессы, а кое-что от столичного управдома в исполнении Нонны Мордюковой. Полная, ещё не совсем состарившаяся женщина, которая от беспрерывного командования безропотным мужем и двумя соседями алкоголиками походила на заведённый будильник, звонящий в самый неподходящий момент. Как капитан готовящегося затонуть корабля, давала противоречивые указания, на всех при этом покрикивая.

– Как тебе квартира? – самодовольно спросил скрипач, выходя из подъезда. – Моя трёхкомнатная у Аэропорта, для начальницы. А алкоголикам куплю по однокомнатной квартирке, где-нибудь на окраине. И буду жить над самим Познером.

Эл решил сбить пыл с московского обывателя:

– Шурик, почему известные люди для тебя идолы? Этот Познер натуральный лизоблюд. Продал родную Америку и лижет жопу коммунистам. Но разговор не об этом. Скажи, как ты собираешься мебель перевозить? Старинное ореховое дерево может не вынести переезда. И куда её денешь во время ремонта? Об этом подумал?

Воловик надавил на больное место, сразу осознав, какие возможности предоставляет внешне задрипанная шести комнатная коммуналка с четырёхметровыми потолками. Через несколько дней явился к управительнице и предложил посмотреть роскошную трёхкомнатную квартиру на Пресненском Валу, между станциями метро «Белорусская» и «1905 года». По сравнению со скрипачёвской выглядела дворцом, несмотря на отсутствие музейной мебели. Жена покойного Петра Львовича Порта, русская женщина Лара, не признавала никого, кроме евреев. С Петькой начала жить ещё со школьной скамьи, и с годами даже внешне стала выглядеть типичной еврейкой. Но, несмотря на все старания выдать дочь за «аида», та выбрала гоя, и Лара не ладила с зятем и хотела разменяться. Узнав, что Эл в Москве, пригласила в гости и попросила помочь в размене. Нашла, к кому обратиться. Забыла, вся еврейская «мишпуха» считала его аферистом, ведущим неправильный образ жизни.