Сергий Чернец - Женский взгляд. Серьёзные истории

– — – — – — – — – — —

Я успел отбежать от берега вглубь леса и ураган видел сквозь деревья. Когда пришёл на берег увидел вырванную полосу травы на берегу и осоки на болоте большая широкая полоса оставалась, как след страшного вихря, отметиной на всё время после урагана.

А мой знакомый гусь в галстуке так плавал один и часто подплывал к этой «отметине» и кричал плачущим голосом и последующие дни и месяцы лета. Он стал изгоем в своей стае гусиной. Если пары гусей с гусятами иногда объединялись и паслись на берегу щипля травку, то моего гуся с бабочкой прогоняли от себя: шипели на него, не позволяя пастись рядом. И этот гусь, мой знакомый, совсем перебрался на мою сторону озера, и я кидал ему кусочки хлеба – он совсем не боялся меня, и мы даже подружились с ним. Этот обряд призывания своей гусыни он сотворял каждое утро, когда я приходил рыбачить: «гусь-с галстуком» плавал вдоль отметины урагана туда-сюда перед кочками осоки на болоте и кричал.

Я думал, что гусыня погибла в урагане. Ведь там ветер закрутил её вместе с брёвнами и палками.

– — – — – — – — – — —

Так прошла весна, когда мой «гусь с галстуком» пытался присоединиться к общей стае гусей, быть может, надеясь найти другую гусыню, чтобы завести потомство, но был отвергнут – его прогнали.

И прошло почти всё лето, когда «гусь с галстуком» жил один-одинёшенек около моего места рыбалки, с завистью поглядывая на стаю гусей на противоположном берегу, у которых появились гусята.

Я приходил не часто, раз в неделю по выходным, но увидел «встречу-событие»: гусыня наша, с отметиной-сердечком на крыле вернулась в один из августовских дней.

– —

Представляю: как ураган унёс её далеко-далеко, может быть за десятки километров (за 100 и больше) и бросил среди леса. У неё было сломано крыло, повреждена нога – может быть тоже сломана. С трудом она жила, прячась где-нибудь под кустами или под ёлками: лапы елей до земли закрывали гусыню от зверей-хищников – от лисиц и волков… и она пешком шла по лесу к родному озеру, определяя направление по ночному звёздному небу.

– —

В августе я рыбачил как обычно рано утром. И как обычно по утрам, с первыми лучами солнца, мой «гусь с галстуком» отплыл от кочки у берега болота и стал звать-кричать: он кричал каждый раз по часу-полтора, всегдашний обряд, только потом вылазил на берег щипать травку.

Но в этот раз ему в ответ послышался крик гусыни из глубины леса: сколько было радости, как он загоготал и гусь мой поднялся на берег и растопырив крылья в стороны, словно хотел обнять весь мир, побежал в лес на знакомый ему голос, который его звал.

Они вернулись на берег вдвоём, всё ещё гогоча, «разговаривая» между собой. Гусыня наша прихрамывала, и видно было, что крыло её сломано было: ещё не закрылся шрам, не поросла перьями рана, но она махала обоими крыльями в ответ на взмахи «гуся с галстуком».

Он привёл её поближе ко мне, как к другу, ведь каждый свой приход на озеро я подходил к болоту и кормил гуся хлебными кусочками: мы так привыкли… С гордо поднятой шеей проплыл гусь от болота к моим удочкам, а за ним плыла его гусыня. Я быстро стал отламывать кусочки корочки своего хлеба… Гусыня пугалась и отплывала от берега, когда я взмахивал и кидал кусочки хлеба, но глядя, как гусь клюёт-подбирает плавающие хлебные корочки – доверяя «мужу», – тоже подплывала и съела несколько кусочков, брошенных мной. Так они, покушав угощение – тоже ставшее у нас с «гусем с галстуком» обрядом, – удалились на противоположный берег к своей стае гусиной.

А там их уже ждали. Гуси с гусятами, уже с большими, повыходили на берег. И поднялся большой гогот – переполох во время встречи моей пары: «гуся с галстуком» и «гусыни с отметиной-сердечком». Вся стая гомонила – гуси подходили и гоготали, встречая своих «потерявшихся». Больше часа гоготала вся гусиная стая…

– — – — – — – — – — —

Как ни странно, – шум нисколько не мешал моей рыбалке, наоборот, рыба стала лучше ловиться: я в тот день ушёл с полным садком.

А в сентябре я проводил гусиную стаю – они пролетали над деревней улетая на юг.

Сидел Будда под деревом, которое цвело полосами по окружности и приносило плоды 12 раз в году: каждый месяц приносило плоды, которыми Будда питался… – своей силой мысли он сотворял такое чудо, своей энергией.

И вот там, в уединении, Благословенному, погружённому в размышления, ему приходили мысли.

Пришли на ум, Благословенному такие, прежде не слыханные гатхи:

2. И когда Будда задумался над этим, ум его стал склоняться к бездействию, к тому, чтобы не проповедовать учение. И тут явился из высших сфер – Брахма Сахампати – явился он, как Ангел перед Буддой и призвал его проповедовать учение, которое получил от высших сфер.

Внимая уговорам Брахмы (Ангела), Благословенный, преисполненный сочувствием ко всем живым существам, оглядел мир своим оком просветлённым и сказал Брахме такие гатхи:

Широко открыта дверь «бессмертной сути» для тех, кто слышит.

Да отвратятся от шрадухи (то есть от брахманизма, от религиозности обрядовой).

«Благословенный даёт мне понять, что он будет проповедовать учение», – и, поклонившись Благословенному, Брахма (Ангел) тут же исчез.

3. Так начал Будда учить людей тому, что познал сам:

«…Есть две крайности, которых должен избегать удалившийся от мира земного и стремящийся к Нирване, – к высшему состоянию бытия личности, предполагающее полное освобождение от всего непостоянного и освобождение от страдания.

– Одна крайность – предполагает жизнь, погружённую в желания, связанную с мирскими наслаждениями. И это жизнь низкая, тёмная, заурядная, неблагая, бесполезная.

– Другая крайность – предполагает жизнь в самоистязании. Это жизнь, исполненная страдания, которые сам себе поставляет человек.

Избегая этих двух крайностей, Татхагата (ученик, последователь учения) во время просветления постиг средний путь – Путь, способствующий постижению, пониманию, ведущий к умиротворению, к высшему Знанию, к просветлению, к Нирване.

А вот благая истина о том, что существует страдание (весь мир – страдание). Рождение – страдание, старость – страдание, болезнь – страдание, разъединение с тем, что приятно, – страдание, когда нет возможности достичь желаемого – это тоже страдание.