Олег Шадрин - Сплав'

– Позвольте, мадемаузель, ваш личный телефончик. Запишите вот здесь в уголке, – вкрадчиво зашептал он.

– Зачем вам?

– Благодарность хочу написать. Адресно. Конкретно. За прекрасно исполненную работу.

Девушка черкнула номер.

– Имя?

– Лучше назовите вслух, у меня прекрасная память.

– Наталья.

– Уже запомнил! До встречи-и-и, – игриво произнес Гогуа и отошел в сторонку, приписав на бумажке: «ПериНАТАЛЬнаЯ пупочная грыжа, очень операбельна! Середина июля».

Немногочисленные провожающие давали напутствия:

– Ты смотри там по скалам не ползай, а то сорвешься, знаю я тебя верхолаза.

– Позванивай.

– Не переедай…

– Если утонешь, лучше на глаза не показывайся!

– Да там мелко. К тому же все в спасательных жилетах… Ты даже, когда я цветы поливаю на балконе, привязываешь меня бельевой веревкой к радиатору отопления!

Время перевалило одиннадцать часов и неумолимо приближалось к отметке 11.10.

– Всё, давай, поехали, – теребили сотрудники водителей.

– Одного же нет!

– Семеро на четыре одного не ждут!

– Надоело стоять на жаре!

– Еще секундочку, – умоляюще просил Жорик.

– Кто так опаздывает? – негодовали банковские работники.

– Вот-вот должен подойти, – смущенно ответствовал Бычков.

– Видать, начальница отдела пластиковых карт обещала? – шушукались туристы. – Или второй зам? Вечные тормозилы.

Внезапно из-за угла двадцатиэтажного офиса банка стремительно вынырнул Шура в полной экипировке.

Все открыли рты от изумления:

– Это что за чучело?!

Собираясь в дорогу, Кисельков долго осмысливал предложение Бычкова «показать себя». Тот советовал появиться перед остальными туристами в шубе. Но где ее взять: «У брата? Мала. Не влезу. У маменьки? Норковую? Исключено: скандала не избежать. Пуховик отца? Сочтут за неадеквата. Шуба-шуба-шуба… О, есть одна идейка!»

И Шура рысцой направился комнату деда. Тот в молодости был археологом-полярником. В качестве бесценного трофея у деда на стене висела волосатая шкура карликового мамонта «Димы». С бивнями. Буро-рыжего цвета. Но, сдается, то была тонкая имитация из нейлона. Какая, впрочем, разница! Дед любовно называл ее «Киргиляша».

Летом дед пропадал на даче, поэтому отсутствие экспоната никак бы не отразилось на эмоциональном и физическом состоянии Шуры.

Чтобы шкура не спала, Кисельков подпоясал ее солдатским ремнем, которым его нещадно лупцевал в детстве за непослушание тот же самый дед. Вызвал такси к самому подъезду – не соседей же пугать. При выходе сверху накинул пончо, которое тут же сбросил в салоне.

– На карнавал-маскарад, – озвучил он легенду водителю, – по случаю Всемирного дня уфолога. Буду пришельца изображать.

Таксист на всякий случай принял успокоительное (китайскую курительную смесь). Всегда держал под рукой. Пассажиры разные бывают.

Слегка придя в себя после шока, водитель недоверчиво покосился на Киселькова:

– Ты, часом, не из краеведческого музея сбежал? Чучелом там не работаешь?… Живым? А то разные промоутеры по улицам шастают и буклеты раздают: кто самоваром нарядится, кто ботинком, кто градусником. И вообще, по городу ездить – одни нервные расстройства. Не далее как в прошлом месяце ко мне питон из террариума приблудился. Заполз, гад такой, в багажник. Я на смене. Ночной. Проколол шину. Поставил запаску. Накачал через компрессор. Поработал еще часа три, потом домой. Утром выяснилось – змея на ободе. А я-то думаю: «Почему машину ведет?» Хотел уже поехать на «развал-схождение»… За попорченную шкуру питона (ободрал при резком торможении) вычли из премиальных. Всей конторы!

– Я же сказал: еду на карнавал-маскарад! – упрямо повторил Шуран.

– Вещиц у тебя, смотрю, немного, – окончательно успокоившись, продолжил разговор таксист. – Держи сумку на коленях. В багажнике битком, под завязку. Кстати, не сильно торопишься, если заедем в одно место? По пути разгрузиться надо. Развожу гостей после свадьбы: двое – в багажнике калачиком; трое – поперек в районе заднего сиденья лежат.

– Успеем к одиннадцати?

– Само собой!

И таксист газанул по прямой.

Минут через пять он вырулил в чей-то двор. Там уже его с нетерпением поджидала разномастная толпа.

– Где мой жених?! – рыдала невеста.

– Кажись, там, – почесал затылок водитель.

Жениха вытащили из багажника.

– Упал туда сам, пока грузил своего свидетеля, – вспомнил таксист.

Из салона изъяли тестя и двух совершенно посторонних мужчин (вероятно, нахалявщиков).

Пока выясняли личности пассажиров, Шура решил проветриться. Выскользнул со своего места наружу. Толпа при виде живого мамонтенка разбежалась кто-куда… Оставив тестя, невесту, жениха и обоих свидетелей бездыханно лежащими на газоне.

Произведенным эффектом Шура остался доволен…

– Это что за чучело?

– Кто такое?

– Снежный человечек, – показала эрудицию Элеонора Тушканчикова.

– Так перепить!

– Наш человек!

– Замэрз-з-з, эскимос! – одобрительно похлопал Шуру по плечу персональный водитель вице-президента Симон Вехотко, утирая пот с шеи, слезы с глаз.

– Тебе не холодно? – подмигнул мужчина в жокейке с гитарой наперевес и буцкнул аккорд.

– Не думал, что ты всё поймешь буквально, – восхитился Жорик.

– Накапать французского? – участливо расплылся в широчайшей улыбке весьма плотный человечек в тельняшке без рукавов и белой морской фуражке.

– Мигель Сабантуевич Голясов, – представился он.

– Алехандро Фиестович Кисельков, – в том же ключе ответил Шура.

– А я Глыба! – отрекомендовался мужчина в соломенной шляпе.

– Глыба чего? – уточнил Шура, посмотрев на хилую фигуру мужчины.

– Астролог Глыба, – точнее уточнил мужчина. – Сотрудничаю с валютным отделом и отделом ценных бумаг.

– Результативно? – спросил Кисельков.

– Еще как! – расцвел Голясов. – Тренды определяет безошибочно.

– Лана, – протянула ладошку симпатичная черноволосая девушка – бухгалтер.

– Ладно, Шура, – откорректировал свое имя Кисельков, – студент.

– Симон.

– Шурон.

– Леопольд, – еле заметно повел бровью начальник охраны с крыши.

– Шурольд.

– Гурген.

– Шурен.

– Радик.

– Шурик.

– А что, кроме меня, еще кого-то из аниматоров пригласили? – на всякий случай скуксился массовик-затейник с гитарой Радик (которого впоследствии Бычков окрестил как «Маэстро»).

– Это мой однокашник, – гордо хрюкнул Жорик. – Свой парень! Просто он прикольный!!

– Я тебе почетное место забронировал. Рядом с собой! – хлопнул Бычков по плечу друга.

Шура уселся на переднее сиденье у окна и стал задавать Жорику наводящие вопросы.

– Кто вон тот веселый толстяк? Кажется, Мигель? – повернул голову Шура в сторону здоровяка.