Владимир Никулин - Всё возвращается

Вернувшись к столу, она раскрыла одну коробку, вынула из неё туфли и поставила их на стол. Раскрыв другую коробку, она достала ещё одни туфли. Антонина смотрела на всё это как на чудо. Для неё, простой девушки, такое изобилие было сказкой. К тому же туфли были действительно прекрасные.

– Ну, что, – обратился к ней Василий, – давай померь. Какие выбрала?

Она ещё не верила, что всё это не сон, а реальность.

– Эх, – вздохнул Василий и, взяв со стола крайнюю туфлю и верхнюю картонку от коробки, наклонился. Положив картонку на пол, он поставил на неё обувку. – Давай Тоня, шевелись уже, а то у меня времени в обрез. Выбирай, и пошли дальше.

Тоня выпростала правую ногу из своих растоптанных чёбот и легко просунула её в удобную лодочку. Нога вошла и замерла, как младенец в доброй люльке. Они, эти туфли, понравились ей сразу.

– Ну как? – спросил Василий. – Как раз?

– Да.

– Нравятся?

– Да.

– Берём?

– Да.

– Всё. Пошли дальше.

Завскладом убрала вторые туфли в коробку и отодвинула на край стола. Тоня сняла с ноги понравившуюся ей туфлю и чуть было не поцеловала его от радости. Такой он был красивый и ладный. Протянув его Василию, она посмотрела на женщину.

– Ну, айда к платьям, красавица?

Антонина внимательно, пытаясь угадать, с издёвкой или нет говорит та, глядела ей в лицо.

– Пошли, пошли, юное, незрелое, – улыбаясь по-доброму, сказала женщина и пошла вперёд.

Сняв с длинной штанги несколько платьев, завскладом намётанным глазом поглядела, затем приложила одно, потом другое к Тониной груди и сказала:

– Вот это, рекомендую. Поверь мне. Это тебе подходит. А если хочешь, надень, вон и зеркало есть.

– Давай, давай, надень, я тоже оценю, – предложил Василий.

Тоня зашла за шторку и, быстро скинув своё старенькое платьице, облачилась в новое. Выйдя, она замерла. Василий восторженно крикнул:

– Ого! Ты прям принцесса! – и, обращаясь к женщине-завскладом, сказал: – Ну вы даёте! Не зная размеры… я просто поражён, вы настоящий профессионал!

– А что вы хотели, я двадцать лет этим занимаюсь. У меня столько благодарностей. Даже Почётная грамота есть, сам Калинин в Кремле вручал. Вот так.

– Большое вам спасибо, – поблагодарив её, Василий стал укладывать обновки в пакет и, завязав, взял Тоню под ручку. Та, покраснев, запинаясь тоже поблагодарила, и они пошли на выход. Уже в такси она спросила его:

– Вась, а что это? Вроде склад или магазин? Не пойму я?

– Да тебе незачем голову забивать этим. Подрастёшь, всё узнаешь. – Снисходительно ответил он.

– Нет, так не пойдёт, – упёрлась она. – Если ты мне не объяснишь сейчас же, то я не возьму эти подарки. У меня какое-то нехорошее предчувствие.

– Ладно, – понизив голос, он склонился к самому её уху. – Партийным работникам, различным знаменитым людям, ударникам труда существуют некоторые поощрения в виде небольших продуктовых наборов, а также одежды и прочих предметов быта. Таким образом, государство пытается поддержать и отблагодарить лучших людей страны. Которые отдают ей, не жалея, все свои силы.

Успокоив девушку, Василий завёз её в общежитие, времени на поход в кафе уже не было.

Фестиваль бурлил днём и ночью. Толпы молодёжи водили хороводы, пели песни и общались, порой не зная языка друг друга. Но это нисколько не мешало понимать искренние улыбки, крепкие рукопожатия и страстные объятия.

Уже после церемонии закрытия он помчался в общежитие, где, как он знал, уже собирали свои пожитки студенты и отправлялись на вокзал, чтобы уехать домой. В общежитии он их уже не застал и, выскочив, удачно поймал подвернувшееся такси.

– Гони на Курский, – задыхаясь, крикнул он водителю, плюхнувшись на заднее сиденье. Водитель покосился – видно было, что пассажир не простой работяга. – Ну, что думаешь, заплачу за скорость, не переживай. Давай гони!

И водитель, услыхав, что всё будет хорошо, нажал на газ. Рассчитавшись с таксистом, Василий вбежал в вокзал. Поискав среди пассажиров группу студентов и не найдя, он подбежал к справочному окну.

– Скажите, а на Горький поезд ещё не ушёл?

– Пока ещё нет, но посадка заканчивается, так что поторопитесь, мужчина, осталось пять минут, – сурово ответила из-за стекла немолодая расфуфыренная дама.

Выбежав на перрон, Василий остановился. Он сразу увидел её – его страсть. Посадка закончилась, и возле дверей вагонов стояли лишь провожающие да проводники в форменной одежде. Тоня стояла и смотрела с надеждой в его сторону. Увидев его, она кинулась ему навстречу. Обнявшись, они стояли с колотящимися сердцами и молчали. Вдруг Василий опомнился.

– Тоня, – возбуждённо заговорил он. – Ты должна забрать из вагона вещи, ты сегодня никуда не поедешь. Завтра, завтра я куплю тебе билет и посажу на поезд. Этот день и ночь мы должны провести вместе. Немедленно иди, забери свои вещи. Потом я всё объясню, – торопил её Василий, подталкивая к вагону.

По громкоговорящей связи объявили отправление. И Тоня в самую последнюю минуту выскочила со своим чемоданчиком на перрон из тронувшегося вагона. Из окон стали выглядывать удивлённые, с широко открытыми глазами студенты. Кто-то, улыбаясь, махал рукой. Кто-то что-то кричал через закрытое окно. А поезд, набирая скорость, покачивая боками, медленно удаляясь, сворачивал на стрелки, где заскрипел и, изгибаясь как гусеница, уполз, скрывшись за чередой столбов и различных конструкций.

Василий и Тоня стояли и глядели на уходящий состав и молчали. Наконец Василий, выдохнув, сказал:

– Ну вот, теперь мы с тобой до завтрашнего утра вместе. Сейчас возьмём такси, заедем в магазин и поедем к нам на дачу.

Дача принадлежала родителям Василия. Это был старый деревенский дом, сложенный из брёвен. Сама деревенька состояла из трёх десятков разномастных домиков. Вокруг густо рос лес, преимущественно еловый, а дорога, по которой влюблённые ехали, петляла между холмами и перелесками. Миновав по хлипкому мосту неширокую речушку, машина выскочила на просторную деревенскую площадь. Выгрузив корзинки с припасами, Василий открыл покосившуюся калитку и, поведя рукой, пригласил Тоню в гости:

– Милости прошу к скромному шалашу.

Антонина легко прошла по густой траве, которая покрывала весь участок от калитки до крыльца и, взойдя на первую ступеньку, повернулась к Василию.

– Вась, а ты меня любишь? – спросила она и щёки её зарделись.

– Что значит «любишь»? – подойдя к ней, остановился тот. – Я тебя обожаю. Я жить без тебя не могу. Я все эти две недели только о тебе и думал. Я больше ни о чём не мог думать. У меня какой-то паралич мозговой случился. Я думал, что с ума сойду без тебя.

– Значит, мы с тобой будем теперь всегда вместе? – положив ему свои руки на плечи, Антонина посмотрела пристальным взглядом.