Олег Шадрин - Сплав'

– Вице-президент. Здесь у нас – самая важная персона, – понизил голос Бычков.

– По заданию учредителей или такой же экстремал, как и я? – изрек вопрос Кисельков.

– Долгая история. Потом как-нибудь расскажу, – опасливо завертел головой охранник. – Потом. Всё потом.

Чтобы не подхватить тепловой удар, Шура сбросил свой маскарадный костюм, и тот испустил мощный выброс пара. В салоне автобуса образовался густой туман.

Водитель автобуса подумал, что от жары, пока стояли на солнцепеке, вскипел тосол в радиаторе, и бросился открывать капот.

– Уф, напугал, чертяка! – повернулся он в сторону Киселькова, когда снова уселся за руль.

– Вот теперь все! – пришла в себя после легкого обморока девушка из «Уральского змеелова». – Ровно двадцать девять.

– Трогай! – крикнула она водителям.

Автобусы медленно стали разворачиваться в сторону центрального проспекта. Предстояло проехать практически через весь город. Хорошо, что в воскресный июльский день машин было мало: все на дачах, а кто – просто спит.

Дорога начиналась нормально. В автобусе, в котором ехал Шура с Бычковым, была полная веселуха. Один мужичонка всё время травил анекдоты, Радик бренчал на гитаре какие-то самопальные песни, под которые другой мэн пытался изображать твист, правда, периодически растягивался на полу. После очередной ямы на трассе. Коих было нестерпимо много. Или после резкого торможения перед перебегающими дорогу горожанами.

Трое играли в карты, знамо, на банковские вклады. Судя по отдельным возгласам, особенно, «мизер» ( нищета – франц. ), клиентам банка в недалеком будущем придется затянуть пояса потуже.

Позади Киселькова, наискосок у окна, сидел какой-то лысый дремучий дедок, враждебно зыркающий оком на всех и вся.

«Видать, почетный акционер банка», – подумал Кисельков и оказался прав.

– Это Иван Поликарпович Кофейня, – пояснил Жорик, – постоянный клиент и эксклюзивный вкладчик.

Сразу за Кофейней астролог Глыба что-то вычислял в своей тетради с помощью логарифмической линейки, вероятно, характеристики звезд: их диспозицию, оппозицию и экспозицию. Возле него устроилась Лана, а справа от нее, через проход, очевидно, ее отец: южный красавец с волнистыми черными волосами, подернутыми легкой сединой, Гогуа Ревазович. Рядом у окна расположилась Настя, дочь персонального водителя вице-президента Симона Вехотко. На голове девушки была огромная соломенная шляпа с полями, из-под которых струились длинные каштановые волосы. Прикрывали лицо большие солнцезащитные очки.

На задних сиденьях раскинулся сам Мигель Сабантуевич: он один занимал сразу два посадочных места. Его охраняли Гурген и еще один крепкий мужчина.

– А кто этот «танцор диско» в очках? – дернул за рукав футболки Жорика Кисельков.

– Если не ошибаюсь, Алик Фраерман, экономист.

– А юморист?

– Ха, известный кадр, Валера Сутягин, начальник отдела ценных бумаг.

– А вон те игроки?

– Помоложе, – Элеонора Тушканчикова, жена начохра; в яркой блузке – Янина Люциферовна, главбух; а третья, по-моему, Хельга Ивановна, управляющая каким-то филиалом.

– А напротив? Что за мэн?

– Я не всех еще знаю, сам работаю всего-ничего, сдается, из валютного отдела.

Напротив Шуры и Жорика развалился какой-то мужичок с дипломатом.

«Классический топ-менеджер», – подумал Кисельков.

Мужичок веселился со всеми. Пел и пил. От души. Часа через полтора визави внезапно засуетился. Стал озираться по сторонам. Мол, «не узнаю дорогу».

– Где едем? Вдоль реки? Какой? Куда?

– Мы? Направляемся сплавляться по Чусовой, а вы?

– Я? Мне ж в Карагай надо! Позарез! Жена рожает!!

– О, это совсем в другую сторону.

– Ты, друг, в наш автобус приземлился. Ведомственный. Который стоял у дверей «Дуби-банка». Чем смотрел?

– Банк?? А я думал, автовокзал. Народу возле здания много толпилось с кошелками.

– То толкались наши вкладчики, срочно снимали валюту перед возможным дефолтом, а, не исключено, собирались в популярные зарубежные туры. На дворе ведь лето!

– Но у вас за лобовым стеклом торчала вывеска «Пермь-Карагай».

– По всем вероятиям, спрос с водителя, ранее обслуживавшего карагайский маршрут и внезапно снятого с рейса, вывеску с собой таскал, чтобы не дюзнули конкуренты.

– Товарищ, поздно пить боржоми! Расслабься. Доедешь до Чусового, там возьмешь такси и успеешь к самым родам.

Перспектива возвращаться на такси «товарища» как-то особо не вдохновила. Он заскандалил. Хотел изменить маршрут. Принудительным порядком. Пытался завладеть рулевым управлением. Почти удалось. Пока делили с водителем руль, вырванный с мясом из рулевой колонки, автобус чуть не съехал в кювет. Туристы были вынуждены разбудить охрану (с трудом), и та кое-как скрутила дебошира.

Здесь произошла непредвиденная задержка, так как минут тридцать водитель затратил на ремонт микроавтобуса.

Незадачливого попутчика (от слова «попутал») пришлось сначала связать и заткнуть кляпом рот, а впоследствии сдать в медицинский вытрезвитель в Чусовом.

Попутно в данном учреждении останется и один из охранников. Но не для выполнения служебных поручений… Просто местные милиционеры определят у него крайнюю степень опьянения: он не сможет разжать руки после боевого захвата. Кроме того, у него обнаружатся нештатные деньги.

Проехав километров семьдесят-восемьдесят, туристы подустали от дороги и загоношились:

– Пора делать привал! Зеленую остановку. Закусить чего-нибудь. И выпить!.

– Неплохо бы выйти, подышать воздушком! – скульнул Бычков.

– Да, неплохо бы! – согласился Голясов и кинул в перегородку водителя раковину от устрицы. – Эй ты, тормозни!

– Не волнуйтесь, в течение пяти минут я подвезу вас к чудесному местечку! – испугался шофер.

Водитель первого автобуса знал, что скоро будет отворот на Верхнечусовские городки. Прошло три минуты, и он круто свернул вправо на развилке, где болтался указатель «д. Красная горка».

Еще пара минут, и автобус вырулил на травяную площадку, окруженную высокими зарослями.

– Отпадная полянка! – возликовал Шура.

Из дверей «трясогузки» (по определению Валеры Сутягина), как горох, посыпались пассажиры, женская часть с визгом бросилась к кустам борщевика, мужская оседлала колеса.

– Коллективный «вылезд», – заметил скучающий на обочине гражданин.

– Сколько нас всего? – дернул за рукав Шура Бычкова.

– Около тридцати «сабель».

Когда вся толпа распределилась по полянке, Шура хорошенько разглядел туристов. С помощью Жорика вычислилось, что самих банковских было человек двадцать и человек семь баласта типа Шуры, потому что не все работники финансового Олимпа, привыкшие к Гоа и Мальдивам, способны вынести тяготы экстримного отдыха.