Тамара Концевая - Чужбина. Повесть

Бывало, что студенты немного выпивали за встречу, а потом шкодничали беззлобно, как то возили друг друга на багажных тележках через весь аэропорт, или же прятали от милиции распочатую бутылочку вина в рядом стоящую сумку ничего не подозревавших серьёзных пассажиров, а потом опять забирали.

Ребята передавали небольшие посылки для родственников в обе стороны. Всё было просто и здорово!

Самолёт всегда вылетал в половине третьего ночи, делая две дозаправки по пути следования. Но где? Пассажиры заранее об этом не знали, уже в полёте объявляли о предстоящих посадках. Видимо, была в том какая-то хитрость на предмет угона самолёта. На каждую дозаправку уходил час или полтора времени, и в результате перелёт оказывался почти суточным.

В августе 1991 года произошёл путч у Белого дома в Москве, а мы на тот момент были уже в воздухе, успев вылететь из московского «Шереметьево». Те, кому предстояло лететь следующими рейсами, задержались в аэропорту на трое суток до восстановления порядка в стране.

О путче я узнала при дозаправке в Северной Ирландии, где по всем мониторам аэропорта транслировали нашу родную столицу, заезженную танками и затоптанную толпами обезумевших людей. На документальную съёмку военных лет это не походило, головоломка казалась неразрешимой. И только при посадке на Кубе наши стюардессы внесли относительную ясность произошедшего события.

В ту ночь случилось противостояние двух государственных структур. В результате трёхдневной борьбы, к власти пришло новое правительство России во главе с Б. Н. Ельциным. Эти события выпали из моей жизни. В стране меня тогда не было.

Каждый раз, улетая из Никарагуа, меня провожали и передавали весточки для студентов их родители, а также мои обретённые друзья. Они шумно толпились у стойки регистрации до самого вылета. Потом поднимались во второй этаж к стеклянной стене аэропорта, чтобы напоследок помахать выезжающему на взлётную полосу лайнеру.

Однажды улетала из Манагуа, самолёт набирал высоту. В тот момент внизу, в огромном городе под нами, произошло землетрясение, и мы стали свидетелями жутких разрушений и паники, наблюдая за этим сверху. Позже узнала, что аэропорт бездействовал несколько дней. Были нарушены взлётные полосы. Тогда я снова улетела вовремя.

Мне очень нравилось летать.

Терпеливо ждала заоблачного рассвета, а о его наступлении оповещала всех пассажиров.

Прилипнув носами к иллюминаторам, мы наблюдали поистине космический восход солнца неземной красоты. Маленькая яркая точка на совершенно чёрном небосклоне начинала расти, меняя неоднократно свой цвет при полной черноте вокруг. И, как бы с трудом пробиваясь сквозь тьму, наступал рассвет.

А однажды в совершенно безоблачную погоду командир экипажа объявил:

– Пользуясь редкой удачей, мы можем созерцать с высоты в 11000 метров Саргассово море!

Внизу всё было зелено. Такое явление наблюдается не всегда. Водоросли саргассы укрывали океан зелёными сгустками. Иногда они могут находиться на значительном расстоянии друг от друга. А порой водорослей в море просто нет!

Саргассово море

Волны лениво перекатывались через полузатопленные острова, таща за собой длинные зелёные ленты сплетённой морской травы, которые были прекрасно видны сверху.

Это безбрежное море в океане очень тёплое оттого, что вода здесь почти стоячая.

Так случилось, что несколько океанских течений, разветвляясь и вливаясь одно в другое, описывают круг в океане по часовой стрелке, а внутри этого круга гигантское морское болото – Саргассово море. Оно огромное. Западной границей ему служат Антильские острова, с севера – Бермудский архипелаг, а с востока оно почти достигает Азорских островов.

Именно здесь и только здесь в водорослях-саргассах появляются на свет мальки угря и вместе с тёплым течением Гольфстрим, находясь в пути два с половиной года, поднимаются к европейским рекам. Самцы этой плохо изученной рыбы остаются в устьях, а самки идут по рекам выше. Через семь-десять лет взрослые особи возвращаются вниз по течению, если встречаются преграды на пути, то ползут по суше, пока не найдут реку. На суше могут жить до трёх суток.

Возвращается угорь неизменно в Саргассово море, нерестится там и погибает, а жизненный процесс повторяется снова. Такая странная рыба. Зачем ходить по 10000 миль туда и сюда? Многое в её поведении остаётся загадкой по сей день.

Всякий раз, находясь над этой, полной таинственных легенд, акваторией Мирового океана, стюардессы объявляли:

– Сейчас мы пролетаем над Бермудским треугольником! – и по салону шёл ропот. А меня это только забавляло… до поры, до времени.

Как-то я отправилась в Манагуа местными авиалиниями с Тринидада и Тобаго. Высота нашим «Боингом» была набрана 5000 метров, все пассажиры отстегнулись и, позавтракав, занимались своими делами. Дети играли в проходах кресел, кто-то куда-то ходил, а я слушала музыку.

И вдруг! Сильнейший толчок сотряс наш лайнер, потом рывок, а после этого и то и другое одновременно. Самолёт стало бросать и корёжить, казалось, вот-вот отвалятся крылья. Наступила невесомость, я приподнялась из кресла, вверх полетели пластиковые пустые стаканы из-под напитков, бумажные салфетки, всякая лёгкая мелочь. Я поняла, что мы падаем.

Страшно кричали женщины и дети, стюардессы успокаивали пассажиров, передвигаться по салону они не могли. Мигал свет, творилось что-то неописуемо страшное. Ситуация походила на фильм ужасов. Мелькнула мысль:

– Ну вот, меня ждут обратно домой, а я ещё и до места не долетела.

Довольно часто говорят о покадровом просмотре своей собственной жизни в минуты ужаса и ощущении конца. Это правда. Именно покадрово промелькнула перед глазами жизнь, а место в ней принадлежало только самым близким людям.

Как выровняли самолёт и набрали высоту – не знаю. Командир экипажа извинился за не предупреждение, так как внезапная турбулентная зона не была зафиксирована приборами. Легче от этого никому не стало. У одного из пассажиров случился инфаркт, и при вынужденной посадке в Сальвадоре его выносили первым, как при пожаре. Здесь же, в переходе-рукаве, приступили к его реанимации, а мы, испытав сильнейший шок, молча проходили мимо.

В тот день вечером мне предстоял дальнейший перелёт до Манагуа, а пока на такси поехала в столицу Сан-Сальвадор только по причине шопинга. Свободного времени до вечера было предостаточно.

Исхлёстанное эмоциями моё бедное сердце бешено стучало от предвкушения встречи с далёким прошлым. Как будто бы не было тех лет, когда я в первый раз оказалась в послевоенном Сальвадоре. Столица предстала намного веселее и опрятнее, нежели в разрухе давних лет. Дома были окрашены разноцветно, появились парки и зелёные скверы, величественные храмы незыблемо возвышались над городом, и всё мне казалось родным и знакомым.