Анна Гольден - Четыре гитары

– Ну, Рома, раз они так легко предали вашу дружбу, может, они тебе и не такие уж друзья? – с сочувствием произношу я, хотя мне кажется, что сейчас ему больше нужен ещё один стакан виски, нежели моя сердобольность. Впрочем, после таких разговоров стакан виски скоро потребуется и мне.

– Да ладно, не велика потеря. Я нравлюсь людям, так что не составит труда подружиться с кем-то другим. Другое дело, зачем вообще тогда устраивать этот театр с мнимыми друзьями? Знаешь, в чем всё веселье этого мира, Карина? Дело в том, что мир захлебнулся в лицемерии и жажде денег. Люди называют себя твоими друзьями и подругами, клянутся в верности, а по сути это всё меркантильная ложь. Взять хотя бы твоего Гольденберга. Надо думать, любила его бывшая жена, когда выходила за него замуж. Любила так, что жить без него не могла, – Рома делает театральный жест рукой как бы в подтверждении своих слов. – Нет, конечно! Её интересовали только его возможности и деньги. И всё. Она получила, что хотела, и исчезла как ёжик в тумане, прихватив с собой пару пачек долларов на новый силикон.

– Ты не знаешь всех подробностей их личной жизни, возможно, были какие-то другие причины их развода, – осторожно говорю я. – А ты начитался сплетен из Интернета и поставил на Марка и его жену позорное клеймо.

– Ага. Я всё понял. Значит, тонкости их развода ты всё-таки знаешь. А может Гольденберг тебе не просто клиент, и ты с ним спишь уже давно? А ревнивая жена не пожелала делить его с кем-то и…

– Хватит нести ерунду, – грубо осекаю его я. – Знаешь, в чём твоя проблема? Ты выносишь вердикт о других людях, не располагая нужной информацией. Почему ты думаешь, что у меня с ним сексуальные отношения? Я просто сказала тебе, что он мой клиент, и я сейчас с ним работаю. Бесспорно, у него широкие финансовые возможности, и я могу хорошо заработать, но работа – это всё, что меня с ним связывает. Перестань фантазировать и вешать на людей ярлыки, которые далеки от реальности. И однозначно тебе стоит понизить градус в организме – того гляди, воспламенишься скоро. Возможно, тогда тебе станет легче жить самим с собой, и реальность предстанет перед тобой в настоящих красках, без алкогольной завесы, – предостерегающе говорю я. В моём голосе появляются низкие ноты, что делает его похожим на шипение ядовитой змеи. Рома приосанивается и выдерживает долгую паузу.

– Наш разговор становится всё более и более интересным, – задумчиво говорит он минутой позже, смотря на меня в упор. Взгляд у него тяжёлый и пристальный – я стараюсь не отводить глаз, чувствуя при этом странную неловкость, словно бы я наговорила чего-то лишнего. – Я бы с удовольствием продолжил его, но сквозь алкогольную завесу моей реальности очевидно, что мой стакан пуст. У меня дома стоит целая бутылка виски. Не составишь мне компанию выпить её?

– Что? – испуганно переспрашиваю я. Вот уж чего не хватало, так это идти в гости к этому ненормальному! – Нет! Не составлю! Даже не думай!

– Да брось, – спокойно отвечает Рома и неожиданно дарит мне улыбку, от которой исхудавшее бледное лицо мгновенно преображается. До нас доносится беззаботный смех уходящей из бара компании парней и девушек, решивших продолжить этот отличный вечер в каком-нибудь клубе. Рома, невольно обративший на них внимание, молча провожает их взглядом, после чего продолжает более уверенным тоном: – Я живу тут рядом. Бар закрывается через час, и скоро нас отсюда попросят. Время уже к одиннадцати, а тебе наверно ехать чёрте куда. Где ты живёшь, кстати?

– Я живу на Войковской, и это не далеко отсюда. Если я не успею в подземку, в чем я сильно сомневаюсь, то вызову себе такси, – с недовольством говорю я, обидевшись на его «чёрте куда». Я давно заметила, что те, кто живут в центре, считают все станции метро после кольцевой какой-то дальней далью «у чёрта на куличиках». – Так что спасибо за приглашение, но я поеду домой. К себе домой.

– Да ладно тебе, Карина, нам пройти всего метров триста. Пойдём! У меня очень вкусный виски! Посидим, поболтаем, потом поедешь, куда тебе надо. И потом, Карина, – его лицо очередной раз за вечер меняет своё выражение – на сей раз в пользу серьёзности. Меня уже начинает забавлять обилие его актёрских масок и богатство мимики лица. – Мы так давно с тобой не виделись! Представляешь, моё последнее воспоминание о тебе датируется десятилетней давностью. Нам определенно есть о чём поговорить. Ты мне толком и не рассказала, чем занимаешься, кроме того, что работаешь на Гольденберга и, возможно, с ним спишь. А мне интересно было бы узнать о тебе побольше. Ну что, по стаканчику? У меня, правда, отличный виски.

– Я не пью крепкий алкоголь, – категорично отрезаю я, наморщив нос. – Меня от него тошнит.

– Ты смотри какая, – Рома опять подавляет смешок, словно только что мысленно пошутил в мой адрес. – Ладно, ладно, я понял, в чём дело. Ты боишься, что если останешься со мной один на один и напьёшься, то повторишь свой подвиг с первого курса и начнёшь снимать с меня штаны, – Рома начинает хохотать, и я понимаю, что он провоцирует меня. – Если что, я не против, Карина! Что будет, то будет!

– Какой ещё подвиг? Ты о чём вообще? Это когда было-то? – я возмущаюсь и чувствую, как стыдливо заливается моё лицо краской. – Подумаешь! Это было давно! Десять лет назад! Считай, что не было! Мне было семнадцать лет, и я немного перепила, с кем не бывает. И ничего я не боюсь, просто я не хочу никуда с тобой идти! Ты вообще не думал, что я уже могла бы быть замужем в таком возрасте?

– Кольца на пальце я что-то не вижу, – Рома цокает языком и ждёт от меня следующих глупых аргументов.

– Я могла бы быть в отношениях, – резонно возражаю я.

– И сидела бы в праздничный день, с компьютером и пила глинтвейны в одиночестве? Не верю. У тебя взгляд одинокий. Ты не в отношениях.

– Уставший у меня взгляд! И я приехала сюда поработать, потому что дома нет Интернета, а моя работа невозможна без наличия Wi-Fi.

– Значит, у тебя есть парень, и ты как хорошая девочка ночуешь дома с ним в обнимку? И к чужим парням в гости ты не ходишь?

– Нет, но…

– Я так и думал. А тебе лишь бы поспорить. И насчёт твоих страхов и опасений я тоже прав. Ты боишься, что на тебя нахлынет былая страсть, и ты ко мне полезешь обниматься. Ладно уж, мы люди взрослые, это всё естественные вещи.

Меня раздражает его наглость. Меня раздражает, что он припоминает мне тот случай – это было давно, давно, давно! Зачем это вообще всё всплыло в моей жизни? Я уже который раз за вечер начинаю жалеть о своей поездке. Я хочу встать и начать собираться домой, как – о чудо! – мне звонит Лара. Я торопливо беру трубку, решив, что нужно быстро разыграть спектакль «у подруги случилась беда», как счастливый голос Лары начинает громко частить мне в ухо: