Тамара Концевая - Чужбина. Повесть

В один из последующих моих приездов в Никарагуа с уверенностью знатока злачной столичной жизни я вышла из автобуса на неправильной остановке, неосторожно имея золотой браслет на щиколотке. Народу в ожидании транспорта собралось много. Я выбрала одного из стоявших горожан и попросила подсказать нужную остановку. Незнакомец как-то растерялся, махнув неопределённо в сторону. В этот момент кто-то совершенно спокойно подошёл сзади и сорвал с ноги тот «выбражульный» браслет. Я только охнула, а грабитель, лавируя между летящими машинами, перебежал дорогу и остановился, понимая, что его не преследуют. Я собралась обратиться за сочувствием к растерявшемуся парню, а его уже «Митькой звали». Так же виртуозно молодой человек перебежал дорогу и воссоединился со своим сотоварищем. Они помахали мне рукой и скрылись. А ведь сколько раз говорили мне, чтобы золото на себе не носила!

Вот так иногда я сама шла в стан врага. И надо же мне было из пятидесяти стоявших на остановке человек обратиться именно к этим «дружкам»?

Последнее никарагуанское ограбление оказалось молниеносным.

Как-то вечером я сидела в одном из парков Манагуа со своими друзьями. Наша скамья имела спинку. Тут я почувствовала, что кто-то из-за спины дёргает меня за сумку. Подумала, что мои друзья подшучивают надо мной. Я всё пыталась заглянуть за скамью, при этом помалкивала. Пока я крутилась и высматривала шутника, сильнейший рывок оставил меня с одним ремнём на плече, а за ближайшим углом скрылся двенадцатилетний подросток с моим баульчиком. Конечно, он был пуст, не считая сломанных ручных часов, которые всегда лежали там для веса.

Больше меня не грабили даже на, овеянном дурной славой, базаре Ориенталь, где четверо из пяти – воры.

Ничто не могло омрачить моё пребывание в маленькой послевоенной стране Центральной Америки. Этот мир был наполнен яркими красками и неведомыми звуками.

Ездить и путешествовать, наверное, красиво. Для осуществления моих желаний нужны были средства. Тут пришлось хорошо думать и зарабатывать себе на мечту.

Идею мне подал один фотограф, сказав, что из СССР я могла бы привезти фотобумагу и организовать маленький бизнес. Мне можно было больше ничего не говорить. На родину я собиралась, где продают фотобумагу – знала.

В следующий мой приезд уже возвращалась с заказанной фотобумагой разного типа. На таможне сумку нужно было ставить в определённое положение, чтобы её (бумагу) не засветить при прогоне через лучи, иначе весь труд насмарку. Поклажа была очень тяжёлая.

Не надо думать, что в Никарагуа не было фотобумаги. Там было всё, но дорого, а наша – дёшево. Это было началом лихих 90-х. Советский Союз уже именовался Россией. Страна стала рассыпаться на отдельные регионы и была почти брошена на произвол судьбы. Зарплат уже не платили, предприятия закрывались, людей увольняли с работы, часто целые семьи жили на пенсии своих стариков. Период глобального безденежья стал тяжелейшим временем для россиян. Такое положение дел в моей стране послужило толчком для развития «фотобумажной» деятельности в Никарагуа.

Бумагу провозила трижды, и только один раз в Москве поинтересовались содержимым багажа. На свой страх ответила, что везу книги для моих друзей, которые учились в России, а теперь вернулись к себе в страну и нуждаются в учебниках, как молодые специалисты. На это не было запрета, поэтому никто даже и не заглянул, но ситуацию восприняла, как предупреждение, что пора прекращать риски в честь шампанского.

Привезённую фотобумагу продавала по всему Никарагуа. Ездила автостопом, при этом стопила только приличные машины, чтобы не ограбили по ошибке, посчитав меня за американку. Алчность бедняков слишком велика, да это и понятно. Соединённые Штаты здесь совсем рядом, а граждане страны часто приезжали в Никарагуа по делам бизнеса, или к себе на виллы, поэтому встретить их можно было повсеместно, но, конечно, не в одиночестве.

Операция «Ы» всегда проходила успешно. Все работники фотостудий были моими покупателями. Платили по-разному; кто сразу, а кто потом. Сначала меня фотографировали, чтобы ознакомиться с качеством товара, а качество совсем не уступало американским аналогам, оттого везде в фотостудиях висели мои портреты на нашей фотобумаге. Это мне льстило. Круг друзей разрастался.

Доход от продажи фотобумаги давал возможность жить и ездить в Россию, помогать родителям. Имела тогда два гражданства, такой статус был очень удобен.

Что бы я ни делала в стране вечного лета – мне всё доставляло радость и удовольствие, несмотря на явные минусы в управлении страной, когда разруха и бедность достались Никарагуа от гражданских войн. Ей ещё предстояло встать из руин, чтобы сбросить с себя груз войны и поднять свою экономику.

Просыпаясь рано утром – я уже была счастлива.

В послевоенном Никарагуа народу досталась тяжёлая жизнь. А мне всё как-то легко давалось. 95% населения страны жили впроголодь. Молодые специалисты, учившиеся в СССР и в моём городе, оказались здесь без работы. Это сейчас они богатые и толстые. У них прекрасные дома, шикарные машины, а тогда…

Моя подруга Бирмания была худенькой девчонкой с вечно пугливым взглядом. Сейчас эта роскошная дама со стильным маникюром, ярким макияжем важно восседает за рулём чёрного джипа. Моя подруга имеет семью, хороший дом и работу.

А друг Фернандо, когда-то нравившийся всем моим подругам, стал важным и толстым начальником. Любовь к пиву он не утратил! При встрече в 2009 году я даже не смогла его охватить.

Рамиро, двоюродный брат моего супруга, округлился так, что щёки лежали на груди. Он тоже учился в моём городе и дорос до владельца рыбопитомников. Сам их создал на базе одного из государственных предприятий и там выращивал рыбу осетровых пород. А ведь раньше был худым и хитрым. Обладал удивительной способностью приходить в тот момент, когда студенты обедали у себя в комнате, приготовив что-то скудненькое на небольшую стипендию. Дверь изнутри от него закрывали, старались ложками не стучать, а он за дверью стоял и кричал:

– Открывайте! Вам что, риса жалко?

Все их судьбы, это и моя судьба, бурная молодость, если хотите, не знавшая усталости в веселье, смешливая, влюбчивая, доверчивая, обнимавшая весь мир. Рядом с друзьями – хоть в СССР, хоть в Никарагуа – прошла часть и моей жизни. Наверное, благодаря друзьям, их страна меня приняла. Мы встречались время от времени, ездили друг к другу в гости, проводили вместе праздники и устраивали совместные обеды. Такие встречи служили мне отдушиной, где я могла вставить русское слово, обсудить общие темы и от души посмеяться.

Жила я в шикарном доме колониального испанского стиля с высоченными колоннами, упиравшимися в потолок. Огромный зал с мозаичным рисунком по стенам создавал эхо. В двух внутренних патио росли невиданные мною доселе растения и деревья. Один из двориков имел посередине бассейн, а вокруг него в огромных горшках с изображением масок индейцев майя цвели райские цветы. В середине бассейна, на островке, высилось дерево какао.