Алексей Денисенко - Доктор Шиллинг. История одной пандемии

– Вы что, желторотик и молокосос, смеяться надо мной?! Да я вас, скотина… – обиженный главврач вполне членораздельно прибавил новые опровержения поспешному выводу.

– Что ты можешь, дубина?..

Округлое пресс-папье с промокашкой снизу, хлопая, как вертолёт, пронеслось мимо уха Моисея Архиповича и родило мелодичный звон, угодив в стекло шкафа напротив. У дубины от усердия упали очки. Слезы злости испортили очертания предметов – они стали неясными и размножились…

…Когда резкость возвратилась, предметов уже не было. Вместо них горели синим два огромных зрачка.

– Вы колдун? – ещё успел слабо спросить Адольф Митрофанович, и язык у него отнялся. Потом пропали и слова, и чувство страха, и всё остальное. Темень. Темнота…

…Вспышка чудовищной боли в челюстях вспорола темноту. Баранов очнулся с желанием сказать: «Я вас, гадина, уволю», но вместо этого сильно кашлянул, мотнул головой и больно укусил себе язык.

– К-к-то в-в-ы?! – колотил зубами Адольф Митрофанович.

Моисей Архипович поднёс ватку. Нашатырь саданул в обмякший мозг.

– Очнулся? Подойди к зеркалу, иди, не бойся. Теперь открой рот.

– А-а-а! – без разрешения сказал Баранов и, не веря глазам, больно тяпнул себя за палец совершенно новенькими зубами. С непривычки к чудесам голова у него снова пошла кругом. Моисей Архипович усадил беднягу в кресло.

– Палец забинтуй.

Оказалось, что главврач этого не умеет.

– На себе не получается, – прошептал он, с ужасным восторгом прикасаясь то к верхнему ряду зубов, то к нижнему, – один, два, три…

– Все тридцать два. Не беспокоят?

– Не-ет! Как вам удалось? Кто вы?

– Колдун. Не верите? Правильно. Колдунов не бывает. Любое явление имеет свою причину и объяснение. То, что было с вами, названия пока не получило… – Моисей Архипович опять перешёл на «вы», чем вызвал в собеседнике заметное успокоение и удовольствие. – Да дело ведь не в названии. Дело в том, что я сделал величайшее открытие.

Теперь мало кто понимает латынь. К тому же она, если не в ходу, быстро забывается, так сказать, repetitio est mater studiorum 1 1 Повторенье – мать ученья (лат.) . Адольф Митрофанович же составлял исключение. Он всегда с элементами латыни объяснял пациентам, как надо изгонять хворь, и выписывал рецепт безотказного лекарства уверенно и размашисто: viburnum opulus, Rubus idajus, Thea 2 2 Калина, малина, чай (лат.) .

– Главное – пропотеть. Пропотеть, знаете, так! – он показывал сжатый кулак, многие выздоравливали.

Знал латынь и Шиллинг, но почему-то не захотел на ней изъясняться, предпочтя обойтись минимумом загадочной терминологии, но совсем не обошёлся.

– Давайте я, – Моисей Архипович блестяще справился с бинтом – через мгновение прокушенный палец стал куколкой, – не давит?.. Теперь слушайте.

Шиллинг начал неторопливый рассказ.

– Вы не замечали, что странное чувство овладевает человеком, когда он ясной ночью глядит в небо? Конечно, замечали… Я часто смотрю в небо по ночам. Думается, знаете. И меня всегда восхищала, нет, дурманила! не тайна бездны, не созвездия с чудаковатыми названиями, а сила человеческого мозга… Ведь, ежели мозг вмещает в себя всю вселенную с этими парсеками, альфа-, бета-величинами, «чёрными дырами», то он – самое грандиозное, что есть в мире.

Адольф Митрофанович одобрительно и с пониманием кивнул, хотя он никак не мог догадаться, где это в мозгу, да ещё и с какими-то дырами помещается столько всего. И пока новые зубы занимали его значительно больше. Он шевелил по привычке шатать зуб все новые поочерёдно, а они не шевелились. Упражнения эти очень скоро привели к красной мозоли на языке. Баранов стал тогда слушать внимательнее.

– …отличается от животного. Только разум может поднять человека в воздух… Вся сила человека – в его мозге. Это прописная истина, все её знают. Не будет открытием и то, что чем больше человек знает, чем больше он занимается наукой, тем чаще он бывает нездоровым и слабым физически.

Баранов опять встрепенулся:

– Ясное дело. Ему же времени не хватает на физкультуру. Hypodynamia 3 3 Гиподинамия (лат.) обязательно приводит к ischahima 4 4 Ишемия (лат.) , э-этим… запорам, – почему-то по-русски вспомнил он и засмущался, будто сам имел весь букетик одновременно.

– Вот-вот, и я так думал до недавнего времени. Точнее, до позавчерашнего вечера. Вздор! все хандрозы, слабость мышц, obstipatio 5 5 Запор (лат.) , – наклонив голову, понимающе улыбнулся Шиллинг, – не следствие малой подвижности, по крайней мере, у людей науки. У них это следствие огромного расхода энергии мозга или, точнее, малая её трата на физическое состояние. Если же суметь освободить всю энергию и не расходовать её по множеству мелких, так сказать, назначений, а направить в короткий промежуток времени на какую-то конкретную задачу, например, выращивание новых зубов, волос, там… изменение размеров какого-либо органа, на избавление организма от опухолей и т. д., то можно вылечить практически всё!

Адольфу Митрофановичу особенно понравилось про орган. Он с некоторой задумчивостью и с сомнением потрогал себя за нос.

– Пожалуй, сильно заметно будет…

– Что заметно? А-а…– догадался Моисей Архипович. – Нет, на сегодня хватит. Нельзя… так вот. Самое смешное, что я психиатр, а нервные и «душевные» заболевания этим методом лечить, похоже, не смогу.

– Почему? Ведь их и так лечат.

– Не знаю. Я разработал метод, основанный на предварительном сильнейшем возбуждении и раздражении пациента, так что простите за оскорбления… методика пока, конечно, не без издержек…– осторожно покосился на шкаф Шиллинг. – Плохо, что мозг должен некоторое время отдыхать, хотя резервов незадействованной энергии очень и очень много. Вот, собственно, и всё. А теперь главное: предлагаю поработать вместе. Через недельку и поговорим. Нужна ваша светлая голова, – Моисей Архипович как-то особенно и обидно выговорил слово «светлая».

Адольф Митрофанович отнёс это к маленькой и круглой плеши на затылке и с надеждой не обиделся.

Два врача одновременно сбежали с крыльца поликлиники на дорожку и были мгновенно проглочены прохладной темнотой августовской ночи.

Вторую ночь раскопок Семён Савельевич встретил в каторжной работе. Дело неспешно продвигалось. Арктур с компанией таких же бездельников с любопытством заглядывал в котлован, который полегонечку углублялся.

«Сколько же я здесь провожусь? – спрашивал себя Семён Савельевич. – Неизвестно, есть там что или пусто… Какой-то странный курган…»

Он присел отдохнуть, освободил фонарь на песчаном дне от скопившихся вокруг него горкой осыпавшихся песчинок, поставил фонарь на место, и вдруг услышал отчётливый стук фонаря по дереву… Семён Савельевич встрепенулся и резко вскочил… «Х-р-р-у-п-п!» Ночь огласилась диким воплем, и эхо прокатилось по ночной степи и навело жуть на проснувшихся и бодрствовавших степных жильцов…