Любовь Москалёва - Записки уродины

– Интересно, чего это ты так ему понадобилась? Ты, правда, не знаешь?

– Понятия не имею. Наверное, Чебурашка ищет друзей.

– Не смешно. Надеюсь, ты не забыла, что он мой брат?

Хорош брат! Если Макс тащит меня к Мишелю, значит, тот ему ничего не рассказал о деньгах. В противном случае Макс бы из меня душу вытряс, а деньги бы забрал.

– Братан, выйди, а…

Мишель смотрел так умоляюще, что Макс не смог отказать, хоть было видно, что делает он это с неохотой. Уже открыв дверь, он какое-то время нерешительно потоптался на пороге, но, в конце концов, все же вышел.

– Жэка, они у тебя?

– Кто?

– Деньги.

– Какие деньги? Я не понимаю.

– Ну, как… Я тебе сумку… в арке…

Мишель бледнел у меня на глазах, и даже под одеялом было заметно, что его била крупная дрожь.

Мне его стало жаль. Очень! Очень-очень! Честное слово! Я же не сволочь бессердечная… только деньги я ему не отдам!

– Сумка… такая… в арке…

– В какой арке? Не была я ни в какой арке.

Не отдам! На тебя папаша никогда бабок не жалел и теперь даст. У него их, как мусора!

А для меня это единственный шанс!

Не случайно же всё так складывается, как по нотам. Знакомство со Штольцем и сумка с кругленькой суммой появились почти в одно время. Пока всё произошло без усилий с моей стороны, от меня теперь только требуется разумно с этим распорядиться. Так неужели я своими руками всё разрушу? Если бы это было возможно, то я бы прямо сейчас побежала в клинику к Штольцу. Но нельзя! Надо всё сделать осторожно, надо выждать время, чтобы ни у кого даже не возникло вопросов, почему это Жэка-Крокодил стала похожа на голливудскую диву.

– Значит, там была не ты…. Кому же я тогда её отдал?

По щекам Мишеля текли слёзы.

– Всё. Жэка, это всё. Меня убьют…

* * * * *

Мишеля нашли в парке. Через три дня после его выписки из больницы. Его опять избили, но на этот раз его не учили, не пугали, его убивали. И убили!

Не повезло пацану! Максу он, в конце концов, всё рассказал, но слишком поздно. Оказывается, их папаша был в командировке, и они с Максом просто не успели взять деньги.

Но я-то, откуда это могла знать?!!

* * * * *

– Жэка, а ты, правда, не знаешь, кому Мишель отдал эту чертову сумку? – шептал мне Макс.

Он был пьян. Он пьёт почти неделю.

– Макс, я не знаю.

– Мишель мне сказал… ты же приходила к нам в тот день, – он уже с трудом выговаривал слова, перемежая их пьяной икотой.

– Ну, подумай сам, – тоже шёпотом уверяла я Макса, – мы с тобой договорились встретиться в три, а история с сумкой произошла вечером, в начале седьмого. Почти три часа спустя. Меня там уже давно не было.

– Да, – икнув, уверенно согласился Макс. – Ты права.

Мама родная! Что я сказала! Как можно быть такой дурой! Если бы меня сейчас кто-нибудь услышал кроме пьяного Макса, мне бы был …. Да, уж! Даже страшно представить! От запоздалого испуга мой лоб покрылся холодной испариной.

Откуда ты, невинная овечка, можешь знать, когда это случилось? Больше того я вообще должна не знать, что там случилось. Ну, нельзя же так подставляться! Думать надо!

Нахлынувшее волнение заставило меня нервно озираться по сторонам, и я наткнулась на недобрый взгляд Ксюхи.

– Жэка, чего ты к нему прилипла? – недовольно высказалась она. – Хочется за мужское тело подержаться? Так тело сильно пьяное!

На себя бы поглядела. Сама надралась, что язык заплетается, а туда же.

– Ксюх, кажется, Макса пора грузить и транспортировать домой, – вмешалась Кира. – А то твоё сокровище скоро заблюёт весь бар.

– А чего это мне его тащить? У него сезон охоты на крокодилов. Он сегодня от Жэки не отлипает, вот пусть она его и тащит домой.

Какая же все-таки, она стерва! И что Макс в ней нашёл? И Кира тоже промолчала, как будто согласилась с Ксюхой, … хотя, … скорее всего, ей всё равно. Вот если бы здесь была Дашка, та бы за меня заступилась. Но сегодня мы гуляем вчетвером, и, похоже, Макса тащить домой действительно придётся мне.

* * * * *

Всё запуталось. Всё перемешалось, словно нарочно. Словно для того, чтобы испытать меня. События, даты, поступки…

Пожалуй, надо остановиться. Всё обдумать, взвесить и разобраться.

Но я не могу! Я застряла в своих желаниях. Увязла в чувствах. А если пытаюсь поступать разумно, становится ещё хуже.

Даже Т Е П Е Р Ь я не знаю ответов.

* * * * *

Такси, лифт – без проблем.

Макса хватило ещё на пару шагов по площадке, но последние три метра перед квартирой он висел на моих плечах, как подстреленный.

Какой же он тяжелый! Если рухнет, я его не подниму.

Демонстрируя таланты женщины-змеи и атлета тяжеловеса одновременно, я с трудом разыскала ключи в его карманах. Макс ещё пытался стоять на ногах, но, когда он переступил порог, то отключился окончательно. Пока я закрывала дверь, его безвольное обмякшее тело сползло по стене, и, растянувшись поперек коридора, загородило проход.

– Ну, здорово! – растерялась я.– Макс, ты же тяжелее меня килограмм на двадцать. Как я теперь тебя подниму?

Глядя на безмятежно посапывающего Макса, я совершенно не понимала, что с ним делать дальше. Самым разумным было бы оставить его там, где он лежал. Здесь он уже в безопасности, никто его не потревожит, ниже пола он не упадет, опасных предметов поблизости тоже нет, а когда проспится сам встанет. Вероятно, с любым другим пьяницей я бы так и поступила, но Макса оставить на полу я не могу. Вот только хватит ли у меня сил дотащить до кровати?

Собравшись духом, я все-таки решила тащить. Стило мне это больших усилий и немалой изобретательности. Я старалась изо всех сил, и, в конце концов, так растормошила Макса, что он смог прийти в себя ещё на некоторое время. Его мутного сознания хватило только на несколько шагов, и он через минуту опять отключился. Но дело было сделано, и уже достаточно было только легонько подтолкнуть Макса, чтобы он рухнул на постель.

Я перевела дух. Мне осталось только стащить с него ботинки и джинсы, а потом укрыть одеялом. Макс уткнулся в подушку и мирно засопел, как маленький мальчик.

Теперь, когда все сложности с доставкой Макса были позади, все мои тревоги растворились в нахлынувшем потоке нежности. Сбросив туфли, я как была в одежде, прилегла рядом с Максом поверх одеяла и, обняв, прижалась к нему всем телом.

Как же я была счастлива в тот момент!

– Значит всё ради такой ерунды?

Мишель стоял возле окна и удивленно смотрел на постель.

– Что ты понимаешь в этом! – отрезала я.

* * * * *

Совесть! Она, оказывается, у меня есть! И она терзает меня невыносимо! Я не сплю ночами, а если засыпаю, то мечтаю проснуться. Самое противное, что я не знаю, что с этим делать, – вернуть-то ничего нельзя!

А если бы было можно? Вот случилось бы такое чудо – просыпаюсь, а Мишель жив.