Павел Бондарь - Не время для человечности

– Ну же, проснись. Я должен тебе кое-что показать.

Человек сел и с хрустом потянулся.

– А я хочу тебе кое-что рассказать, пока не забыл. Мне приснился удивительный сон!

– На это нет времени. Вставай, нам пора идти.

Мессия еще слипшимися и слезящимися от сна глазами сумел разглядеть свою книгу, в развернутом виде валявшуюся на песке в шаге от него. Он поднял ее, встал и выжидающе уставился на рыжего.

– Так что ты мне хочешь показать?

– Вот что.

Рыжий сжал плечо человека, зажмурился и правой рукой сделал какой-то вращательный жест. Через миг они были уже в другом месте, которое имело с побережьем только одну общую деталь – песок. Белый, острый и сухой, похожий на соль песок простирающейся во все стороны бесконечной пустыни. Было холодно и очень ветрено, а вместо неба зияла дыра. По белой пустоте то и дело проносились огромные цветные шары.

Вокруг мессии и пророка стояли несколько сотен – а может и тысяч – человек. И все они выглядели чем-то весьма и весьма недовольными. Человек огляделся, чувствуя висящее в воздухе напряжение.

– Где это мы?

Авель сочувственно улыбнулся.

– Что, неужели не узнаешь?

Он замолчал, и за него продолжил один из стоящих в первом ряду освобожденных.

– Это все, что ты создал сам.

Фразу подхватил его сосед справа.

– Все, что ты создал сам и все, что ты есть.

Следующий голос раздался откуда-то из середины толпы.

– Пустота. Это все, чем ты являешься.

– Тебе дали много намеков – даже слишком много.

– Но из комы ты не вынес ничего, кроме желания записывать свои дурацкие мысли и усталости от жизни и свободы.

– Мы все искали ответ, почему ты стал собой. Но так и не нашли.

– Тебе дали полную свободу выбора, но ты всегда выбирал неправильно. И всегда будешь выбирать неправильно, разрушая и отравляя все, к чему прикоснешься.

– Но при этом будешь чувствовать себя величайшим мучеником.

– В этом твой парадокс – ты хочешь, сказав все и сразу, исправить буквально все зло в мире.

– Но именно это желание заставляет тебя сеять вокруг себя сплошное зло.

– Твои мотивы чисты и бескорыстны, и ты должен был попасть в рай.

– Но твои поступки и слова чудовищны, преступны, постыдны и отвратительны, и ты не мог не попасть в ад.

– Так что ты не попал никуда.

– В высших кругах принято решение о твоей судьбе.

– Ты будешь отменен и возвращен в небытие, а все следы твоего существования будут уничтожены.

– В целях безопасности мироустройства.

– Так что можешь радоваться – ты действительно в каком-то смысле уникальный.

– Нас уполномочили стать твоими проводниками.

– Нам известно, что уже вот-вот твое иное воплощение погибнет в бою от собственной руки. Человек из снега и чернил пожертвует собой, чтобы запереть тебя в пустоте.

– А мы упокоим тебя на этой стороне. Мне очень жаль.

Авель действительно выглядел удрученным этой необходимостью убить своего бога. Человек не удивился ничему из услышанного – ему было совершенно без разницы. Поток словесной чуши – точно такой же нелепый и сумбурный, как и его книга, как и вообще любая человеческая речь.

– Знаете, вы бы здорово смотрелись в тогах.

Рыжий грустно улыбнулся.

– Ах да. Позволь-ка!

Он выхватил из рук мессии стопку тетрадей.

– Мы позаботимся об этом. Она будет переписана должным образом, не переживай – может быть, в ущерб биографичности, но с точки зрения художественной ценности получится куда лучше, могу тебе это обещать.

У человека оставалась одна небольшая просьба к этим забавным головорезам, которым поручили прибрать к рукам его жизнь. Они, разумеется, ничего не решали, но просьба его в любом случае будет услышана теми, кто за ними стоит. И, возможно, это сработает.

– А нельзя ли оставить хоть один след моего существования, или как там?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы ведь смотрели фильм про мальчика, который разговаривал с огромным кроликом? Не хочу, чтобы все вышло так, как вышло в финале этого фильма.

Рыжий пожал плечами.

– И что же ты хочешь, написать кому-то?

– Да, именно. Я хочу написать письмо, которое дойдет до адресата во что бы то ни стало. От лица человека, который этого сделать уже не может.

– Ладно. Думаю, это можно.

Авель протянул человеку бумагу, ручку и конверт. Тот отошел чуть подальше от толпы, уселся на белый песок и принялся писать. Где-то на середине письма плечи мессии поникли, и он уткнул лицо в ладони. Посидев так немного, он вздрогнул, слабо улыбнулся и быстро закончил письмо. Затем положил его в конверт, на котором как можно аккуратнее написал адрес получателя, заклеил конверт и зачем-то изрисовал его заднюю сторону взявшимся из ниоткуда зеленым маркером. Закончив это последнее дело, человек встал, вернулся к своим неизбежным убийцам и отдал конверт Авелю.

– Передай его нашему общему знакомому. Думаю, ты найдешь способ. Это все, о чем я прошу.

Рыжий задумчиво кивнул. Затем достал нож, и остальные, обступив человека со всех сторон, сделали то же самое. Уже ничто не могло сделать этот момент более глупым и драматичным, так что вскоре кто-то нанес первый удар, затем удары посыпались на мессию градом – только и видно было, что блеск ножей и брызги крови. Через минуту все закончилось – с последним ударом тело человека просто растворилось в воздухе, и история про странную тоску и бесконечное одиночество в пустоте сознания… Завершилась. Наверное, она могла бы завершиться как-то иначе или даже продолжиться, но ее автор, набирая последние строки, не рассчитал дозу пафоса, поймал передозировку и упал замертво.

Черный экран. Короткие титры. Надпись “конец”.

В студии зажегся свет – слишком резко, и гостей шоу ослепило после тусклой картинки последнего эпизода сериала. На сцену вышел пухлый коротышка в синем пиджаке и, приторно улыбнувшись, объявил:

– Дамы и господа, вот и подошел к концу первый сезон. После рекламной паузы мы продолжим эфир и обсудим с приглашенными кинокритиками то, что мы сейчас видели. Не переключайтесь!

Оператор махнул рукой, и все участники передачи расслабленно осунулись в своих креслах, а ассистент ведущего принес всем кофе. Спустя пару минут веселой и оживленной беседы голос со съемочной площадки зычно сосчитал от трех до ноля и объявил эфир. Ведущий подобрался и натянул на лицо фирменную улыбку гомосексуальной акулы.

– Реклама пролетела незаметно, не так ли? С вами снова вечернее шоу Кайла Карпентера, и мы начинаем обсуждение только что просмотренного нами в прямом эфире финала последнего творения мэтра Пола Гонкеса. Учитывая несколько непривычный формат, финал не оказал лично на меня сильного воздействия. Мистер Боу, что скажете вы?